Окончание трактата о ГП.

Последняя часть исследования Алексея Втулова.


Последнюю часть наших итогов (можно, конечно написать и еще, темы есть, но я думаю, для меня и этого будет достаточно) посвятим главному отрицательному персонажу саги, Волдеморту. Ну и Гаррику тоже, куда ж без него.


Как мы уже писали, все предыдущие тома показывали нам отношения ТЛ и ГП довольно однообразно, этакие "кошки-мышки" - Волд охотится на Гарри, тот убегает. Инициатива встреч принадлежала целиком Лорду, Гарри же не слишком и понимал, что в нем так привлекает Волдика.

В ГПиПП (а точнее, в самом конце ГПиОФ) положение несколько меняется - Гарри (а вместе с ним и читатели) получает доступ к информации, проливающей свет на самого Волда и на причину его столь острого интереса к скромной (в целом) персоне главного героя. Пророчество, воспоминания, ведущие к тайне замысла Лорда относительно хоркруксов... Изменения происходят прежде всего внутри самого ГП, образ Лорда в его глазах как бы "воплощается", очеловечивается. Теперь это уже не просто некий абстрактный, почти что безличный центр зла, каким он воспринимался в первых книгах, теперь это уже человек со своей историей, своей несчастной судьбой, порой так похожей на судьбу самого ГП.

В результате к концу шестой книги мы видим, что пророчество продолжает сбываться - ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой. Теперь уже эти слова касаются не только Лорда, но и самого Гарри: если раньше он всячески пытался избежать встреч с ТЛ, то теперь он не только смиряется с с неизбежностью (это ведь могло бы быть представлено и в виде обреченного безвольного ожидания), но и сам стремится к ней, по крайней мере, внутренне. Почти вся седьмая книга проходит в подготовке последней, решающей встречи, которая станет знаковой для читателей - в этой сцене раскроется самый глубинный замысел автора.

Лорд продолжает охотиться на Гарри, тот же пока ищет хоркруксы, стремясь отрезать Волдику запасные пути. Роулинг (думаю, намеренно) упрощает ситуацию - та часть лордовой души, что заключена в его новом теле, не чувствует связи с прочими частями, за исключением той, что сидит в самом Гарри (и то, мы узнаем об этом в самом конце), и ГП сотоварищи уничтожают хоркруксы относительно беспроблемно. Пускай, то в воле автора. Важен другой момент - еще в начале своего пути Гарри принимает (точнее - формулирует вслух, ибо придерживался его и раньше) серьезное внутреннее решение, которого достаточно последовательно (за единственным исключением, которое, впрочем, вызвано эмоциональным всплеском) придерживается до самого конца.
- Я не хочу побеждать, убивая людей на моём пути только потому, что они там оказались, - сказал Гарри. – Так поступает Волдеморт.


Итак, Роулинг, следуя логике развития сюжета (война началась), подошла к одной из чрезвычайно важных для христианского сознания тем - допустимости убийства (и вообще зла) ради благой цели. В седьмой книге эта тема представлена нам дважды, кроме Гарри ее решает также молодой Дамблдор. Мы помним, каково было его решение первоначально - ради большого добра он зло допускал (в принципе, так же поступают и руководители Министерства - Крауч, Скримджер - так считают и члены ОФ, тот же Люпин и, вероятно, прочие), но когда этот компромисс с совестью (что это был компромисс, мы узнаем от самого Дамблдора в главе "Кингс Кросс": Знал ли я, что представляет собой на самом деле Гриндельвальд? Думаю, да) бумерангом ударил по его близким, он резко изменил свое мнение.

