Гарри Поттер и Северус Снейп (часть вторая)

"Паки и паки продолжение" - как это было озаглавлено в ЖЖ автора...


Куда ни кинь - всюду клин сейчас для несчастного УпСа. Его стремление просто убежать от ситуации полной безнадежности очень понятно и почти что естественно. Но покаяние есть не просто терзание души и самобичевание, и именно от этого саморазрушительного поведения ограждает директор своего будущего профессора. Обращение должно выразиться в конкретных действиях: "Покажи покаяние твое без дел твоих, а я покажу тебе покаяние мое из дел моих", перефразируя апостола.

У разных людей разные пути. Но в целом, чем больше человек себя разрушил, тем больше труда и усилий ему надо затратить на свое возрождение. Одному достаточно и трех дней покаянного плача, чтобы воссоединиться с Творцом (см. Древний патерик), а другому требуются годы и годы труда над своей душой (прп. Мария Египетская). Снейп не из породы созерцателей, второй путь ему всяко ближе, и Дамблдору это известно (не зря же он был его учителем в недалеком прошлом). Поэтому на такое проявление слабости мы слышим ответ:
- И какая бы была от этого польза? – холодно сказал Дамблдор. – Если ты любил Лили Эванс, если действительно любил её, то твой дальнейший путь мне ясен.

Введя собеседника в пучину отчаяния и безнадежности, Дамблдор теперь твердой рукой выводит его из нее, как драгоценный металл вынимают из горнила, в котором перегорают загрязняющие его примеси. Нарочито холодный тон - как пощечина человеку в истерике - простейшее лекарственное средство, вводящее его в равновесие (другой вариант холодная же вода). И это средство действует успешно - Северус постепенно берет себя в руки, хотя справиться с почти уже совсем завладевшим им отчаянием и подключить разум ему нелегко: Снейп с трудом пытался понять смысл слов Дамблдора.
- Что… что вы имеете в виду?

Итак, нижняя точка пройдена, начинается движение вверх. Выход из кризиса всегда - или смерть, или выздоровление. Нам известна дальнейшая судьба Северуса Снейпа, и мы можем утверждать, что его путь - второй. Очевидно также, что рассматриваемая сцена - поворотный пункт в его жизни. И в дальнейшем он не будет иметь обид или претензий к Дамблдору за то, что тот сейчас проделывает с ним (хотя недопонимания, конечно, будут, но - по другим вопросам), потому что сможет оценить по внутреннему своему состоянию результат и средства, употребленные к его достижению. Вот сейчас Северус услышит слова, которые со временем (не сразу, отнюдь не сразу) станут центром, на который опираются и к которому ведут все его жизненные усилия (а только что Дамблдор сказал то, чего сам Снейп не говорил ни разу, хотя и подразумевал - "любовь". Но тут же директор говорит и о том, что то, как Снейп видит свое чувство - отнюдь не есть высота любви, и направляет Северуса в сторону ее евангельского понимания (1 Кор, 13)):
- Ты знаешь, как и почему она умерла. Сделай так, чтобы это было не напрасно. Помоги мне защитить сына Лили.

Все последние годы своей жизни (а их осталось чуть больше полутора десятка) ради этого Снейп будет переступать через себя, ограничивать порывы своего темперамента, короче - вступит на аскетический путь, жертвуя собой все больше и больше, пока не взойдет на свою Голгофу. Но хотя до того момента еще не близко, уже сейчас он чувствует перспективу (душа человека, по известному слову Тертуллиана, по природе своей христианка, и такие вещи опознаются ею сразу), и опять пытается отгородиться от нее:
- Ему не нужна защита. Тёмный Лорд исчез.
Однако Дамблдор еще раз останавливает эту попытку:
- Тёмный Лорд вернётся, и Гарри Поттер тогда будет в большой опасности.

Мудро. Директор не обещает победы, не рисует картин благоденствия, не говорит, как "все будет хорошо", он сосредотачивает внимание Северуса на нем самом: "Что бы там ни происходило вокруг с остальными, что тебе до того? Ты следуй за мною". Цель наша будет именно такова, а когда и как мы приступим к ее достижению, не от нас зависит. Внемли себе, Антоний Северус, и не рассуждай о путях Божиих.

Ну что ж, похоже, операция прошла успешно. Жизнь Снейпа, обретает новый смысл, а это именно то, что ему сейчас нужнее всего - некая точка опоры вне его самого, опираясь на которую он сможет устоять от повторного соскальзывания в бездну безнадежности и безумия.

Наступила тишина, и постепенно Снейп начал приходить в себя, он стал дышать ровнее. Наконец он сказал:
- Хорошо.

