Панагия для атеиста. Часть 16

Часть 15 https://www.stranamam.ru/post/7552126/


Покинув дом ветеринара, Роман немного походил по городу, чуть успокоился, сориентировался. Кажется, «хвостов» не было. КГБ-шники или потеряли его, или оставили, решив, что он погиб в тоннеле и пока еще не знают, что он выжил. Заметив свое отражение в одной из витрин, он поморщился: разгуливать по Швейцарии с такой ободранной физиономией нежелательно. К тому же это наверняка особая примета. Ведь побег уже обнаружен, и полиция с большой долей вероятности ищет его. Побродив по улицам, Роман увидел магазинчик, с витринами, украшенными драпировками из красного бархата, на котором красовались флаконы туалетной воды, тюбики губной помады и еще всякая всячина, которой полны женские косметички. «Ага, - подумал Карелин, - сюда-то мне и надо!» И он вошел в магазин. В помещении стоял букет парфюмерных ароматов, такой головокружительный, что казалось, переступив порог, человек попадает в какую-то сказку. Здесь все источало атмосферу праздника, торжества, радости. Роман поначалу немного растерялся в этом царстве женской красоты. За прилавком стояла молодая стройненькая девушка в костюме а-ля стюардесса. Белые локоны спускались на плечи из-под красной пилотки, голубые глаза сияли доброжелательностью. «Ева» - прочитал он на бейдже. Роман решил, что она вполне сможет помочь ему, и подошел к прилавку.


- Добрый день. Чем я могу быть вам полезной? – обратилась она к Роману. Он посмотрел ей в лицо, и сердце у него на миг замерло. Невольно он тоже заулыбался.
- Фрейлейн, не могли бы вы мне подобрать какой-нибудь крем, чтобы замазать мои ссадины? Мне как-то неловко ходить с ними по улице, - почти автоматически сказал Роман, глядя в глаза блондинке. Девушка сделала серьезное лицо, тонкими нежными пальчиками взяла Романа за подбородок и сделала вид, что внимательно осматривает раны. От её запястья пахло каким-то парфюмом, сладковатым, с легким оттенком ванили и чего-то еще. Запах дразнил Романа, манил, и он невольно расширил ноздри, чтобы полностью насладиться им. Ева заметила это, взглянула ему в глаза, и он увидел, как увеличились её зрачки, а лицо заметно порозовело. Она смутилась, отдернула руку и опустила взгляд в витрину, её грудь высоко поднималась от взволнованного дыхания.
- Вам подойдет вот этот крем, - она, стараясь не смотреть на Романа, протянула ему какой-то пузырек с дозатором.
- Это очень хороший крем… Ничего не будет заметно, - сказала она, не глядя на Романа. Её щеки становились все более пунцовыми. Карелин достал из бумажника стодолларовую купюру. Ева вспыхнула новой волной краски, взяла бумажку, и стала поглаживать её, медленно проводя между пальцев.
- У вас нет более мелких денег? У меня нет сдачи…
- А у меня тоже нет мелких…
- Какая жалость… Что же делать?
- Может быть, можно поискать размен где-нибудь в другом месте?
От каждой произнесенной фразы разило желанием. Ева, раздувая трепещущие ноздри, едва держалась на ногах, у Романа слегка кружилась голова.
- Да, наверное… Можно поискать наверху, - она осмелилась взглянуть на него. Её глаза блестели от возбуждения, пухленькие губки были приоткрыты и звали к себе.
- Ну, так давайте поищем…
Ева заперла входную дверь, повесила табличку «Закрыто», аккуратным движением открыла какую-то незаметную дверцу за прилавком, выразительно посмотрела на Романа и стала подниматься по узкой лесенке на второй этаж. Карелин двинулся за ней.


