Панагия для атеиста. Часть 4

Часть 3 https://www.stranamam.ru/post/7542732/

Звонок… «Нет, еще слишком рано…» Опять звонок… Нет, это не будильник. Звонят в дверь. Роман приоткрыл один глаз и посмотрел на часы. Пол-одиннадцатого! Он сел, тряхнул головой, чтобы отогнать остатки сна, посмотрел на себя – как заснул вчера, замотанный в полотенце, так и проснулся. Он встал, бросил полотенце в корзину, наскоро накинул бархатный халат и подошел к двери. Какой-то круглый человек лет пятидесяти в норковой шапке и добротном пальто маячил перед глазком. Роман накинул цепочку и приоткрыл дверь.
- Роман Николаевич, я к вам, - немного смущенно заулыбался незнакомец. – Вы меня, верно, не припомните… Я заместителем вашего батюшки был… Можно войти?
Чуть помедлив, Карелин впустил гостя.
- Царьков моя фамилия. Евгений Петрович. Не припоминаете? – заискивающе заглядывая Карелину в глаза, говорил он.
- Смутно, - уклончиво ответил Роман.
- Простите, что побеспокоил… У вас сейчас трудное время… Примите мои соболезнования… Николая Васильевича всегда добрым словом буду вспоминать… Я, собственно, по какому делу… Простите, - он издал смущенный смешок. – Я насчет квартиры вашей.
- А что с квартирой? – спросил Роман. – Она же вроде не служебная. Я здесь прописан, съезжать не собираюсь. Какие-то трудности возникли?
Посетитель опять нервно усмехнулся.
- Трудностей никаких… Просто… Видите ли, я иду на повышение… Скорей всего, займу кабинет вашего отца… Что ж поделать, жизнь продолжается… Как ни жаль вашего папеньку, а солнце-то по прежнему всходит и заходит, страна живет… ну да ладно. К делу. Не хотите ли квартиру свою поменять? Отца вашего уже нет, вы один живете. Зачем вам четырехкомнатная? А я хорошую доплату дам. У меня двушка недалеко отсюда в новом доме. Дом кирпичный, потолки три с половиной метра. Для членов Политбюро строили. Вам доплаты этой и на побрякушки, и на женщин, и на курорты хватит не на один год.
За болтовней неожиданного визитера Роман и не заметил, как они переместились из коридора в гостиную. Карелин слушал Царькова и одновременно ловил себя на мысли, что тот тщательно осматривается по сторонам, словно хочет что-то увидеть.
- Двушка? – переспросил Роман, силясь уловить за несмолкаемым бормотанием гостя истинную цель его визита.
- Да, двушка. Дом кирпичный, новый, пяти лет нет, - повторил Царьков. - Получше будет, чем этот-то. Лепнина, камин в гостиной, печь изразцовая… Кухня большая-большая, хоть диван ставь. Можно посмотреть? – не дожидаясь разрешения, Царьков буквально отодвинул Романа в сторону и прошел в кабинет отца. Карелин изумленно приподнял брови, а гость бормотал о преимуществах предлагаемого обмена и продолжал шарить взглядом по мебели и стенам.
- А я даже с мебелью у вас готов купить. Чтобы вам с переездом не возиться. А то мебель дорогая, поколотят еще… У вас вон, гарнитур, смотрю, ореховый… - повернулся он к Роману. – Его разбирать-собирать мороки сколько. Да и плотники нынче сами знаете, какие – руки не из тех мест растут. Перепортят все, как пить дать. За мебель накину, разумеется… Что скажете?
- На повышение идете, значит… - Роман сложил руки на груди. – В двушке с такой должностью-то советскому чиновнику ютиться не пристало …
Царьков еще раз усмехнулся.
- Ну, вы же все правильно понимаете, Роман Николаевич… Большому кораблю, как говорится… Да, не пристало, - вдруг выпрямился он во весь рост, внезапно оказавшись не таким уж и круглым, и посмотрел Роману в глаза. – Аванс могу прямо сейчас дать. Сколько вы хотите?
- Опоздали вы, товарищ… - Роман сделал вид, что забыл имя гостя.
- Царьков. Евгений Петрович, – подсказал тот, возвращаясь к неестественно уважительному заискивающему тону.
- Да, Евгений Петрович… Квартирку-то я сторговал уже…
- Это когда же вы успели? – неподдельно изумился и при этом нахмурился Царьков.
- А вот вчера после похорон ко мне подошел один… тоже из ваших… кажется…
- И сколько же он вам предложил? – неожиданно жестким тоном спросил Царьков, прищурив светлые глаза.
- Ну, сколько предложил… - фыркнул Роман. - Кто ж о таком спрашивает?
- А вы мне скажите, я вам больше дам.
- Да я уж договорился.
- Ну, - махнул рукой Царьков. – Переиграть всегда можно. Скажете, что передумали. Ну? Аванс, хотите, прямо сейчас дам? Деньги при мне.
- Сказал же – нет, - начал выходить из себя Роман.
- Да вы подумайте.
- Знаете что, Евгений Петрович… Я сейчас не готов к этому разговору, - Роман начал оттеснять гостя в прихожую. - Я вас попрошу – оставьте меня, будьте добры, мне в себя прийти нужно.
Царьков поднял обе руки вверх и направился к двери.
- Ах, конечно-конечно… Прошу меня великодушно простить… Я ухожу, но все же надеюсь, что вы внемлете моей просьбе. Вот моя визитка, - он положил карточку на телефонный столик. – Позвоните мне обязательно. Даже если не захотите, все равно позвоните, чтобы я не надеялся. Ах, жалко квартирку-то… Когда такая возможность еще представится… Вы ведь единственный наследник Николая Васильевича?
Карелин не ответил, думая только об одном – как побыстрей выставить Царькова за дверь. Наконец, ему удалось выпроводить неприятного гостя и вернуться в кровать.


