Панагия для атеиста. Часть 12

Часть 11 https://www.stranamam.ru/post/7547680/


Утром Карелин проснулся первый. Он лежал в постели, согреваемый теплом Марининого тела, и думал о себе и своих увлечениях. «Она чуть не заплакала вчера… Неужели влюблена до сих пор? А я даже не знал… Она никогда не подавала вида. И расстались мы так мирно…» Он никогда не задумывался о том, что чувствовали девушки, которых он немилосердно оставлял после коротких романов. А, оказывается, кому-то он разбил сердце, кого-то заставил страдать. Карелин посмотрел на Марину. У неё были очень красивые волосы. Длинные, темные, вьющиеся от природы. Он осторожно погладил шелковые пряди, поднялся, стараясь не разбудить подругу, и пошел на кухню заниматься завтраком.


Кофе в постель, цветы и шампанское вечером – Роман умел ухаживать красиво, как правило, именно таким королевским ухаживанием он и покорял девичьи сердца. Настоящий рыцарь. Да еще хорош собой и при деньгах. Марина восторженно смотрела на него и отвечала ему страстными ласками. Карелину с ней было комфортно. Она не грузила его допросами, не ревновала к каждому столбу, не требовала дорогих подарков, не говорила, что мечтает увидеть себя в белом платье. Марина была счастлива тем, что он просто рядом с ней. А он невольно часто сравнивал её с Таней. Таня была совсем другая. Она могла устроить скандал за то, что он слишком внимательно, по её мнению, смотрел на какую-нибудь девушку, постоянно рассказывала, какое колечко себе она присмотрела в ювелирном, частенько подкидывала ему журналы о свадебной моде. Но теперь это все в прошлом. Как бы печально ни закончилось знакомство Романа с Таней, он не собирался хоронить себя заживо. Он, молодой, привлекательный мужчина, желал пользоваться всеми радостями жизни, ни в чем себя не ограничивая. Таня была его прошлым. Марина… Марина, возможно, станет его будущим.


Так, ожидая разрешения на выезд, Карелин проводил время в любви и развлечениях. Его никто не беспокоил. Черные «Волги» не маячили у подъездов, не было никаких странных звонков, даже Растаманов ни разу не напомнил о себе, и Роман уже начал надеяться, что о нем на самом деле забыли. Спустя две недели разрешение на выезд было получено, билеты куплены, сумки собраны. Роман и Марина решили устроить по этому поводу небольшой праздник. Как раз приближалось время обеда, они заехали в магазин спецобслуживания, купили грудинки, баночку красной икры, винограда и апельсинов, а из спиртного Карелин выбрал «Асти». Дома вдвоем они быстро накрыли стол. Роман откупорил шампанское, наполнил фужеры.
- Ну, Марина, за успешное окончание нашего предприятия!
- Завтра утром я буду в Париже! – мечтательно сказала девушка, звонко «чокаясь» своим бокалом с бокалом Карелина.
- Ну не утром – вечером, - поправил Роман. – Хотя это не так важно.
С бутылки «Асти» их обоих немного развезло. Марина сидела и с любовью смотрела на Романа, а он раздумывал о том, как бы поинтересней раздеть Марину, и вдруг увидел, что девушка украдкой смахнула слезинку.
- Ну, девчонки! – заулыбался он. – Стоит чуть выпить, так сразу слезы…
Он погладил Марину по щеке.
- Ну что ты, Мариш?
Она всхлипнула.
- Ну что ты?
- Просто... Просто ты исчез тогда... Ничего не сказал... А потом, когда мы опять встретились, ты уже был с Таней.
Карелин вздохнул:
- Да, что-то у нас не получилось в тот раз. Даже не знаю, почему.
- Ром, а ты ведь меня опять бросишь? - Марина жалобно заглянула ему в глаза. Карелин, поддавшись теплым чувствам, нахлынувшим на него, обнял девушку и прижал к себе, зарывшись лицом в её волосы.
- Ты мне всегда нравилась, Марин. А как у нас с тобой сложится - Бог весть.
Марина с удивлением глянула на него.
- Ой, Ромка, ты Бога стал поминать? Что с тобой стряслось?
- Да... ты знаешь, я тут полторы недели жил в монастыре…
- Ты?! В монастыре?!
- Ну, так получилось… - Карелина вдруг потянуло на откровенность. - Только ты не рассказывай никому. Так вот, нахватался там от них всяких словечек... А они такие чудные - представляешь, им с женщинами нельзя. Всю жизнь проводят в одиночестве. Никакого секса.