Хорошо. Опухоль удалена (пользуемся все тем же образом медицины), но боль еще не прошла до конца, и естественна защитная реакция Снепа, предупреждающая новое ее появление:
Но никогда… никогда не рассказывайте это, Дамблдор! Это только между нами! Поклянитесь! Я не вынесу… особенно сына Поттера… дайте мне слово!

Очередное подтверждение, что сейчас Северуса не интересует ни Джеймс (любви к нему так и не возникнет никогда, но это уже не так важно), ни, тем паче, его сын. Но главное уже произошло, и Дамблдор, наконец, открывает самому Снейпу, ради чего были эти столь болезненные для Северуса и внешне - совершенно ненужные директору встречи:
- Слово, Северус, в том, что я никогда не открою лучшие твои черты? (My word that I shall never reveal the best of you?)– Дамблдор вздохнул и посмотрел в страдальческое, но свирепое лицо Снейпа.

Не открою кому? Если имеется в виду "не открою для себя" (как и перевели эту фразу в АМ), то совершенно непонятно дальнейшее согласие директора: Если ты настаиваешь… Так что, думаю, правильнее понимать, что "открыть" относится к другим людям, тому же Гарри, например (даже, вероятно, в первую очередь ему; не Рите же Скитер ).

Итак, теперь Дамблдор уже открыто говорит, что сострадание, самоотречение, вызвавшее еще их первую встречу несколько месяцев назад, есть проявление его лучших черт, и это то, чего он и желал бы видеть в дальнейшем со стороны Снейпа. "Хочу, чтобы вы имели плод," ибо "дерево познается по плодам его," - вот мысль Дамблдора. Понятно, что проявленные Снейпом добродетели - только первый шаг, а отнюдь не совершенство, и впереди еще долгий путь возрастания, упомянутой выше аскезы...

Впереди и внешне много событий, о которых пока не думает менее опытный в жизни Снейп, занятый своими переживаниями. Он не предполагает, например, об охоте на УпСов, которую вскоре развернет Министерство, не предвидит, что и сам предстанет вскоре перед Визенгамотом, и что Дамблдор освободит его от разбирательства, поручившись за него, что через год или около того он станет преподавателем в Хогвартсе, но Дамблдор не позволит преподавать ему ЗоТИ, опасаясь, что постоянно касаясь предмета, некогда увлекшего его своим мнимым могуществом, он может опять поддаться соблазну (второканонические слова автора подтверждают это: Как многие неуверенные и ранимые люди, он считал, что быть частью чего-то грандиозного – это впечатляюще... Он никогда реально не понимал отвращения Лили. Он был... ослеплен привлекательностью темной стороны...), что еще через несколько лет он вместе с другими преподавателями и учениками услышит профессора МакГонагал, вызывающую: "Гарри Поттер!", и крик Распределяющей Шляпы: "Гриффиндор!"...


Дальнейшие сцены воспоминаний Снейпа показаны так, чтобы, с одной стороны, была ясна его роль в многоугольнике Волд-УпСы-ОФ-Дамблдор-Избранный, а с другой стороны - чтобы был виден его внутренний путь и его тяжесть. Первый курс Гарри, он все ярче проявляет черты сходства с отцом, что просто переворачивает страстную натуру профессора Снейпа (а Сириуса наоборот, восхищает), заставляя его регулярно выходить из себя. Слизеринцу понять и, главное, принять гриффиндорца не проще, чем арабу еврея.
- … заурядный, высокомерный, как его отец, неисправимый нарушитель, получающий удовольствие от своей славы, жадный до внимания и дерзкий… - излагает он свои чувства относительно Избранного Дамблдору, но тот мягко поправляет его, указывая на то, что причина такого впечатления - внутри самого Снейпа:
- Ты видишь то, что хочешь, Северус, – сказал Дамблдор, не поднимая глаз с экземпляра "Трансфигурации Сегодня". – Другие преподаватели отмечают скромность, привлекательность и талант мальчика. Лично я нахожу его весьма обаятельным ребёнком.

Несомненно, эта сцена - только одна из множества подобных, показывающая мгновенным бликом, как борется Северус со своим "ветхим человеком", и как Альбус осторожно и мягко направляет и поддерживает его. Здесь же мы впервые видим, что Снейп действительно выполняет какие-то поручения Дамблдора, касающиеся противостояния Волдеморту и его последователям, ибо директор просит:- Присмотри-ка за Квирреллом.