Для ГП Роулинг предусмотрела иной вариант решения проблемы (отдадим должное автору, она могла вообще легко обойтись без этой темы, замолчать ее, но напротив, намеренно заострила ее звучание) - юноша в принципе отказывается действовать по-волдемортовски, использовать оружие зла для достижения благих целей (в этом смысле, он опять-таки идет по пути пережившего кризис Дамблдора, который, как мы знаем, впоследствии победил Гриндельвальда, но тот вполне себе даже остался жив). Можно говорить о разнице положений, о том, что встреча Альбуса с Геллертом была все же встречей один на один, дуэлью, а в случае с ГП это уже почти полноценная гражданская война, но сама Джо не делает таких различений, она решает вопрос в принципе. И стремится решить его по-евангельски, даже вопреки довлеющим историческим традициям.

Вряд ли Роулинг знакома с традицией православной (любое убийство - грех и наносит рану душе убийцы; но отказ защитить слабого от агрессии - грех еще больший, поэтому воинство благословляется, именно в качестве защитника слабых от агрессии; на Руси еще и к Причастию потом в течении года не допускали), но, скажем, католический взгляд (убийство противника на войне вообще не есть грех), ей может быть известен, и с таким подходом она, очевидно, не согласна. Однако это не значит, что Роулинг (а вместе с нею и ГП) впадает в некое толстовство или буддистское не-делание, напротив, главный герой весьма (особенно, на фоне предыдущих книг) деятелен. Роулинг пытается провести своего героя мимо ловушек, расставленных падшим миром, по пути Христа Спасителя, выводя Гарри из ложной перспективы вИдения противостояния противнику ("окончательная победа есть смерть врага" ) в истинную (настоящая победа - в жертве собой, а прочее - в руках Божиих).

Вообще, Гарри в седьмой книге пытается выполнить только некую программу-минимум - уничтожить хоркруксы, что ему удается with a little help of his friends (Beatles). Когда же дело доходит до программы-максимум, до битвы с самим Волдом, ГП уже совсем не тот, что даже двумя-тремя главами ранее. Переломной точкой становится глава о Снейпе ("История Принца" ) и следующая за ней ("Кингс Кросс" ). ГП осознает, что у него оказалось в жизни два главных учителя (в честь них обоих он назовет впоследствии сына), и оба они прошли тем путем, которым придется (совесть бо побуждает к этому) пройти и ему. Он делает известный нам выбор, поверив "сверх надежды с надеждою", пойдя на добровольную смерть.

Множество очевидных параллелей с Гефсиманией и Голгофой здесь настолько очевидны, что не увидеть их может только слепой или неграмотный (впрочем, подозреваю, что для наших неразумных братьев-ревнителей это будет только поводом говорить о кощунственной насмешке над Спасителем: герой-то - волшебник; ответим им от лица ГП словами ап. Павла: "Я восполняю недостаток в плоти моей скорбей Христовых" ). Роулинг же (и логично, и неожиданно одновременно) выдает нам после этого главу "Кингс Кросс", где кроме прочего происходит окончательное изменение отношения ГП к его главному врагу. Что же случилось там, в загадочном месте, откуда можно скажем так… сесть на поезд, который повезет тебя вперед?

Беседа ГП с Дамблдором, занимающая всю эту главу, затрагивает достаточно много тем, но сейчас мы сосредоточимся только на одной из них. Прежде всего, сцена, описанная в данной главе, весьма занимательна тем, что кроме двух собеседников присутствует и некто третий.

Оно имело форму маленького, обнажённого ребёнка, свернувшегося на земле. Его кожа была сырой и грубой, словно содранной; оно лежало, содрогаясь, под сидением, где было оставлено, нежеланное, скрытое от взоров, борясь за каждый вздох.

Роулинг ни разу не говорит прямо, что это такое, именуя его чаще всего просто "существом". Но ведь не просто же так автор вводит в эту сцену такой странный персонаж! Попробуем понять мысль автора, посмотреть на разбросанные в тексте намеки. Итак, во-первых, это последнее впечатление Гарри перед попаданием в данное странное место: Гарри смотрел прямо в красные глаза, и хотел, чтобы это случилось теперь, быстрее, пока он может еще стоять, прежде, чем он потеряет контроль над собой, прежде, чем он поддастся страху.
Он увидел движение губ и вспышку зеленого света, и все ушло. Впечатление это - Волдеморт.