Кто-то говорил ему, что немки в постели то же самое, что мраморные статуи. Враки! Карелин поднял бы на смех любого, кто бы такое заявил. Когда через полчаса Роман все же смог подняться с кровати, чтобы пойти в душ, он чувствовал, что ноги слегка дрожат. Ева поймала его за руку и потянула на себя. У Карелина не было сил сопротивляться, и он сел на взбитую постель. Девушка смотрела на него влюбленными глазами. Роману стало стыдно. Ведь он сейчас уйдет и больше никогда не появится здесь.
- Ты такой красивый! – нараспев сказала Ева, прикасаясь губами к его пальцам.
- Да, особенно с этими ссадинами, - улыбнулся Карелин.
- Я имела в виду не только лицо.
- О! – Роман даже смутился от такой откровенности.
- Что это? – спросила Ева, аккуратно взяв в ладошку медальон с ключом.
- Фамильная ценность. То есть ценности эта вещь не представляет, но мне она очень дорога как память.
- Здесь Дева Мария.
- Да, наверное.
- Она охраняет тебя?
Роман смущенно усмехнулся:
- Я не знаю.
- Ты веришь в Бога?
Карелин знал, какого ответа она ждала. Ему очень не хотелось её разочаровывать, но и лгать не хотелось. Он и так уже наврал ей с три короба.
- Ева… Я атеист, - сказал он и почувствовал себя так, словно провинился перед девушкой.
Она посмотрела на него удивленными глазами. Чтобы замять паузу, Роман поцеловал её и спросил:
– Где у тебя душ?
- Вон та дверь, - кивнула Ева. Ну конечно. Вход в ванную прямо из спальни. Предусмотрительно. Он ушел в ванную, а, вернувшись, сразу начал одеваться.
- Разве ты не останешься? – с тревогой спросила Ева. Роман вздохнул.
- Я не могу. Я должен ехать.
- Куда?
- Я не могу тебе сказать.
Ева погрустнела, кажется, она была готова расплакаться. Опустив голову, она стала искать на полу туфельки.
- Ева… - Роман обнял её за плечи. – Ты очень хорошая… Если бы я мог, я остался бы здесь с тобой. Я очень хочу остаться. Но у меня есть долг, который я должен выполнить.
- Какой долг?
- Я не могу сказать. Это не моя тайна.
- Ты не преступник?
- Нет. Поверь мне, я не совершил ничего противозаконного.
«Езда в пьяном виде за рулем в СССР не в счет».
- Ты – секретный агент?
- Вроде того.
- Тебя могут убить, - у неё был странный акцент, немного похожий на прибалтийский: она растягивала гласные.
- Могут, - Карелин вздохнул: «Ведь действительно - могут!»
- Ты не швейцарец, - сказала вдруг Ева.
Роман посмотрел на неё с удивлением.
- Почему ты так думаешь?
- Я объездила всю страну и нигде не слышала такого выговора. Ты очень странно произносишь букву «Р». Здесь так не говорят.
- Верно, - согласился Роман. – Я не швейцарец. Я наполовину немец, наполовину югослав. Мама хотела, чтобы я знал её родной язык, и дома мы разговаривали по-югославски. Правда, я все равно все забыл, - добавил он на тот случай, если вдруг окажется, что Ева знает югославский.
- И как тебя зовут?
Он хотел было уже сказать ей свое настоящее имя, но в последний момент передумал.
- Карл.
- Это твое настоящее имя?
- Да.
«Только бы не попросила показать документы! Если попросит – сразу развернусь и уйду без объяснений».
- Ну, а ты расскажешь мне о себе? – поспешил он отвлечь её от своей персоны. - У тебя тоже акцент.
- Да, но я настоящая швейцарка. Просто до пятнадцати лет я жила в Финляндии, а там все так говорят. Хочешь, я приготовлю кофе?
- Давай.
- Хорошо, только я сначала тоже приму душ.