Нам неизвестна реакция Снейпа на подобные просьбы. Вообще, в своих воспоминаниях Северус изо всех сил как бы старается скрыть свои переживания, что ему прекрасно удается, за исключением случаев, когда они сами прорываются наружу. Как раз в тот момент, когда можно было бы ожидать какой-то (возможно, очень бурной) эмоциональной реакции, воспоминания обрываются.

Снейп - суровый аскет (только постоянный самоконтроль позволяет ему держать свой характер в узде, направляя его на путь, избранный разумом; лишь при виде Поттера он не может сдерживаться до конца), и это неизбежно накладывает отпечаток на его воспоминания. Впрочем, как и всякая аскеза, борьба Снейпа с самим собой дается ему непросто. "Возьми крест свой, отвергнись себя" - эту заповедь Снейп исполняет со всею возможною для него силой, недаром автор отмечает, что Снейп "выглядел больным".


Последняя фаза отношений директора Хогвартса и его приемника отличается немалой трагичностью - для них обоих это финал пути на Голгофу. Как и было угадано фандомом, получив смертельное ранение, Дамблдор включает свою смерть в план борьбы с Волдемортом, как внешней, так и внутренней, в душах окружающих его людей.

Следующая сцена открывается картиной, где Снейп пытается спасти раненного хоркруксом директора. Одно это само по себе является достаточным аргументом против построений наших критикесс, пытающихся представить отношения Дамблдора со Снейпом подобными отношениям Волдеморта с Хвостом. Снейп совершенно искренне прилагает все возможные усилия, дабы спасти главу ОФ, а ведь ничто не мешает ему хотя бы просто не останавливать действие проклятия, а то и поспособствовать ему - никто и не узнает ни о чем, ибо историю хоркруксов (точнее, свои догадки о ней), как и Даров смерти, Дамблдор держит в секрете даже от соратников по ОФ. С другой стороны, и Дамблдор призвал на помощь ни кого иного, как бывшего УпСа (а не мадам Помфри, как можно было ожидать, например). Это свидетельствует о том, что у этих двух людей установились отношения особого доверия, которых нет у Дамблдора даже с Гарри (там все-таки есть и отношение старшего к младшему, и некоторое неверие в силы мальчика, здесь же - двое равных, уважающих друг друга несмотря на частичное непонимание, людей; для Снейпа же эти отношения и вовсе уникальны).

- Зачем, - спросил Снейп, без какого-либо вступления, - зачем вы надели это кольцо? На нём лежит проклятье, и вы точно знали это. Зачем к нему нужно было вообще прикасаться? Какая искренняя забота в этих словах!
Дамблдор поморщился.
- Я… совершил ошибку. Это было так соблазнительно…
- Что было соблазнительно?
Дамблдор не ответил.

Мы помним, что об этом он скажет впоследствии Гарри, признав его превосходство (Я лишь недавно понял, что ты гораздо лучше меня), сейчас же - что он может ответить Снейпу? Что в нем всколыхнулись старые безумные надежды - вернуть тех, к чьей смерти он имел отношение. Я потерял голову, Гарри... на какую-то секунду мне показалось, что я могу увидеть Ариану, и мою мать, и моего отца… Сказать им, как я виноват, как мне жаль...

Сможет ли он объяснить все это сейчас Северусу, который уже понимает, что его искусства недостаточно, и что Дамблдор (выдающийся человек, по второканоническому свидетельству автора), гибнет у него на глазах из-за того, что что-то там показалось ему соблазнительным? И конечно, Северус выходит из себя, считая такое поведение недопустимым мальчишеством и безответственностью:
- Чудо, что вы смогли вернуться! - Снейп был в бешенстве

Оба собеседника уже понимают, что теперь дни Дамблдора сочтены. Это бросает новый свет на всю дальнейшую перспективу - и их отношений, и истории Избранного, и борьбы с Волдемортом. Директор держит паузу: Дамблдор поднял почерневшую руку, и начал разглядывать её, как редкую находку; затем, убедившись внутри себя, что сможет держать нужный тон (нужный, пожалуй, больше Снейпу, чем ему самому), начинает с выражения благодарности:
- Ты отлично справился, Северус.

Маленькая, но ощутимая забота о столь, вероятно, дорогом для сердца директора, Снейпе (чем больше душевных сил человек отдает чему-то, тем это что-то ему дороже). Сам этот немного небрежный, нарочито спокойный тон (он будто говорил о прогнозе погоды на завтра) - все это для Северуса. Внутренняя аскеза этих двух людей, вероятно, давно определила форму взаимоотношений профессоров, они не говорят ничего лишнего, стараются сдерживать эмоции, и это удивительным образом сочетается с трогательной, почти нежной заботливостью друг о друге, в частности, проявляющейся в рассматриваемой сцене. Сейчас нужно будет сказать очень болезненные вещи, и оба инстинктивно цепляются за эту слегка даже легковесную форму разговора - Дамблдор задает тон, Снейп его поддерживает:

- Как ты думаешь, сколько мне ещё осталось?
Снейп немного помедлил (ему тоже надо собраться с силами), а потом сказал:
- Точно я не знаю. Может быть, год. Невозможно сдерживать подобное проклятье вечно. Оно освободится в конце концов; проклятья, подобные этому, с годами становятся всё сильнее.