- Что, серьезно?! - Марина, кажется, не могла решить, можно ли доверять словам Романа. - А как же они?
- Никак. Работают очень много, мне даже кажется, что им и не до этого. А вообще так - неплохие люди. Спокойные, тихие, не ругаются, не пьют, не курят.
- Совсем не пьют?
- Им по большим праздникам разрешается по рюмочке какого-то красного вина. А чтоб вот так, как мы - захотел – выпил - такого нет. И денег им не дают. Даже в руки брать нельзя. Настоятель у них там такой... Большой такой, как Карабас-Барабас. Бывший врач. А сейчас вот стал монахом.
- А разве так можно?
Роман пожал плечом:
- Выходит, можно. Я там с ними немножко познакомился: кто был офицером, кто учителем...
- А я смотрю, тебе понравилось. Ты-то в попы, случайно, не собираешься? А то уйдешь так в монастырь! – засмеялась Марина. Она со свойственным ей легкомыслием уже забыла о своих переживаниях.
- О, нет. Я на такой подвиг не способен. А потом, ты понимаешь, для того, чтобы вот такую жизнь вести, вера нужна. Нужно верить в то, ради чего ты так живешь. Они верят, что такой жизнью заслужат Рай. А я атеист. Я ни в Рай, ни в ад не верю. Хотя, ты знаешь...
Роман задумался. Он вспомнил Гришанечку и его предсказания.
- Что? - спросила Марина, не дождавшись от него ответа.
- У них там живет один тип... Больной. Физически больной, у него какие-то серьезные проблемы с позвоночником. Он такой маленький, тебя, наверное, на голову меньше. У него спина кривая. Да и весь он кривой какой-то. На лице ожог такой, от кислоты, что ли… Так ты знаешь, он угадывает мысли. Мне отец Мисаил сказал, что на нем почивает Дух Божий. А я, когда его увидел, то подумал: неужто у Бога не нашлось более подходящей кандидатуры, чем такой полудурачок. Ну, представь себе – прыгает, голосит, снежками кидается, на метле скачет… И знаешь, он вдруг пошел в мою сторону, идет, поет что-то, а потом и говорит: «Не обращайте на меня внимания, я же полудурачок» - и на меня обернулся и посмотрел.
- Да что ты? - не поверила Марина.
- Правда. Сам бы не поверил, если бы свидетелем не был. А еще он около монаха одного прыгал-прыгал и все говорил, что петушок курочку потопчет, и она снесет яичко. И яйцо ему за пазуху бросил. И представляешь - я сюда уже когда вернулся, телевизор включаю, а там в «Новостях» передают про этот монастырь, и про этого монаха, который, оказывается, с какой-то женщиной жил тайком, и она от него забеременела. А фамилия у того монаха – Петухов. Ты прикинь?
- Да, может, он просто знал, что они живут?
- Не знаю. Но тип очень странный. Они его очень слушают. Говорят, что он часто предсказывает.
- Ой, Ром, а ты меня туда свозишь?
- Зачем?
- К этому предсказателю. Может, он мне чего-нибудь предскажет?
- Я не знаю... Он же не гадалка. Он там молится, в затвор уходит... Я не видел, чтобы к нему кто-нибудь вот так приезжал.
- Ну, Ром, ну, пожалуйста! - начала умолять его Марина. – Ну они же тебя знают, пропустят!
- Вернемся - посмотрим, - расплывчато пообещал Карелин. – Давай, мы с тобой еще выпьем… За что-нибудь очень-очень хорошее.
- Давай!
Они допили шампанское и теперь уже просто сидели и смеялись пьяненькими голосами.
- Слушай, Марин, - спросил вдруг Карелин, - а если бы я вот уехал бы за границу, ну вот как сейчас, и захотел бы там остаться… Ты бы со мной осталась?
- Ой, даже не знаю, - смущенно протянула девушка. – А почему ты спрашиваешь? Ты что, в первый отдел устроился?
- Нет, просто что-то подумалось.
- Ну, ты знаешь, Ром, это же дело очень серьезное. Это же ты никогда не увидишь маму, друзей своих, свой двор, в котором вырос… Это же все перечеркнуть надо. Понимаешь? На всей своей прошлой жизни придется поставить крест. На детстве на своем. Корни перерубить. Понимаешь? Ты никогда не пройдешь по этим улицам, не посмотришь вот на это небо, на свое, родное. Голубей этих не увидишь, березки наши…
Карелин задумался. Особым романтиком он никогда не был. И, если быть до конца откровенным, над понятием «родина» даже позволял себе иногда поглумиться, добавляя к началу слова букву «у». А тут Марина взяла да и ткнула его носом в его же мнение.