В новой же главе после осознания себя, своего бытия, первое, что Гарри видит, и есть описанное выше странное существо. Знаковое сочетание, вам не кажется? Можно предположить, что существо это как-то связано с Темным Лордом. Показательна здесь и реакция юного волшебника (это во-вторых):

Он испугался того, что увидел. Хотя оно было маленькое, хрупкое и раненное, он не хотел к нему приближаться. Тем не менее, он медленно направился к нему, готовый отскочить в любой момент. Вскоре Гарри оказался достаточно близко, чтобы коснуться его, но не мог заставить себя сделать это. Он чувствовал себя трусом. Он должен был успокоить это, но оно отталкивало его.

Возможно, здесь играет роль ассоцативная память, связывающая то, что сейчас видят глаза героя с тем, что они видели три года назад на кладбище. Кажется, мы можем утвердиться в предположении, что связь между этим существом и Волдом наличествует. В дальнейшем же диалоге (и это в-третьих) мы видим, что упоминания этого существа всегда непосредственно соседствуют с упоминанием имени Волдеморта, при затрагивании других тем оно уходит из поля зрения. Это наводит на мысль, что фандом сделал здесь правильный вывод - это искалеченное, брошенное, борющееся за свое существование создание есть образ того, что стало с душой главного злодея саги, Тома Реддла (только образ, не сам Реддл!). Роулинг показывает нам борьбу инстинктивного отталкивания и сознательного приближения в душе главного героя: интуиция (доверять которой призывал ГП покойный Люпин в радиопередаче) подсказывает Гарри, что к странному измученному созданию лучше не приближаться, разум же толкает на действие (должен успокоить его).

Это, кстати, еще раз открывает нам Роулинг как глубокого и вдумчивого автора: мы уже отмечали, что акцент на важности свободного волеизъявления для самоопределения человека - один из самых основных в цикле; здесь же (и в ряде других мест) Джоан ставит ударение совсем на другом - на важности слушания сердца, где, по традиционному представлению, звучит голос Божий. Сложив (а не противопоставив, как, возможно, кому-то покажется правильным) эти два момента, мы поймем, что синергия Бога и человека есть то, что нам представлено в ГП-цикле в качестве условия достижения успеха в любом деле ("Без Меня не можете творити ничесоже", по слову Спасителя).

Вероятно, Гарри все же сделал бы попытку преодолеть свое отвращение и страх, но его останавливает Дамблдор. Ты не можешь помочь. Появление покойного директора сразу решает несколько незаданных вопросов. Во-первых, становится окончательно понятно, что главный герой находится на пороге загробного мира. Представления о "тамошнем" существовании человека достаточно разнообразны, особенно в художественном преломлении, здесь же ближайшая аналогия, которая приходит в голову - льюисовское место действия в "Расторжении брака" - уже не земной мир, но и еще не "Царство Божие, пришедшее в силе", некая пороговая реальность, место последнего выбора. Т. е. наш главный герой переживает самый что ни на есть мистический опыт (второканонический источник подтверждает эту мысль:

Elisabeth: В главе «Кингс Кросс» находятся ли они за вуалью (занавесью, аркой) или где-то между вуалью и реальным миром?
J.K. Rowling: Вы можете представить это, как захотите, но я думаю, что Гарри оказался в неком подобии лимба – между жизнью и смертью).

Взглянув на дальнейший диалог с этой точки зрения, станет понятно, почему Дамблдор останавливает Гарри. Все, что мы видим происходит в голове последнего - он не является больше хоркруксом, т. е. связь его с ТЛ теперь уничтожена, поэтому помочь Лорду спастись изнутри себя он, действительно, никак не может. Перед ним не сам Волд, только образ. Чтобы попытка эта стала осуществимой, Гарри нужно вернуться в земной мир.