Северус очень сильно переживает, Дамблдор ведет себя специально успокаивающе, ибо понимает, как трудно сейчас его будущему приемнику не впасть в тяжелое эмоциональное состояние:

Дамблдор улыбнулся. Новость, что жить ему осталось меньше года, казалось, совсем его не огорчает.
Внешнее спокойствие, улыбка, и опять похвала:
- Мне повезло, очень повезло, что у меня есть ты, Северус.

Дамблдор ведет себя как мудрый родитель, который видит готовность ребенка испугаться и мягко, всем своим поведением, его успокаивает. Тем не менее, его старания не до конца успешны:
- Если бы вы позвали меня немного раньше, я бы смог больше сделать, у вас было бы больше времени! - в ярости вскрикнул Снейп. Что ж, можно попробовать и другой способ успокоения - отвлечь внимание:
Ну, на самом деле, это лишь всё упрощает.

Снейп был в крайнем недоумении. А теперь - совместить оба способа:
- Дамблдор улыбнулся. С улыбкой, мягко начинаем говорить о главном:
- Я имею в виду план Лорда Волдеморта с моим участием. По которому бедный Драко должен будет убить меня.

Судя по всему, директор затронул тему, которая знакома Снейпу. Вероятно, профессора уже обсуждали этот вопрос ранее, но не пришли к какому-либо решению. Для Снейпа это должна быть тема особого интереса - Люциус был старшим товарищем Северуса по школе, вероятно, отношения сохранялись и позднее. Мы видим, что действия Дамблдора принесли желаемый результат: Снейп сел в кресло, достиг относительного душевного равновесия и начал обсуждать будущее, оставив рвание на себе волос по поводу прошлого.

- Тёмный Лорд не рассчитывает, что у Драко это получится. Это всего лишь наказание за недавние ошибки Люциуса. Медленная пытка для его родителей. Им придётся смотреть на провал Драко, а после, наблюдать за его смертью.
- То есть мальчику вынесли смертный приговор, так же как и мне, - сказал Дамблдор.

Перед Дамблдором на момент неупомянутого, но имеющегося в виду первого обсуждения стояла задача спасти Драко так, чтобы при этом не подставить его близких. О самом Дамблдоре речь в тот момент не шла, ибо совершенно ясно, что он вполне способен эффективно защититься от студента. Однако теперь ситуация принципиально меняется, Промысел Источника пророчеств все поворачивает по иному, и Дамблдор находит удачный способ соединить все нити в один эффектный узел (отдельный вопрос о его отношении к грядущей перспективе; ответ на него мы находим опять-таки в другом месте: настоящий повелитель Смерти... не ищет путей, чтобы скрыться от смерти. Он принимает то, что должен умереть, он понимает, что в мире живых есть вещи намного страшнее смерти… Может, Дамблдор и не достиг высоты самоотречения Гарри, но то, что после истории с Арианой он всю жизнь стремился к такому отношению, дает свои плоды). Главное теперь - уговорить человека, имеющего быть ключевым действующим лицом, следовать сложившемуся в голове директора плану, ибо и для Снейпа это тоже путь на Голгофу.

- Я предполагаю, что в случае, если Драко не сможет это сделать, то это сделаешь ты? Первое слово - как бы со стороны, предположительно, осторожно. Проверяет реакцию: наступила небольшая пауза. Собеседник молчит. Директор продолжает: - В этом, я думаю, и состоит план Тёмного Лорда. Предвидит ли Лорд Волдеморт, что в ближайшем будущем ему не понадобится шпион в Хогвартсе? Это ведь Волдеморт так думает и хочет, Северус. Ведь правда?
- Да, он хочет захватить школу.
Ну, а если так, и первой жертвой планируемого захвата должен стать Драко, а второй - действующий директор... - И если ему это удастся, - сказал Дамблдор, - то ты, как обещал, сделаешь всё, что в твоих силах, чтобы защитить учеников?
Снейп кивнул.