- Ром, - окликнула его Марина, - родина-то, она не в газетах и не в «Новостях». Родина – она в сердце. Твоя личная родина.
- Да, ты права, - сказал Карелин. – Это непросто. И как люди уезжают…
- А мне кажется, что никуда бы они не уехали. Вынуждают их, вот они и бегут. Сам знаешь, почему. По своей воле, когда все хорошо, никто с насиженного места не снимется.


Роман подошел к окну и стал смотреть на двор. А ведь права Марина. И небо это, и двор, и качели, которые каждый год красят в патриотичный красный цвет – все это уже часть его, живет в сердце. И ведь он помнил то время, когда вон та березка была совсем маленькой и тоненькой. А теперь это могучее дерево, крона которого дотягивается до третьего этажа. А теперь еще и могила отца, здесь, на этой земле. Попробуй, оторви. Марина подошла к нему, обвила тоненькими руками шею, заглянула в глаза.
- Ты что серьезный такой? Ты, правда, собрался там остаться? Я не скажу никому.
Роман ничего не ответил, думал. Он сам выбрал свою судьбу. Он вдруг отчетливо осознал, что, сказав «Да», обрек себя на то, чтобы перечеркнуть и начать с нуля.
- Ой, что это у тебя? – вдруг удивленно спросила Марина, показывая куда-то на рубашку Романа. Он посмотрел вниз и увидел у себя на груди яркую красную точку, медленно скользящую от правого плеча к сердцу. Еще не осознав, что же именно это такое, он заорал «Ложись!» и рухнул на пол, обхватив девушку за шею.


В наступившей тишине они пролежали на полу с минуту. Потом Роман, мысленно прикинув, что снайпер вряд ли увидит их здесь, под прикрытием фронтальной стены, осторожно приподнял голову. Он долго осматривался, ища взглядом по стенам красную точку, но её не было.
- Марин, надо уходить отсюда. Марина! – он толкнул девушку в плечо, и она мешком отвалилась в сторону, запрокинув голову и устремив в потолок неподвижные глаза.
- О, Господи… - Карелин едва не вскочил на ноги, но вовремя удержался. И тут он опять увидел точку прицела, передвигающуюся по противоположной окну стене. Значит, комната хорошо просматривается. Стрелок, видимо, где-то на крыше. Роман лихорадочно прокручивал в голове возможные пути к отступлению. Они обязательно придут сюда удостовериться в его смерти. Ясно было, что из квартиры надо срочно выбираться. Но как? Через входную дверь нереально – для этого придется выйти из укрытия и пересечь комнату. Снайпер тут же засечет его. Балкон? Хорошая мысль… Балкон находится на противоположной стороне дома в другой комнате. И если… если нет второго снайпера, то можно попробовать перебраться через перегородку к соседям. Шестой этаж… Плевать. Что так, что так – верная смерть. Но в рубашке на улицу не выскочишь… Без документов, без денег, без ключей от машины. Карелин завертел головой. Сумка лежит на кресле. Куртка… А куртка тоже на кресле! Роман испытал невероятное облегчение оттого, что никогда не был повернутым аккуратистом, мог кинуть одежду, где попало, за что постоянно получал тычки от отца, страдавшего маниакальной страстью к порядку. Но как достать сумку и куртку? Кресло от него метрах в двух с половиной, чтобы приблизиться к нему, придется выйти на простреливаемое пространство. Роман стал вертеть головой по сторонам, ища хоть какой-нибудь предмет, который мог бы помочь ему выполнить эту задачу. Его взгляд упал на стоящий в углу рядом со стенкой высокий трехрожковый светильник, привезенный родителями, кажется, из Италии. Прижимаясь спиной к стене, Роман добрался до него, выдернул шнур из сети, снял плафоны и вывернул лампочки. Высота светильника где-то полтора метра. Плюс длинна руки… Должно хватить, если выбрать удачную позицию. Он осмотрелся. Красной точки не было видно. Роман попробовал дотянуться торшером до кресла – не получилось, мешала тяжелая подножка. Он посмотрел на днище – там было несколько винтов. Роман открыл нижний ящик стенки – там хранились столовые приборы. После пяти минут мучений ему при помощи ножей удалось открутить винты и освободить палку. Но кресло было слишком далеко. Не хватало где-то с полметра. Что же делать? Карелин задумался. Решение пришло неожиданно. Он отодрал шнур от подножки, просунул