Роман заснул тревожным беспокойным сном, в котором все время его мысли крутились около загадочных цифр на руке отца. Ему мерещилось, что разгадка где-то рядом, но он никак не может ухватиться за неё. В этот тяжелый полубред-полусон врывались Растаманов, Царьков и врач «скорой помощи». Они все наперебой кричали, что квартирку надо продать, и повторяли одну и ту же фразу: «Так сколько вы хотите?» Проснулся Карелин около пяти вечера с тяжелой головой. Дневной сон всегда был для Романа тяжел, он по возможности старался избегать спать днем, но сегодня так сложилось, что без этого он не мог обойтись. Ополоснув лицо и виски холодной водой, он, не вытираясь, прошел на кухню, достал из холодильника остатки поминальных закусок, разогрел свинину в духовке и сел за стол. Пока ужинал, думал. Нет, квартиру продавать он не будет. Мало ли, что сейчас он один? Рано или поздно он все равно женится, заведет детей… Роман окинул взглядом свое жилье, в котором он теперь был полноправным хозяином. Квартира на самом деле была хорошей. Четыре просторных комнаты, балкон и лоджия, ванная комната – семь квадратных метров. Кухня – пятнадцать. Как-то, вернувшись из Англии, отец поведал, что там квартиры многоэтажные. Потом он несколько раз высказывал мысль, что было бы неплохо прикупить верхние над ними апартаменты и сделать лестницу… Даже как-то принес эскиз от архитектора. «Это было бы здорово, Ромка, - говорил он. – Я внизу, ты женишься, будешь наверху жить. И вместе, и никто никому не мешает…» «А, чего, собственно, Царьков суетится? – подумал Роман. - Ему же по вступлении в должность сразу дадут такую же, а то и получше. Нет-нет, тут дело не в жилье. Их интересует не сама квартира, а то, что она может скрывать». Его мысли опять вернулись к этим цифрам. Роман сложил грязные тарелки в посудомойку, постоял среди кухни. Может, это номер телефона? Может, это какой-то очень важный для отца телефон? Может, это номер его подруги? И он так просил сообщить ей о том, что случилось? Роман дотянулся до аппарата и набрал 163 38 91. Гудок на четвертый трубку подняла женщина, судя по голосу, лет так к пятидесяти, и Роман подумал, что, наверное, не ошибся в своих предположениях.
- Слушаю вас, - деловым тоном, через который сквозила усталость, ответила она.
- Извините… Я разбираю вещи отца и нашел в записной книжке этот номер. Просто хотел узнать, что вас связывало…
- А как звали вашего отца? – спросила женщина с еще большей усталостью в голосе.
- Николай Васильевич. Он умер четыре дня назад.
- Соболезную вам, молодой человек. Но помочь не могу. К сожалению, вашего отца я не знала.
- А как же ваш номер оказался у него записанным?
- Понятия не имею! – к усталости примешалось раздражение.
- Извините, - еще раз сказал Роман и положил трубку. Странно. Или эта женщина и впрямь не знакома с его отцом, или… или она великолепная актриса. Голова шла кругом. Походив по квартире, Карелин решил немного развеяться и съездить к матери.