Возможно ли надеяться на то, что таковая попытка достигнет цели? Роулинг, как ей и свойственно, дает на это указания, но разбрасывает их по пространству книги, оставляя время на размышление. Сам "технический принцип" спасения обозначен словами Гермионы: Раскаяние. Вы должны прочувствовать то, что вы сделали. Но есть оговорка: боль от этого может уничтожить вас. Весьма лаконично, не правда ли? Додумывать эту тему ДжКР оставляет читателей самостоятельно, заключив устами главных героев, что они на данном этапе не могут представить себе, чтобы это произошло с Волдемортом. Вроде бы все? Всю дальнейшую книгу эта тема больше не затрагивается... Ан нет.

Мы понимаем (и уже упоминали об этом), что спасение всякого человека - процесс синергийный по определению, и Джоан с этой мыслью, похоже, полностью согласна. Этот принцип относится и к Темному Лорду тоже. Да, нам теперь известно, что Том вышел за рамки обычного зла, понятно, что он, возможно, ни разу не прислушался к голосу совести, голосу Божию в своем сердце: О домовых эльфах, детских сказках, о любви, верности, чистоте Волдеморт ничего не знает и не понимает. Ничего. То, что это сильнее его, сильнее и богаче любой магии – это истина, которую он никогда не постигнет, - так считает Дамблдор.

Но все ли нити надежды порваны? Если Лорд еще жив (и это относится абсолютно к каждому человеку), значит обращение, покаяние еще возможно. Ведь, в конце концов, возможно, это случилось с Гриндельвальдом, о котором нам известно, что в списке Самых Опасных Темных Волшебников Всех Времен он потерял лидерство только потому, что через поколение появился Вы-Знаете-Кто. Об этом мы узнаем от его бывшего друга:

- Говорили, что в последние годы он раскаялся, один в своей обители в Нурменгарде. Я надеюсь, что это правда. Мне хотелось бы верить, что он ощутил весь ужас и стыд за содеянное зло.

Это - второй намек на то, что произойдет в конце, но, как и первый, он несколько теряется, искусно спрятанный в гуще более значимой информации.

По всей вероятности, падение старины Волди уже так глубоко, что внутренний голос, голос совести ему уже практически не слышен. Блейковский брак неба и земли (в ее нынешнем падшем состоянии), против которого так ярко протестовал Льюис, в ГП также невозможен, и невозможность эта обоснована самим фактом человека - носителя образа Творца мира, образа большего, по слову св. Григория, чем весь прочий тварный мир. Роулинг опять подчеркивает ведущую роль разума и его волеизъявления в вопросе того, что представляет из себя человек, говоря о полной противоположности жертвенного поведения (и душевного устроения, на котором такое поведение основано), которое свойственно основным положительным героям цикла в лучшие их моменты, и того, каким образом мыслит и действует ТЛ, причем выводит последствия этого противоречия едва ли не на физиологический уровень: он (Лорд) принял в себя часть жертвы твоей матери. Если бы он мог осознать глубину и ужасную силу этой жертвы, он, возможно, не посмел дотронуться до твоей крови... Но тогда, если бы он был способен это осознать, он бы уже не смог быть Лордом Волдемортом, и больше никогда бы не смог убивать. Т. е., по мысли автора, осознание (и подразумеваемое вслед за ним раскаяние) своих отступлений от Истины приводит человека к изменению, к обращению. Изменяется сознание - изменяется и образ действия. Ну что ж, и здесь автор находится в русле христианской традиции, говорящей о наличии глубочайшей связи между душевной и телесной составляющими в человеке (в других моментах ее антропология весьма отличается от традиционной, но это - тема отдельного разговора).