его обратно в трубку и сделал на конце петлю. Получилось подобие удочки. Теперь все зависело от ловкости его рук. Если ему удастся зацепить этой петлей набалдашник на подлокотнике кресла, то так можно подвинуть его ближе к себе, ведь у кресла есть колесики. Роман попробовал набросить петлю на шарообразное украшение. Получилось только с пятой попытки. Петля хорошо захватила цель. Карелин осторожно потянул «удочку» на себя. Кресло чуть посопротивлялось и сдвинулось с места. Осмелев, Роман придвинул его к себе практически вплотную. Надел куртку, накинул через плечо ремень сумки. И тут ему в голову пришла еще одна удачная мысль – выбраться в коридор под прикрытием этого же кресла. Оно толстое, каркас деревянный, из цельных досок. Пуля не должна пробить его. Роман швырнул сумку через всю комнату в дверной проем, повернул кресло к себе спинкой, и, прячась за ней, вместе с креслом развернулся к двери. И тут же увидел на стене точку прицела. Снайпер заметил движение в комнате. Ну что ж, где наша не пропадала! «С Богом!» - почему-то мелькнуло в голове у Карелина, и он лег на пол. Лежа на полу, он отползал ногами вперед к выходу рывками по двадцать сантиметров, подтягивая за собой кресло. Что-то стукнуло в спинку кресла, так, что даже в руки отдало. Роман вздрогнул. Это была пуля. Снайпер, поняв его маневр, пытался убить его через кресло. Карелин замер на несколько секунд, а потом пополз дальше. Было страшно. До того страшно, что внутри что-то сжималось, до тошноты, до головокружения. Сердце колотилось где-то в горле, во рту пересохло, руки заметно дрожали. Тук! Еще одна пуля пробила спинку кресла. Роман в наступившей тишине даже услышал, как она врезалась в стену. «В голову не попадет, - почему-то подумал он. – А в спину может». Он возобновил движение, и третья пуля сантиметрах в десяти над его головой прорвала обшивку кресла и ушла в паркет примерно на полметра за его локтем, оставив в паркете глубокое отверстие с ровными краями. Снайпер с каждым разом стрелял все точнее и точнее, ведь по мере того, как Роман отползал дальше от фронтальной стены, от стены, он выходил из слепой зоны. С замирающим от ужаса сердцем Роман подумал, что четвертый выстрел поставит точку в этой истории. Он повернулся на бок, максимально сместившись вправо, ведь по расчетам снайпера, он лежит на животе и его голова находится примерно по центру, и пополз дальше. Когда ногами он уже почувствовал порог, четвертая пуля пробила спинку спасительного кресла на пол-ладони ниже предыдущей. «Фига себе, скученность!» - мелькнуло у Карелина. Наконец, он оказался в прихожей. Кресло не проходило в одну створку двери. Роман ударом ноги вышиб вторую створку из щеколд и протащил кресло за собой в коридор. Теперь от лестничной площадки его отделяла бронированная дверь. Но как её открыть? Он не подумал о том, что за дверью его, скорей всего, тоже ждут, и что, едва открыв ее, он с таким же успехом нарвется на пулю. Роман дотянулся до сумки, достал сотовый телефон и набрал номер соседей. Только бы они были дома!
- Слушаю вас! – отозвалась Валентина Григорьевна.
- Валентина Григорьевна, здравствуйте! – голос у Романа дрожал, и ему приходилось прикладывать невероятные усилия, чтобы женщина ничего не заподозрила.
- А, Ромочка! Добрый день. Что-то случилось? – она все же почувствовала его состояние.
- Нет… То есть… Я очень прошу вас – подойдите ко мне, пожалуйста. Мне тут надо вам кое-что показать и проконсультироваться.
- О, Рома, а вы сами не могли бы подойти ко мне? – соседка, похоже, надула губы. Это понятно, шестидесятилетней женщине, супруге уважаемого партийного работника, не пристало бегать по звонкам к двадцатисемилетнему мальчишке.
- Я бы подошел, но дело в том, что я решил сварить борщ, и немного запутался в рецепте.
«Что я несу?!» Никогда в жизни он не врал так складно и так отчаянно!
- А нести к вам горячую с огня кастрюлю немного неудобно…
Экспромт удался. При слове «борщ» Валентина Григорьевна встрепенулась, как боевой конь при звуке трубы. Ни в одном ресторане мира ни один самый раззамечательный повар не смог бы сварить борщ лучше, чем она.