Ева вышла из душа через пятнадцать минут, и они спустились на кухню. Девушка прямо на голое тело надела клетчатый передничек, сделавший её настолько соблазнительной, что Роман едва опять не потащил её в постель. Ему показалось, что она намеренно соблазняла его, чтобы так попытаться удержать около себя. Он определенно ей понравился. «Сколько ей лет? Двадцать три? Двадцать пять?» - гадал он, и с каждой секундой ему все больше и больше хотелось никуда не уходить, а остаться здесь, с Евой.
- Ева, а сколько тебе лет?
- Двадцать четыре.
- И ты не замужем?
- Я развелась.
- Развелась? – Роман был удивлен. Богатая биография для двадцатичетырехлетней блондинки.
- Можно узнать, почему?
- Конечно, можно, - Карелин услышал, что её голос дрогнул. – Я вышла замуж в девятнадцать лет. Томасу было двадцать. Мы прожили с ним три года. А потом я узнала, что у него есть другая женщина. Оказывается, он встречался с ней еще до меня, а на мне женился из-за денег. И я развелась.
«Она, наверное, и сейчас его любит», - подумал Роман.
- Ты, наверное, очень переживала? – спросил он.
Ева опустила глаза.
- Мне было очень больно. И я долго не могла даже смотреть на мужчин… - она чуть помолчала и добавила, глядя ему в глаза:
- После Томаса ты у меня первый.
Роман несколько смутился и решил увести разговор чуть в сторону:
- А ты, выходит, была богатой невестой?
Ева грустно усмехнулась.
- Да… Можно и так сказать. Моя мама оставила мне этот магазин и еще кое-какую недвижимость. Не то чтобы этого достаточно для того, чтобы считать меня богачкой… Но кое-какой доход это мне приносит.
- А твоя мама умерла?
- Да. Когда мне было шестнадцать. Рак. Её долго лечили, но не смогли спасти.
- Мне очень жаль.
Ева махнула рукой.
- Я смирилась. В этой жизни есть вещи, не подвластные нам. А ты женат?
- Нет. И никогда не был.
- А девушка у тебя есть?
- Нет.
«Кажется, единственная правда, которую я ей сказал».


Ева подала кофе и села напротив, грустно любуясь на своего неожиданного гостя. «Может, мне все-таки не ходить никуда? Остаться здесь? - подумал Роман. – Нет, не получится. Документов нет. Купить фальшивый паспорт? Заметут сразу. Это не Россия».
- Спасибо, - сказал он, ставя на маленькое блюдечко пустую чашку. – У тебя очень хорошо, но мне пора.
- Ты уже уходишь? – Ева подняла на него печальные глаза.
Роман вздохнул:
- Да. Прости.
- Твои ссадины… Мы забыли про них.
Девушка принесла пузырек и аккуратно замазала Роману царапины на лице, а потом подала ему зеркальце в бронзовой оправе. Ссадины были почти не заметны.
- Отлично, - оценил он и поднялся со стула. – Спасибо.
Ева накинула халатик и проводила его до дверей. На пороге они долго стояли и молчали. Роман не хотел уходить, но это было невозможно.
- Мне пора, - наконец, нарушил он тягостную тишину.
Ева вскинула на него печальные глаза.
- Ты еще придешь?
Что он мог ей ответить? Он не знал, что ждет его через пять минут.
- Приду, - ответил он. – Если буду жив, я к тебе вернусь.
- Я буду ждать тебя.
Роман стиснул зубы. Чем-то она сейчас напомнила ему Марину в их последнюю встречу, когда та открылась ему.
- Ты знаешь… Ты долго не жди. Если я через месяц не приду, значит… В общем, значит, не приду.
Ева прижала ладошку к губам, зажмурилась.
- Не плачь, - сказал Роман. – Если я смогу, я приду. Дай мне номер твоего мобильного.
Он забил в телефон номер Евы.
- Я позвоню тебе.
Поцеловав её в губы, Карелин поторопился уйти.