Наталья Степановна встретила сына довольно холодно – она не упускала случая продемонстрировать ему свою обиду. Роман поставил на стол торт, постоял, прислонившись спиной к косяку, в двери, ведущей из коридора на кухню, понаблюдал, как мать наливает воду в чайник.
- Ма… - наконец, решился он. – А ты что на похоронах-то не была?
- А меня никто не пригласил, - ответила та заготовленной фразой. «Знала, что приеду и спрошу!» - с досадой подумал Карелин.
- Ну, ты, мам, не надо этого… Ты не первоклассница. Мне бы позвонила, я бы тебе пропуск сделал.
Наталья Степановна поджала губы.
- Дожила! – саркастически сказала она. – Сын мне пропуск на похороны мужа делать будет.
Роман покачал головой. Не пригласили – плохо, а предлагаешь свои услуги – тоже плохо.
- Ты знаешь, мам, ты лучше так и скажи – не хотела, - бросил он и сел за стол. – Нож у тебя где?
Мать молча подала ему ножик, Роман разрезал веревочку на торте.
- Ты знаешь, мама, мне кажется, что давно уже пора все забыть.
Мать молчала.
- Я не говорю, что ты должна была опять вернуться к нему… Хотя я этого, чего там скрывать, очень хотел… Но можно просто перестать ненавидеть?
- А кто тебе сказал, что я его ненавижу? – с вызовом спросила Наталья Степановна. – Я просто не хочу о нем слышать. Умер – ну что ж, пусть, как говорится, земля ему пухом, но рыдать и земле предаваться я не буду. Он умер для меня еще три года назад!
И она с выразительным стуком поставила перед ним чашку чая. «А отец меня еще на женитьбу подбивал!» - хмыкнул Роман. Чай они пили молча. Общих тем для разговора не было, а Карелину хотелось поговорить.
- А у меня все по-прежнему, - не выдержал он и попытался завести беседу. – Работаю… Жениться не собираюсь…
- Ты все с этой? – встрепенулась мать. – Как её… Таней?
- Да, я с ней. Ну, за что ты её так ненавидишь? Ты же с ней ни разу даже не разговаривала.
- Разговаривала один раз. И мне этого хватило!
Роман прекрасно помнил этот «разговор». Мать попросила отвезти её в поликлинику, а он возьми, да прибудь за ней вместе с Таней. Надо было видеть лицо Натальи Степановны, когда она увидела её на своем «законном» месте рядом с сыном. А Танька еще возьми, да и поздоровайся с ней. Всю дорогу оскорбленная Наталья Степановна молчала, потом устроила истерику с криками: «Ты меня позоришь, с кем ты связался!» - а потом месяца два не отвечала на звонки.
- Ты извини, мама, но обсуждать свою личную жизнь с тобой мне не хочется.
- Мог бы и посоветоваться, между прочим. Я тебе не посторонний человек!
«А ведешь себя, как посторонний», - подумал Карелин.
- Мам, мне уж двадцать восьмой, если ты не забыла. И я имею право встречаться, с кем хочу, никого не спрашивая. Неужели такие простые вещи надо объяснять?
Мать презрительно фыркнула и отвернулась. Молчание продолжалось минут десять. Потом Наталья Степановна заговорила каким-то чересчур спокойным тоном:
- Ромочка, а ты же у нас теперь богатый жених.
Карелин вопросительно посмотрел на неё, не понимая, к чему этот разговор.
- От отца же машина осталась, дача, квартира, денежные сбережения. Да и сейф, наверное, тоже не пустой.
- И что? – спросил Роман.
- Ну, как – что? Ты же, получается, единственный наследник. Я хоть и жена, но бывшая. Права ни на что не имею.
- И что?
- С мамой не хочешь поделиться? Не пришла такая мысль в голову?
«Ах, вот оно что!» Роман нахмурился.
- Мам, неужели у тебя к отцу никакого интереса, кроме денежного, никогда не было? – спросил он. Наталья Степановна вскочила с места и быстро подошла к окну – начала разыгрывать оскорбленные чувства. У Карелина пропало всякое желание продолжать разговор. Он отодвинул чашку с недопитым чаем.
- Ты знаешь, мама, я пойду.
Так и не услышав ответа, он встал, прошел в прихожую и надел куртку.
- А он, между прочим, тебя любил! – обиженно сказал он в направлении кухни и закрыл за собой дверь, не дождавшись ответа – его все равно не последовало бы.