Но возможно ли еще покаяние для Лорда, если голос Божий в покалеченной душе ему уже не слышен, спросим еще раз? В ответ Роулинг готовит читателю едва ли не самый большой сюрприз книги. Вроде бы до этого все сводилось к поиску и уничтожению хоркруксов ради того, чтобы убить Волдеморта, лишив его надежды на возрождение через их посредство. И вдруг, когда, наконец, главные противники, связанные пророчеством, сошлись в последнем поединке, тема покаяния всплывает снова. Если голос Бога человеком не слышен, Промысел посылает ему другого человека, возвещающего волю Божию. Пророка. Именно до этой роли Роулинг подняла своего главного героя, проведя его через горнило смерти и возвратив обратно (в некотором смысле - "крещение огнем" ). Об этом служении Гарри в отношении Волдеморта намеком говорит нам также Дамблдор: Пока эти чары живы, жив и ты, и жива последняя надежда Волдеморта на спасение. На это указывают некоторые особенности описания мировосприятия Гарри в следующей главе - на него не действует Круциатос, не влияют дементоры, у него появилось обостренная чувствительность. Впрочем, это служение Гарри не всеобъемлюще. Так же как палочка Поттера обладала особенными свойствами только в отношении палочки Лорда, так же и теперь сам Поттер доносит голос Божий только до Тома Реддла. В других случаях, перефразируя Дамблдора, это был обычный человек… думаю, хороший человек. Уверен в этом.



И вот кульминация. Противники ходят по кругу, наставив друг на друга палочки и готовясь к последнему поединку; Лорд медлит, желая понять до конца все тайны своих прошлых поражений со стороны Поттера, а Гарри, раскрыв ему почти все (почти, чтобы оставить воле Темного Лорда хоть какое-то пространство свободы, не загоняя его совсем в угол), неожиданно для всех, в том числе и своих сторонников, говорит:
- Прежде чем ты убьешь меня, я советую тебе подумать о том, что ты сделал… Подумай, и попробуй хоть немного раскаяться, Реддл…
- Что?

Из всех вещей, которые Гарри ему сказал, после всех откровений и насмешек, ничто не шокировало Волдеморта так, как это.

Гарри видел его зрачки сквозь узкие разрезы глаз, увидел, как кожа вокруг них белеет.
- Это твой последний шанс, - сказал Гарри, - это все, что у тебя осталось… Я видел, что с тобой будет в противоположном случае… Будь человеком… попробуй… Попробуй раскаяться…


Итак, Гарри подтверждает нашу догадку о том, кем было страдающее младенцеподобное существо в его видении, и повторяет утверждение Дамблдора, что у старика Волди остался всего один шанс. В фандоме высказывались насмешки на тему "какой из Поттера проповедник", но людям, знакомым со Священным Писанием не по пересказам, должно быть понятно, что сила слова обеспечивается не внешней убедительностью, но силой духа говорящего. Вспомним, сколь лаконична была проповедь Иоанна Крестителя: "Покайтесь! Приближибося Царствие Божие" - вот и все ее содержание, фактически. Убого, не правда ли? Но вызванное этими простыми словами движение народных масс свидетельствует, что эти слова были движимы силою Духа Божия, и им не могли противостать мудрецы земные - "Витии многовещанные онемеша..."

Так и в случае с Гарри Поттером. Его слова потому и вызвали столь сильное потрясение Тома Реддла (хотя он услышал немало неожиданного за эти минуты от Мальчика-Который-Выжил), что, по сути, это ни что иное, как свидетельство: "Приблизилось К ТЕБЕ Царство Небесное". Именно в этом смысле (пусть Роулинг об этом прямо и не говорит) следует понимать призыв Гарри, в этом смысле понимает его и Темный Лорд (а чего бы иначе ужасаться-то? Ну сказал мальчишка глупость, ему же и хуже будет). И дальнейшее изложение Гариком действий Промысла относительно Старшей палочки (это именно они, ибо кто мог предпожить, что события повернутся именно таким образом?) есть только дополнительное свидетельство об этом.