Это - передача полномочий. Как бы Дамблдор не пекся о ГП, никто (в том числе он сам) не снимает с него заботы о безопасности других учеников. И вот эту заботу он препоручает попечительству будущего директора, и тот принимает указанную ответственность на себя. При этом Снейп не может не предвидеть того отношения, которое сложится к нему как со стороны учеников (недолгое владычество Амбридж было очень показательным в этом плане), так и со стороны преподавательского состава. Даже если никто не скажет из страха ни полслова, молчание может быть куда красноречивее слов. Но это потом, пока же директор обсуждает детали:... прежде всего нужно узнать, что затевает Драко... И уже в этом свете аккуратно подводит собеседника к главному: В конце концов, мы можем сделать только одно, чтобы спасти его от гнева Лорда Волдеморта.

Снейп понимает Дамблдора сразу. Возможно, чего-то такого он ждал. Но этой перспективы ему хочется всеми силами избежать, ибо Дамблдор для него значит не меньше, если не больше, чем для Хагрида. Настоящая любовь жертвенна, но как трудно бывает эту жертву принять, тем более - выступить ее палачом. Дальнейший разговор - только попытка оттянуть произнесение неизбежного, отсюда и интонации почти на грани фола: Снейп удивлённо поднял брови и язвительным тоном сказал:
- Вы собираетесь позволить ему убить себя?

Однако ответ директора не оставляет ему никаких шансов уйти от разговора (ситуация - просто иллюстрация к крику Иова: "То, чего я боялся, то со мной и случилось" ):
- Конечно, нет. Ты должен убить меня (выделено автором).

Последовала долгая пауза. То, что Дамблдору было так нелегко сказать, Снейпу еще труднее услышать, а тем более принять. В фильме "Властелин Колец", когда Пипин предлагает свою службу Денетору, Гэндальф закатывает глаза, на лице его читается мысль: "О, безумец!" Несомненно, такое же чувство сейчас испытывает и Снейп, и справиться ему с ним нелегко. Но вот наконец он овладевает собой и делает слабую попытку защититься, свести все к шутке:
- Вы хотите, чтобы я сделал это сейчас? – спросил Снейп, голосом полным иронии. – Или вы хотите сначала сочинить эпитафию?

Северус уже не кричит, все душевные силы уходят на борьбу с собой. По сути, это - снейпова Гефсимания, его моление: "Если возможно, пронеси чашу сию мимо меня". Но Дамблдор не принимает попытки вышутить ситуацию, его цель вполне конкретна:
- Не совсем. Полагаю, что момент представится с течением времени. Судя по произошедшему сегодня, - он показал на изувеченную руку, - с уверенностью можно сказать, что это произойдёт в течение года.
"И снова сказал то же слово": "Если возможно, пронеси чашу сию мимо..."
- Если вы не против умереть, - небрежно предположил Снейп. – Почему не дать Драко сделать это?

Обратим внимание на нарочито небрежный тон Снейпа - он все еще цепляется за возможность обратить разговор в шутку. Однако Дамблдор предельно серьезен, хотя и мягок:
- Душа мальчика ещё не повреждена, - сказал Дамблдор. - Я бы не хотел, чтобы это случилось из-за меня. Убийство (даже если ты и не участвовал, а просто был свидетелем) наносит рану душе само по себе, даже и без создания хоркруксов, и от этого повреждения Дамблдор стремится оградить своего студента, пока тот еще сам не понимает, к чему ведут его стремления. Чем еще забота о Драко в такой ситуации может быть ничем объяснена, кроме как христианскими установками автора? Но тут возникает вопрос о Снейпе, который прорывается из его уст почти криком:
- А моя душа, Дамблдор? Моя?

Господи, директор, о ЧЕМ вы думаете?! Я только что вытащил вас из лап смерти, и теперь вы хотите, чтобы я отправил вас обратно - с чистым, так сказать, сердцем? - Очень трудный вопрос для Дамблдора. Опять же, показательный для характеристики отношений двух профессоров. Будь все так плохо, как предполагают некоторые поверхностные критики, стал бы Снейп так переживать? Однако, Дамблдору есть, что ответить Северусу. Снейп - уже далеко не мальчик. К сожалению, его душа уже пережила в свое время потрясение, подобное тому, какое готовит младшему Малфою задание Волдеморта. Более того, числясь в компании УпСов, Снейп, несомненно, достаточно регулярно становится свидетелем развлечений Волда и его соратников (в чем заключаются такие развлечения, хорошо показало событие на Международном чемпионате по квиддичу два года назад). Да, в период после обращения и до возрождения Темного Лорда Снейп так или иначе занимался залечиванием ран "внутреннего человека"; но "некоторые раны, говоря словами Фродо Бэггинса, не исцеляются до конца, они лишь уходят вглубь", и рана от факта лишения кого-то жизни - одна из таких.