Чтобы загасить неприятное чувство от визита к матери, Роман поездил по городу, заглянул в спецмагазин, купил бутылку хорошего коньяка, немного закуски («Вечером напьюсь!»), заехал к одному знакомому, взял у него тройку видеодисков – новинка, пришедшая на смену видеокассетам. Правда, достать их без хорошего блата было практически невозможно, а DVD-плееры отечественного производства продавали только участникам войны и ветеранам труда. Качество было помойное, но и за такими люди давились в очередях, простаивая под дверями магазина «Электроника» по двое суток. Отец два года назад привез из Германии «Sony», а дисками торговали из-под полы проверенные люди. Поэтому можно было смело сказать, что вечер удался. Роман никого не хотел видеть. Он в одиночестве пил коньяк, наслаждался своей депрессией и, роняя пьяные слезы, смотрел какой-то фильм, герои которого жили в разном времени, но при этом каким-то образом переписывались и в итоге влюбились друг в друга, но никак не могли встретиться, потому что их разделяла пара лет времени. Спать Роман завалился прямо перед телевизором и не раздеваясь.


Через два дня позвонил Царьков, решивший не дожидаться инициативы от Романа, и поинтересовался, не надумал ли Карелин что-нибудь с квартирой. Тот довольно резко ответил «Нет» и положил трубку. Еще через два дня Царьков позвонил опять, а потом еще. Это начало Романа раздражать. И, в очередной раз сняв трубку и опять услышав знакомое «кхе-кхе», он решил окончательно расставить все по своим местам.
- Слушаю вас, Евгений Петрович, - сказал Карелин, внутренне готовясь высказать Царькову все, что думает по ситуации.
- Да я все по нашему с вами вопросу…. Ну что, надумали квартирку продать?
- Нет!!! – рявкнул Роман. – Я её вообще продавать не собираюсь!
- Ах, напрасно, напрасно… Ну, а какая сумма вас устроила бы? Скажите уж прямо, сколько вы хотите?
- Нисколько. Я буду в ней жить.
- Ну, может, все же продадите? Что вы скажете о пятнадцати миллионах? И плюс двушка?
- Послушайте, товарищ Царьков… Не многовато ли за четырехкомнатную квартиру предлагаете? Да за такие деньги в Кремле жилье купить можно. Не старайтесь, я квартиру продавать не буду. Она дорога мне, как память об отце. И давайте больше не будем возвращаться к этому вопросу! – Роман бросил трубку.
- Достали! – вслух сказал он.


После этого разговора наступила относительная тишина. Роман занимался бумажными делами – надо было выписать отца из квартиры, переписать на себя жилплощадь и номер телефона, забрать личные вещи Николая Васильевича из горкомовского кабинета, подписать какие-то бумаги, что он не имеет претензий к организаторам похорон, получить последнюю причитавшуюся отцу зарплату… Надо было еще заняться оградой на могиле и памятником. Он попробовал было обратиться в горком за содействием, но ему отказали:
- Наше дело похоронить, а уж ограды и памятники – ваша забота, - сказали ему. Пришлось самому искать хорошую мастерскую. Обзвонив с десяток контор, он нашел частного кузнеца, который пообещал сделать хорошую кованую ограду. Роман поехал на кладбище узнать размер. Нашел могилу. На занесенной снегом земле – ни одного следа. Никому не нужен. Отработанный материал. Роман горько усмехнулся, собрал в кучу успевшие поистрепаться и поблекнуть венки (самые дешевые закупили, сэкономили!), отнес их на помойку и положил на холм букет красных гвоздик. Постоял немного над заснеженным холмом: «Что я тут делаю?!» - в сознании никак не укладывалось, что отец теперь лежит там, внизу, под двумя метрами мерзлой земли. «Как же так, папа? Как же так?..» Роман достал рулетку, измерил приблизительный периметр, поднялся с корточек и посмотрел на холм. От рулетки на снегу отпечатались полосы, как рамка. Острая, как игла, боль впилась в грудь. Роман почувствовал, как задрожали губы. Он всхлипнул и вдруг неожиданно для себя разрыдался беззвучным тихим плачем. Через минуту с него сошло, он растер слезы по лицу, надел перчатки, еще немного постоял над могилой и, все еще хлюпая носом, пошел к выходу.


Подъезжая к дому, Карелин заметил в проезде «скорую». Обычное дело. Партийная элита представлена стариками «за шестьдесят». «Скорая помощь» регулярно наведывается к этим домам: у кого сердце, у кого почки, у кого печенка. Роман вошел в квартиру, и, не разуваясь, проследовал на кухню. Страшно хотелось пить. Он схватил графин и сделал несколько глотков. «Что такое?» - подумал он, ставя графин на место. Он почувствовал легкий странный запах. Во рту появился отчетливый привкус полиэтилена, стало трудно дышать, в горле начало першить, его затошнило. Роман сделал шаг к окну, чтобы открыть хотя бы форточку и тут все вокруг него завертелось, и он без сознания рухнул на пол.


Часть 5 : https://www.stranamam.ru/post/7543894/