Но и это еще не все. Как мы упоминали в начале, Поттер отказывается от пути использования зла "ради большого добра" (а в рамках внешнего понимания цикла ГП самое большое добро - избавление мира от Волдеморта), но в конце-то им предполагалось именно убить Лорда, т. е. все равно так или иначе взять в руки оружие дьявола (ибо тот, по слову Писания, "убийца искони" ), приобщиться его образу действия. И вот в тот момент, когда уже стало понятно, что призыв Божий, звучащий из уст Гарри, Волдом отвергнут, при последнем ударе мы видим, что Роулинг исправляет непоследовательность рассуждений своего героя (знал ли он сам за минуту до этого, что поступит именно так?).

Гарри сейчас является носителем образ пророка, но пророка не ветхозаветного ("Почто жесток еси, Илие?..", - вопрошает одно из песнопений праздника в честь идеала пророка дохристианской эпохи), но пророка евангельской эпохи, в котором "те же чувствования, что и во Христе Иисусе", и нет места стремлению нести смерть. Даже пробираясь сквозь гущу битвы к главному врагу Гарри лишь дважды использует Протего (Заклятие щита), встав же против Волдеморта с его Авадой, юный Поттер выкрикивает в небо свою последнюю надежду (в мире Роулинг, где Бог тщательно спрятан за фигурой умолчания это равносильно молитвенному воплю): - Экспелиармус!.

Заклятие разоружения. Несмотря на свое положение, на глубину падения, Том Реддл (и ведь не зря и само имя Волдеморта вдруг оказывается в стороне, уступая место тому имени, с которым человек пришел в мир, которое носил еще до совершения всего того, что стало символизивать впоследствии самоименование) не исключается из-под действия любви Божией. Гарри к концу книги, к концу этой кульминационной для всего цикла главы, - персонаж, наиболее проникнутый евангельским духом, Духом Божиим, поэтому все, что он сейчас делает - просто разоружает противника. Ограничивает возможность действия того вовне.

Мы помним, что, по слову апостола, "Бог... не искушает никого, но каждый искушается, увлекаясь и обольщаясь собственною похотью", что, "Бог есть любовь", и даже "в аду", как говорит прп. Исаак Сирин, "грешники будут поражаемы" ни чем иным, как "бичом божественной любви", поэтому нас не удивляет исход битвы, сведшейся к этому единственному удару. "Крепка как смерть любовь", и даже крепче смерти - этот один из основных мессейджей автора своим читателям, многократно повторенный в разных формах, получает практическое подтверждение. Волдеморт, теперь уже окончательно отвергший путь спасения (не потому, что ему больше никто не предложит еще одного шанса, а потому, что последний плацдарм, на который могла бы опереться любовь Божия в его сердце, теперь уничтожен, и это ведомо только Всевидящему и тому, кому "изволит Он открыть" ) не более, чем лишается возможности действовать в соответствии с тем образом, в котором он этим своим отвержением пророческого призыва окончательно и бесповоротно утвердился. "Грех же, - продолжим прерванную цитату, - рождает смерть". Не имея более возможности действовать вовне, смертоносное стремление Волдеморта обращается на сам источник этого стремления. Грех рождает смерть. Волдеморт погибает, пораженный собственным отраженным проклятием. Второе наступание на те же грабли, что и шестнадцать лет назад. Видеть ли в этом случайность (ведь, помнится из физики, "угол падения равен углу отражения", могло проклятие отскочить и куда-нибудь в сторону - противники-то находятся в движении) или опять-таки действие Промысла? Предпочитаю второе.
Dixi.



Небольшое дополнение

Пара ответов самому себе на возникшие позже вопросы.

1. Если Гарри мы рассматриваем как персонаж, наиболее проникнутый евангельским духом, отрицающим необходимость убивать даже и на войне, стремящийся к самопожертвованию вместо этого, то почему окружающие его люди (противники Волда, у сторонников этот вопрос не стоит) участвуют в битве, т. е. убивают-таки УпСов? Ответ, думаю, достаточно очевиден.