Кроме того, как говорят испытавшие, трудно только первое убийство, потом же душа как бы немеет, и новую боль ощущает уже совсем не так остро. В общем, много чего можно сказать, чтобы объяснить, почему именно Снейпу Дамблдор поручает миссию максимального использования факта директорской смерти, коль уж она стала неизбежной. Кроме того, есть и еще один аргумент, и именно его приводит Дамблдор, представляя исполнение своего предложения актом милосердия:
- Ты сам знаешь, повредит ли твоей душе, освобождение старого человека от боли и унижения, - сказал Дамблдор. – Я хочу, чтобы ты оказал мне эту услугу, Северус, потому что смерть приближается ко мне так же стремительно, как признание Чадли Кэннонса лучшим игроком лиги в этом году. Признаюсь, я хочу быстрой и безболезненной смерти, а не медленной и неприятной, какой она может оказаться, если, например, Грейбэк будет в ней участвовать, – я слышал, Волдеморт принял его в свои ряды? Или же очаровательная Беллатриса, которая любит играть со своей жертвой, прежде чем прикончить её.

Да, Северус, ты не ожидал, что твоя Голгофа случится так скоро и столь тесным образом будет переплетена с моею, но - посмотри на меня. От тебя требуется усилие для жертвы совестью, для меня - самою жизнью. Я не достиг совершенства Повелителя смерти, но стремлюсь к нему, так подражай мне, как я ему. Хотя, ты, конечно, волен и отказаться, ибо "кто знает внутреннее человека, кроме духа, живущего в нем?" Поэтому - "ты сам знаешь", тебе решать. Но если моя смерть из-за твоего решения будет крайне болезненной и долгой, сможешь ли ты вынести это, Северус?

Говорил он беззаботно, но его глаза пронзали Снейпа,... и будто видели душу, сидящего перед ним человека. Я приглашаю тебя, Северус, разделить со мною мою боль, и это точно не будет приятным времяпрепровождением. Отвергнись себя, возьми крест твой. В данной ситуации Дамблдор являет собой (до определенной степени, конечно) образ самого Спасителя. Хотя, заметим в скобках, образность эта отнюдь не столь совершенна, по сравнению с той, которую в аналогичной ситуации явит через полтора года Гарри - Дамблдор все-таки стремится избежать предполагаемых тяжестей умирания, тогда как Гарри готов принять ту смерть, какую ему уготовал Промысел, не задумываясь, собственно, о разных ужасах, а просто направляясь в Запретный лес. Ну, так не зря же сам Дамблдор, попав туда, где уже нет никаких покровов, но только "взирание открытым лицем" на истину, и признает впоследствии превосходство ГП над собой.


Итак, Снейп поставлен перед очень тяжелым выбором. Роулинг опять показывает себя как писатель-реалист: нередко жизнь (Жизнь)ставит нас не перед выбором "грех либо добродетель", но перед гораздо менее очевидным - предпочтением одной добродетели другой (так сказать, тест на правильную иерархию ценностей) или, как сейчас, выбором между двумя путями, ни один из которых не является абсолютно чуждым греха. Требуется выбрать меньшее из двух зол. Все мы помним Соню Мармеладову. Что ж, после долгих колебаний Северус принимает решение, то же, что и она: Наконец Снейп отрывисто кивнул. То, что это решение оказалось правильным, становится очевидным из того, как развиваются дальше события. Во всем, кроме запутанной истории с переходом палочек, предположения директора Хогвартса сработали, а в упомянутой истории Промысел неожиданным образом повернул все против Темного Лорда (и кто мог заранее такое предположить?). Дамблдор, получив согласие Снейпа, понятное дело, выглядел довольным.
- Спасибо, Северус…

Еще одно маленькое поощрение, свидетельство, что Снейп не один, не брошен сам справляться со своей болью, не остался без поддержки... Однако, такое смирение дастся Северусу Тобиасовичу нелегко, и еще не раз "вся внутренняя его" будет восставать в той или иной степени против принятого решения. Это видно уже в следующей сцене беседы профессоров возле Запретного леса.