- Я сейчас приду! – торжественно объявила соседка и повесила трубку. Роман замер. Около двери послышались шаги, потом в квартиру позвонили.
- Валентина Григорьевна, это вы? – крикнул Роман, с ужасом думая, что он, вероятно, подставляет женщину.
- Да, это я. Вы мне откроете?
- А там рядом с вами на площадке больше никого нет?
- Нет… - удивленно ответила соседка. – А что, вы кого-то ждете?
- Да, ко мне должны были прийти… Там точно никого нет?
- Нет-нет, совершенно никого, - с недоумением в голосе заверила соседка.
Роман протянул руку, приоткрыл дверь и на четвереньках выполз из квартиры под изумленным взглядом Валентины Григорьевны. Карелин захлопнул дверь и галопом поскакал вниз по лестнице.
- Ромочка, а как же ваш борщ? – растерянно крикнула ему вслед женщина.
- Потом! – ответил он.
Карелин слышал, как Валентина Григорьевна ушла в свою квартиру. Наверняка обиделась, но ему не до неё. Он был уже на четвертом этаже, когда его посетила мысль, от которой он резко остановился. Внизу у подъезда наверняка его поджидают незваные визитеры. Нет, туда нельзя. И он, сев в лифт, нажал кнопку последнего, двенадцатого, этажа.


Замок так и не поменяли. Никто, наверное, просто не знает о том, что его сломали. Роман воспользовался трудами КГБ-шников, аккуратно, стараясь не шуметь, открыл решетчатую дверь, поднялся по неудобной металлической лесенке до двери, закрывающей выход на крышу. Эта дверь тоже была не заперта. Просто отлично. Он осторожно по-пластунски выполз на крышу, подобрался к парапету и вдруг увидел на крыше дома напротив снайпера. Это было так неожиданно, что в первый момент он упал лицом в снег и замер. Но потом сообразил, что его дом находится чуть повыше, и снайпер, который к тому же еще и увлечен наблюдением за квартирой, вряд ли увидит его. На всякий случай пригибаясь, Карелин добрался до второго подъезда, а потом, решив, что лучше выйти подальше, до третьего. Он дернул ручку двери – не закрыта. Спустился к решетчатой двери. Опять удача! И здесь замок на решетке сломан. Видимо, самые первые визитеры тоже прошли этим путем. Он дождался лифта и спустился вниз. Ему навстречу выглянул охранник.
- Кто вы такой? – сурово спросил он.
- Я живу в этом доме, - ответил Роман.
- Покажите паспорт!
Карелин показал страничку с пропиской.
- Двенадцатая квартира? Это первый подъезд, - хотя охранник и смягчил тон, но недоверие в его голосе все еще было слышно. – Как вы сюда попали?
- Через крышу. Там наверху замки сломаны. И в нашем подъезде, и в этом. Мне соседка сказала, что двери открыты, я решил проверить. Вот и проверил.
- Как – замки сломаны?
- Очень просто. Можете проверить, - деловито бросил Карелин, сбегая по ступенькам вниз.
Он приоткрыл дверь, выглянул во двор и тут же увидел, что в сторону третьего подъезда направляются два человека в штатском с военной выправкой. Видимо, снайпер сообщил, что цель покинула квартиру. Карелин заметался, и вернулся на вахту.
- Можно вас на минуточку? – спросил он у охранника. Тот вышел из своей будки, вопросительно глядя на Романа.
- Слушаю вас.
- Прости, браток, - сказал Карелин, оттаскивая нокаутированного вневедомца в будку. Он прямо поверх своей куртки надел его темно-синий френч с красной надписью «охрана» на спине и едва успел нахлобучить его фуражку. Дверь открылась, и те двое вошли в подъезд. Роман с замирающим сердцем приподнялся им навстречу. Они даже не глянули на него, отработанным движением показали «корочки» и прошмыгнули вверх. Один сел в лифт, а второй пошел по лестнице. «Грамотно работают», - подумал Карелин. Он дождался, пока охранники исчезнут из поля зрения, снял форму охранника и вышел во двор. «Королла» стояла в тридцати метрах от него. Но как до неё добраться? Прямо напротив машины стоит еще один «человек никто». Но другого пути нет. Роман с невозмутимым видом пересек двор, прошел по противоположной стороне расстояние до машины, а потом повернул прямо к ней. КГБ-шник был поглощен наблюдением за подъездом и ни разу даже не оглянулся в другую сторону. Карелин, стараясь не смотреть на него пристально, чтобы тот не почувствовал его взгляда, обошел машину, вплотную приблизился к наблюдателю, и когда тот, наконец, обернулся, услышав его шаги, нанес короткий удар в челюсть.