Роман решил добраться до Цюриха на общественном транспорте. Надо было сделать так сразу, все-таки в людных местах вряд ли на него осмелились бы напасть. Из Бруга он на автобусе доехал до Бадена, а там купил билеты на поезд до Цюриха. Поезд должен был подойти только через час, и у Романа было время немного походить по вокзалу, поизучать объявления, карты и расписание. Часто он ловил себя на том, что ведет себя, как человек, ожидающий преследования – беспокойно ходит по залу и часто оглядывается. «Надо успокоиться, - подумал он, заметив, что на него пристально смотрит полицейский. – Я так могу привлечь внимание полиции, а мне это совсем не надо». Ожидая прибытия поезда, он купил газету и встал с ней в угол, чтобы можно было обозревать все пространство перед собой и не бояться нападения сзади. Вокзал был довольно-таки пустой. Карелин вспомнил, как однажды отец решил отправить его на поезде в Сочи. Поезд был «особый», для работников «аппарата», но отходил-то он с самого обычного вокзала! Огромная мечущаяся от перрона к перрону разношерстная толпа просто шокировала Романа. Тут были и мамаши с плачущими детьми, и ветераны с клюками, и какие-то тетки с грязными баулами через плечо. Толпа ревела и стонала – кто-то не мог найти нужный перрон, кто-то потерял родственников в этом столпотворении, у кого-то в подошедшем поезде оказалось два человека на одно место… Скандалы, истошные крики, рыдания – все эти звуки слились в единый гул человеческого страдания. Находиться среди этих охваченных переживаниями людей было настолько тяжело, что Карелин долго еще не мог заставить себя пользоваться железнодорожным транспортом.


Но здесь все было совсем иначе. Люди совершенно спокойно ходили по вокзалу. Их не беспокоило, что поезд вдруг может не прийти, или что в составе не окажется какого-то вагона. Как это – поезд, и не придет? Как то – нет вагона, в который проданы билеты? Такого не бывает. Особенно удивительно Роману было смотреть на пенсионеров – никаких баулов, никаких авосек, замызганных плащей и выцветших пальто. Бабушки были с прическами, модно одеты, с макияжем – даже в свои семьдесят-восемьдесят лет они чувствовали себя женщинами. Старички тоже не отставали от своих жен – держались с достоинством истинных бюргеров. Едва переставляя ноги, опираясь на тросточки, они передвигались с гордо поднятыми головами – они отработали положенное, и теперь наслаждались заслуженным отдыхом. Молодежь целовалась на скамейках, люди среднего возраста в основном почитывали прессу. «Ё-мое! – подумал Карелин. – Загнивающий Запад! Да чтоб я так гнил! Да жизнь моего папаши, первого человека в городе, была куда хуже, чем жизнь любого из этих стариков!» Неожиданно его глаз среди людских фигур выхватил какое-то мрачное пятно, которое тут же исчезло, затерялось в глубине вокзала. Роман напряженно всматривался – показалось или нет? Группа из нескольких молодых людей, стоявшая шагах в двадцати от него, расступилась, и Роман понял – не показалось. В дальнем углу вокзала стоял человек в плаще неопределенного темного цвета. Плащ советского производства. Роман глубоко задышал. Они все-таки нашли его. Но как? Если Гноссе сообщил в консульство, а он наверняка сообщил, тем более что Карелин сбежал из госпиталя, то путем нехитрых логических заключений можно прийти к единственному правильному выводу – Карелина надо искать на пути в Цюрих. Вполне вероятно, они знают, что в указанный город он еще не прибыл. И, наверное, выставили своих людей на всех ближайших вокзалах. «Ну зачем я сказал Гноссе правду? – с досадой подумал Роман. - И вычислить меня легко – русскую рожу везде узнаешь. Интересно, он тут один?» Карелин вышел на привокзальную площадь. До прибытия поезда еще полчаса. Он нашел магазин одежды и купил драповое полупальто и шарф. Бросать куртку было жалко, это была дорогая австрийская вещь, тоже привезенная отцом из командировки. «Но, - рассудил Роман, - зачем она мне здесь? В Россию мне все равно дороги нет. А нужно будет – куплю другую», - и оставил её в ближайшем мусорном баке. В новой одежде он выглядел непривычно для себя, зато так было проще слиться с толпой и проскочить мимо соглядатаев. Они же ориентированы на мужчину, одетого в черную кожаную куртку.


Часть 17 https://www.stranamam.ru/post/7552146/