Мы помним, что после пережитого кризиса в отношении Дамблдора главный герой, Гарри, уже сознательно делает усилия над собой, не давая сомнениям ("ты слепо веришь Альбусу Дамблдору, следуя начертанному им пути, хотя он вовсе не такой ангел, каким казался, и скорее всего, именно в этом-то и ошибся" ) одолеть его веру. Снейпу такое чистосердечное послушание в простоте, "верность первой любви", принять, явить крайне сложно. И он пытается инкриминировать директору отражение своего недоверия (все мы видим в окружающих прежде всего свои собственные недостатки).
Вы не доверяете мне, - говорит он Дамблдору. А вот мальчишке Поттеру (который опять "ведет себя как его отец", елы-палы, это невозможно вынести!) вы доверяете больше, чем мне...
Однако Дамблдор теперь уже точно знает, что делает, ощущая себя проводником Промысла:
- Здесь дело не в доверии. Мы оба знаем, что жить мне осталось немного. Я даю ему только ту необходимую информацию, которой ему будет достаточно для того, чтобы сделать то, что ему необходимо будет сделать.
Старые сомнения, старая ревность... Теперь справиться с ними уже легче, и довольно быстро напор Снейпа в данном направлении ослабевает. Теперь смириться ему уже проще. Вот только характер еще подводит:
- После того, как ты убьёшь меня, Северус...
- Вы отказываетесь сообщить мне детали плана, и всё же ожидаете, что я выполню эту услугу! – огрызнулся Снейп, и его худое лицо побагровело от гнева. - Вы слишком во всём уверены, Дамблдор! Может, я передумаю!..
Снейп всё ещё был зол. Дамблдор вздохнул.
- Приходи сегодня ко мне в кабинет, в одиннадцать, и ты не будешь больше жаловаться на то, что я не доверяю тебе…

Итак, теперь и Дамблдор признает право Снейпа на получение более полной информации, и, хотя возникновение проблем с ее восприятием более, чем предсказуемо, идет на удовлетворение его просьбы. То, что он не сделал этого раньше, не говорит в его пользу - не так уж он проницателен, как кажется, - хотя... Хотя копая до конца, можем ли мы сказать, что ранее Снейп был готов услышать и принять ту часть правды, которая вот-вот ему откроется? В этом нет уверенности, особенно глядя на последующую реакцию Северуса. Во всяком случае, если Дамблдор и был в этом неправ, он исправляет свою ошибку.


В следующем разговоре Снейп узнает, что ГП, Избранный - седьмой хоркрукс. Какова же его реакция?
- Мальчик… должен умереть? – спросил Снейп довольно спокойным тоном. Что ж, с одной стороны, любовью к Поттеру-младшему за прошедшие годы Северус не воспылал; с другой, на фоне того, что предстоит рано или поздно сделать ему со своим собеседником, предполагаемое убийство Волдемортом Гарри поначалу не слишком его волнует.
- Волдеморт сам должен сделать это, Северус. Это – самое главное.

Да, для борьбы с Волдемортом этот момент, как и некоторые другие, чрезвычайно важны. Однако Снейп обращает внимание на нравственную сторону создавшегося положения.
Последовала долгая пауза, во время которой Северус обдумывает, как теперь выглядит общая картина. Затем, придя к некому выводу, он собирается с духом... И вот наконец, Снейп сказал:
- Я думал… что все эти годы… мы защищаем его ради неё. Ради Лили.


Итак, кризис доверия Дамблдору переживает в книге не только Гарри. Снейп обращается к изначальному своему мотиву, к тому, что послужило когда-то поводом к его обращению. Очевидно, что все эти годы он мысленно не возвращался к тому времени, стараясь отгородиться от столь болезненных воспоминаний - нормальная защитная реакция психики. Но теперь ему приходится вспомнить об этом, и возможно, обнаружить внутри себя и другие причины, сформировавшиеся за эти годы, к стоянию на стороне Дамблдора и Ордена. И директор указывает ему, что, действительно, есть более важное основание для всей их деятельности в отношении ГП - он сам. Гарри - не просто память о своей матери, как какая-нибудь серебряная ложка, он ценен сам по себе, как и всякий человек, обладающий душой и несущий в себе образ Того, Кто вложил пророчество в уста Сибиллы Трелони:
- Мы защищаем его, потому что было важно обучить его, воспитать, дать ощутить свою силу. Дело, Северус, гораздо больше в самом ГП, нежели в его матери. Что бы там ни говорило пророчество, свободу выбора Гарри никто отменял, поэтому ему вовсе не обязательно ощущать себя противником ТЛ. Правда, тогда Лорд и на самом деле окажется бессмертным... Однако сразу Снейпу это непонятно и вызывает реакцию отталкивания:

Снейп был в ужасе.
- Вы сохранили ему жизнь, что бы он мог умереть в подходящий момент?..
Я шпионил для вас, лгал ради вас, подверг себя смертельной опасности ради вас. Сделал всё, чтобы защитить сына Лили Поттер. А теперь вы говорите, что выращивали его, как свинью на убой…