Особо времени прогревать машину не было. Рискуя посадить движок, Карелин тронулся с места, так и не дождавшись, когда стрелка опустится ниже единицы. Ничего не подозревающий охранник поднял шлагбаум и выпустил его из двора. Роман ликовал. Пока они хватятся, он будет уже далеко.


Нервы подводили. Роман невольно нажимал на педаль газа. Ему удалось благополучно миновать все посты ГАИ, но когда он был уже почти на выезде из города, неожиданно ему навстречу чуть ли не под колеса бросился тулуп в желтой жилетке, отчаянно размахивающий палочкой. «Тьфу ты!» - мысленно ругнулся Роман и остановился. Поста здесь не было – за сугробом пряталась милицейская машина. Гаец подошел к нему с опаской – кто знает, кто там скрывается за тонированными стеклами. Роман заметил, что гаишник слишком внимательно смотрит на номера машины, и это показалось ему подозрительным.
- Водитель, выйдите из машины! – приказал тот, на всякий случай поворачивая дуло «калаша» в сторону «Тойоты». Роман медленно открыл дверь.
- В чем дело? – спросил он. Гаишник окинул его взглядом и немного расслабился.
- Почему нарушаете?
- А я нарушил?
- Вы скорость превысили на двадцать километров! И это – в черте города.
- Ну, начальник, ну какая тут черта города? – начал спорить Карелин. – Вон, лес уже начинается!
- Считается город! – отрезал гаишник. - Документы, пожалуйста!
Роман показал ему «корочку». Тот, прочитав имя её обладателя, повел себя еще более агрессивно.
- Что вы мне корочки свои суете? Права мне давайте и свидетельство на машину!
Роман передал ему документы. «Видать, фамилию узнал, подумал он. – Наверное, у него личная неприязнь к отцу. Может, он ему в квартире отказал?» К его ужасу, гаишник убрал документы в карман и откуда-то извлек алкотестер.
- Дыхните!
- Ну, вы что, в конце-концов?! – попробовал возмутиться Роман. – Вы составляйте протокол, выписывайте мне штраф, что вы мне дудку свою под нос суете?
- Вы отказываетесь пройти тест? – строго спросил гаишник.
Роман мысленно высказал ему все, что думает о его алкотестере и о нем самом, и взял из его рук приборчик. «Такое впечатление, что он просто ищет, за что меня можно задержать. Хотя, искать особо и не нужно. Придется денег давать», - подумал он. Взглянув на циферки, гаишник, как показалось Карелину, даже обрадовался.
- Вы в пьяном виде управляли транспортным средством!
- В каком пьяном? Вы что, новых законов не читали? Сейчас можно до ноль две! – попытался соврать Карелин, но блюститель порядка разозлился еще сильнее.
- Знаешь что, умник… Лоха из меня сделать хочешь? Ну, я тебе сейчас устрою концерт по заявкам сельских тружеников. В машину быстро! – он ткнул жезлом в сторону бело-синих «Жигулей». Роман, поняв, что спорить не только бесполезно, но, может быть, и опасно, подчинился. Гаишник посадил его на переднее пассажирское место, а сам почему-то в машину не сел, а отошел на пару шагов и повернулся к автомобилю спиной. Карелин, наблюдавший за его действиями, потихоньку приопустил левое стекло.
- Да, ваш, похоже… Синяя «Королла». Номера? Номера те самые.
«Кому это он докладывает? – Роман насторожился. – Что-то здесь не так!»
- Да он пьяный… Нет, в машине у меня сидит. Хорошо!
Роман, стараясь не шуметь, открыл дверь, крадучись вышел из машины и, приблизившись к гаишнику, прыгнул ему на спину. Тот, закутанный в тулуп, сразу повалился на снег. Роман сорвал с него шапку и нанес несколько ударов по голове, метя в висок. Гаишник затих. Карелин вытащил у него из кармана свои документы, быстро прыгнул в «Тойоту» и рванул с места. Через полчаса он уже был на дороге, ведущей в Шереметьево. Вот здесь он дал газу и помчался все сто сорок, распугивая едва плетущиеся «Жигули» и «Москвичи».


https://www.stranamam.ru/post/7549776/