Во-первых, никто из них (по воле автора) не достиг такой высоты (я даже не утверждаю, что и у самого ГП это есть некоторое постоянное достижение, скорее - наоборот), и действуют они в соответствии с достигнутым пониманием ситуации, выбирая меньшее из двух зол.

Во-вторых, даже сам Гарри, по всей видимости, до самого конца не знал, что будет действовать именно так, дав место действию Божию. Хотя он, конечно, долго к этому шел (если посмотреть на сцены битв с участием АД, то увидим, что Непростительных заклятий его члены не применяют, но пользуются именно приемами защиты от Темных искусств; обучал же их этому именно ГП; про членов ОФ этого утверждать не могу, но это отдельный разговор), и случившееся в последней главе - лишь следствие этого движения. Движение это не было ровным, чему свидетельствует история с "закруциванием" Кэрроу, - ну так Джоан и утверждала (во второканоническом источнике), как мы уже упоминали, следующее:

Barbara: Я была разочарована, узнав, что Гарри применяет Круцио, да еще и получает удовольствие от применения такого заклинания. И пожалел ли он в будущем, что наслаждался от сознательного причинения боли?
J.K. Rowling: Гарри не святой и никогда им не был. Как и Снейп, он обычный смертный, а его главные недостатки – быстрая вспыльчивость и случающаяся заносчивость.

Он рассержен и действует соответственно. Ко всему прочему, он в экстремальной ситуации и пытается защитить кого-то хорошего от смертоносного противника
.

2. При встрече в главе "Кингс Кросс Дамблдор, казалось, излучал счастье как свет, как огонь: Гарри никогда не видел человека столь откровенно, столь ощутимо довольного. Почему? Волд еще в силе, Гарри (последняя надежда мира) убит и может не захотеть возвращаться, самому Дамблдору предстоит нелицеприятное объяснение с бывшим учеником... Как может быть счастлив человек, когда впереди, пусть и не у него самого (а может быть это даже и хуже) еще столько боли, крови, унижения? Где же пресловутая любовь к оставшимся, где, если не помощь, то хотя бы выраженное сострадание к ним?

Понятно, что здесь дело пахнет теодицеей. Ответ, опять-таки, может быть дан только из христианской перспективы вИдения событий. Излагать подробно ответ я не буду, желающие могут обратиться к соответствующей литературе, или, если есть затруднения в чтении нехудожественных текстов, например, к "Расторжению брака" Льюиса, там этот вопрос заострен еще больше (здесь он дан только намеком), в перспективе вечных мучений волдоподобных, неспасшихся, отвергшихся преложенного каждому из нас Царства.


3. Мы видим, что в конце, по пути на свою Голгофу, Гарри пользуется Воскрешающим камнем:

И снова Гарри понял, не думая. Речь не шла о возвращении мертвых, поскольку он собирался присоединиться к ним. Он не призывал их: они призывали его. Он закрыл его глаза и повернул камень в своей руке три раза.

Результатом становится явление ему тех, кого он любил, и беседа с ними (здесь мы видим одно из Голгофских отражений: "Явился же Ему ангел с небес и укреплял Его" ). В следующей же главе мы узнаем, что и Дамблдор делал подобную попытку, что и привело его к смертельному ранению около года назад:

После ещё одной небольшой паузы Гарри сказал:
- Вы пробовали воспользоваться Воскрешающим Камнем?
Дамблдор кивнул.

Почему же была такая разная реакция на похожие действия этих людей? Ну, то есть, конечно, можно говорить о том, что в руках Дамблдора кольцо еще является хоркруксом, а у Поттера нет, что Дамблдор осуществляет неправильные действия (надевает кольцо), тогда как Гарри действует верно (трижды поворачивает камень в руке), но, мне кажется, это только внешние объяснения, не раскрывающей всей глубины вопроса. Сама Роулинг устами Дамблдора дает нам более глубокое объяснение.

