И тогда я поняла, что это-мой ребенок. 12.

12. «Я ждала доченьку с самого первого дня. С самого начала знала, что она уже есть. Ни секунды не сомневалась в том, хочу ли ребенка. Ни о чем мне так не думалось, как о ней, ничего не было так интересно, как любая информация о том, как она теперь выросла внутри меня. Сейчас мне кажется, что я сразу знала и то, что она – девочка. Имя придумывала все три сезона – летом нравились одни, осенью - другие …к моменту рождения – весной – имя я выбрала. Беременность протекала хорошо, ни одного нарушения, кроме раннего старения плаценты, не было, а с этим – меня успокоили что - не серьезно.

Схваток, как таковых, я не чувствовала. В этот день с утра – с пяти или даже раньше – было необычно, немного тяжело дышалось, тянуло. Я встала под душ – так было лучше – и стояла около часа, мечтая и пытаясь отвлечься от непонятного состояния. В какой – то момент я поняла, что малышка давно ни разу не шевельнулась. Паника. Не хватает воздуха. Скорая. Больница. Осмотр. Аппарат внутриутробного контроля за состоянием плода. Операционная. «Что сегодня ела? Ничего…»

Голубой потолок. Зовут по имени. Я родила дочку? Покажите!!! …не показывают. Проваливаюсь.
Стою у окна, смотрю на мужа и плачу. Ни разу не кормила дочку – только сцеживаю молоко. Ни разу не держала ее на руках. Дочка в реанимации. Последствия внутриутробной гипоксии. Асфиксия. Отечный синдром. Молока – можно троих выкормить. Говорю об этом мамам в палате. Они переглядываются. Пристаю с расспросами – пока я стояла у окна, в палату заходила санитарка - местное радио. В детской малышка, от которой сегодня сбежала мать. Отворачиваюсь. Мне больно, что не нужный никому ребенок – здоров, в то время, как моя кровиночка…просто душат слезы.
Неонатолог ничего не знает. Она не наблюдает мою дочь. У нее есть только скупые сведения больничной сводки. Когда же я ее увижу?

Наконец, наступает этот день. Я могу только смотреть и дотронуться пальцем через круглое отверстие для рук. Капельница. И вдруг моя дочурочка открывает свои глазки – и смотрит на меня! Кто сказал, что взгляд новорожденного младенца – мутный? Это – лучший взгляд, который я видела в жизни! Разговариваю с ней –и совсем не плачу. Я точно знаю, что все будет хорошо. Глажу пальцем родной кулачок – и он раскрывается ладошкой вниз – как цветочек расцвел! Рассказываю дочери КАК люблю ее, про нашего папу – как он нас ждет, и, почему – то –про брошенную девочку. Впрочем – как это – почему – то? А кому мне здесь рассказывать все, что происходит, как не родной дочери?
Мое сокровище на словах «представляешь, ее мама просто бросила ее!» -снова открывает глазки. Смотрит вверх. И в этот момент я понимаю, что если помогу той, брошенной, - эта, долгожданная –будет здорова. Я никогда не решусь признаться, что это – я. Только анонимно я делаю это признание. Не хотела, не любила, но точно осознала вдруг (как вспышка) – что это – непременное условие.

В роддоме кормила чужую девочку. Сказала мужу – он не был рад –просто не спорил –он такой. Удочерить оказалось не очень легко, но то, что я кормила ее в роддоме – оказалось обстоятельством в пользу удочерения. Мы все еще были в больнице. Еще не все документы собрал муж – и суда еще не было. Мою доченьку выписали домой. Да, группа риска по нескольким линиям. Да, ПЭП! Но больше – ничего! Мы выкарабкались! Появились все рефлексы. Я летела по больничному коридору, придерживая свой живот обеими руками – и вдруг крылья обмякли. Я вдруг осознала, что не смогу уехать без той, второй. А суда еще не было! Я физически страдала, что не могу увезти обеих дочерей. Стояла у зав. Отделением – «Они же близнецы, они родились в один день…я же кормлю…» - и зав. Отделением звонила куда – то, доказывала, делала отмашку рукой – «сядьте» - и снова с кем – то разговаривала – то властно, то просяще – а я молилась не зная ни одной молитвы. Наконец она положила трубку и сказала : «Только одна возможность – Вы остаетесь у нас, и второй ребенок остается у нас. До оформления документов.» И я, которая только что как самое большое счастье предвкушала выписку со своим ребенком – только счастливо кивнула.

Никто кроме мужа не знает, что я родила одну девочку. Даже девочки. Это я назвала обеих дочерей – и выкормила их своим молоком. Они родились в один день, просто одна из них заблудилась до рождения. Они похожи! Очень! Никогда ни у кого не возникло ни одного сомнения. Родные наши – в другом государстве. Мне повезло, что муж не догадался отправить сразу телеграммы (а сотовых тогда не было ). Я в семье сама этим занималась - письмами, телеграммами. А тогда мне не до родных было.

С тобой это тоже пускай умрет…не обижайся! Я знаю – ты в последнюю очередь сказала бы. Но – на всякий случай. Зацепило меня, понимаешь, как ты про брошенных детей рассказываешь…
Нет, не чувствую я разницы. Бог мне подарил обеих – просто разными путями. Ты и не догадаешься никогда – которая из них – а я – ни за что не скажу» - и она залилась таким заразительным смехом, что мне тоже весело смеялось, пока она достала фотографию, вставленную в пластиковую обложку от проездного. Маленькая фотография близнецов лет 13. Красивые девочки. Разнояйцевые, это точно. Но обе на маму похожи – очень. А, может, и на папу – я его не видела.