Когда Альбус рассматривает отношения Гарри и Волдеморта сквозь призму отношений обладаемых ими палочек, он указывает на то, что палочка, при всей ее сложности и определенной самостоятельности (палочка выбирает волшебника, по слову Олливандера), она - не более, чем инструмент в руках человека, от которого все и зависит:

Волдеморт, вместо того, чтобы спросить у себя, какие твои качества сделали твою палочку настолько сильной, каким даром обладаешь ты, но не обладает он, просто решил найти палочку, о которой говорят, что она не может быть превзойдена никакой другой. Для него Старшая Палочка стала навязчивой идеей.

Та же мысль является ответом и на поставленный выше вопрос в отношении Воскрешающего камня: Когда я обнаружил его, спустя столько лет, захороненное в покинутом доме Гонтов… Дар, который я желал получить сильнее всего, ещё с юных лет я хотел получить этот камень по разным причинам… Я потерял голову, Гарри. Я совсем забыл, что имею дело с Хоркрусом, и что кольцо обязательно находится под охраной заклятия. Я поднял его и надел...
Каким же глупцом я был, Гарри. За все эти годы я так ничему и не научился. Я не был достоин объединить Дары Смерти... Возможно, лишь один человек из миллиона способен объединить Дары, Гарри. Я был способен лишь владеть самым незначимым, самым заурядным из них. Я стал владельцем только Старшей Палочки, но не для того, чтобы хвастаться ею, не для того, чтобы убивать ею. Мне было позволено приручить и использовать её, поскольку я взял её не для выгоды, а для того, чтобы защитить остальных. Но Мантию-Невидимку я взял из тщеславного любопытства... Я предпочитал использовать Камень для попыток вернуть назад тех, кто уже покоится с миром, чем пожертвовать собой, как это сделал ты. Ты – лучший владелец Даров.

Итак, разница действия Камня обусловлена разницей стремлений, разницей сердечного устроения тех, кто хочет вызвать это действие. Ну что ж, для библейски-ориентированного сознания это естественно, ибо антропология для нас - ключ к теологии, и наоборот. Но может быть, мы сумеем сделать еще одно предположение (ни в коей мере не настаивая на его истинности), которое позволит заглянуть в еще большую глубину вопроса.

Старшую палочку Дамблдор назвал самым заурядным из всех Даров, и мы в этом с ним согласны.

Вторым по необычности стоит плащ-невидимка, которым Гарри пользовался вот уже столько лет. Мы, конечно, привыкли к нему, но стоит вспомнить, что еще в первой книге Рон, выросший в магическом мире, сообщает, что подобные плащи вообще являются большой редкостью, а в ГПиДС Дамблдор сообщает, что плащ Певереллов обладает свойствами, неведомыми другим плащам - не изнашивается (условно говоря, вечен) и может служить не только защитой и укрытием своему хозяину, но и другим (по опыту Гарри мы понимаем, что прежде всего имеются в виду те, кого хозяин берет с собой под покров и защиту Дара; Дамблдор называет это свойство плаща основным).

И, наконец, Камень. Самый неординарный из Даров. Здесь можно довольно много чего сказать, но, пожалуй, я буду краток. Вспоминая многочисленные цитаты (вроде: "Камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла", "Вот, Я полагаю камень в Сионе, камень... и камень соблазна", "Камень же бе Христос" и прочие), хочу сделать такое предположение - Воскрешающий Камень есть в каком-то смысле образ Христа Спасителя (в определенной степени это можно сказать о каждом из Даров, если откинуть легендарную составляющую, но о Камне - в наибольшей). И если это так, то становится понятно, почему его действие столь различается в руках разных людей. Христом нельзя пользоваться, Ему можно только отдаться, и Он тогда отдаст Себя Самого в ответ.

Все.