Да, нелегко Снейпу (и только ли ему?) понять и принять необходимое (и для успеха "общего дела" - победы над Волдемортом, и для личного спасения и Гарри, и Дамблдора, да и самого себя) согласование воль (синергию) всех троих с волей Промыслителя, "хотящего всем спастись и в разум истины прийти". Понять и принять направляющие к достижению данной синергии усилия Дамблдора. Особенно, когда на пути к достижению всего этого стоит смерть. Главе же Ордена Феникса нелегко вербализовать для Северуса то ни с чем не сравнимое ощущение уверенности, когда твои действия и желания совпадают с волей Промыслителя. Разве что сравнить с Феликс Фелицисом... Он и не пытается. Он предполагает совсем другое:

- Очень трогательно, Северус, - серьёзно сказал Дамблдор. – Ты уже привык заботиться о мальчике?

Если бы Снейп ответил "да", это, вероятно, было бы огромной радостью для директора, свидетельством того, что подопечный далеко продвинулся по пути христианского совершенства (именно христианского, ибо заповедь любви к врагам - а ГП отнюдь не друг Снейпу, это, думаю, не требует доказательств - звучит именно из уст Христовых). Но нет, надежда не оправдывается.

- О нём? – закричал Снейп. – Экспекто Патронум!
Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань...

Да, воспоминание о потерянной любимой женщине оказалось живым и актуальным в душе Снейпа, а не бледной тенью, как можно было ожидать после стольких лет. Возможно, вызванное полученной от Дамблдора информацией потрясение так всколыхнуло память Северуса, а может быть это с некоторых пор стало некой доминантой, постоянным фоном всех его переживаний, связанных с ГП, Дамблдором, Волдиком... И автор показывает, что наиболее вероятно именно последнее предположение:

Дамблдор... повернулся к Снейпу, глаза того были полны слёз.
- Даже после всего, что случилось?
- Всегда, - сказал Снейп.


В конце концов, мы, опять-таки, не знаем, что происходило в душе Снейпа в последние месяцы перед последним путешествием Дамблдора. Опять-таки, Промысел все свел к одному моменту, все линии, видные читателю ГПиПП, и невидные: успех Драко с Исчезающим шкафом, отсутствие в школе Дамблдора и ГП, отсутствие Снейпа в начальный момент схватки и пр. Трудно сказать, с какими чувствами Снейп бежал по корридорам в Астрономическую башню, кому он собирался оказывать помощь. Вероятно, его сомнения и желание избежать роли палача своего спасителя так и не рассеялись, а может быть даже и укрепились.

Но поднявшись на ее верхнюю площадку он застал там обессиленного и безоружного директора с кучей УпСов и Малфоем. Ситуация не остила ему выхода - даже раскрыв себя, он вряд ли бы спас Дамблдора от смерти. Эта безвыходность даже и сама по себе не вызывает у него никаких положительных эмоций. А кроме того, ему нужно (коль уж такая ситуация и Дамблдор сам просит вспомнить об их договоре) в момент произнесения Авады вполне определенным образом относиться к объекту, на который направляется заклятие. Если уж, по словам Беллы, для того, чтобы Круциатус сработал, нужно "очень хотеть причинить боль", владеть этаким своеобразным искусством мучения, то тем паче такое отношение требуется для Авады. Посему и сказано, что "черные глаза Снейпа загорелись ненавистью", иначе заклятие окажется бесполезным. Северус Снейп принял решение.


Что дальше? Бегство из Хогвартса, последний урок для Гарри, новый удар от него - обвинение в трусости... Возвращение в школу в новом году уже в качестве директора. Министерство под контролем Волдеморта и его последователей, новые порядки в магической Британии. Однако, Снейп выполняет завет покойного Альбуса, максимально защищая учеников и сохраняя порядки школы - преподаватели практически все на местах, из предметов претерпела серьезное изменение только ЗоТИ, в школе только два УпСа, причем не самого высокого разряда. Снейп в фаворе у Волда, сливая ему точно отмеренное количество правдивой информации, смешанной с дезой. Деятельность его теперь осуществляется под непрерывным руководством из иного мира - портрет Дамблдора висит в кабинете нового директора.

Северус... будь уверен, что сыграл свою роль убедительно… Я рассчитываю на то, что ты останешься на хорошем счету у Лорда Волдеморта так долго, как это возможно...

И так будет продолжаться до тех пор, пока Волд не придет к мысли, что для овладения силой Старшей палочки ему нужно победить Северуса. Победу же он понимает только в одном смысле (а ведь Гарри достаточно просто было отнять палочку у Драко!) - убийство, иные варианты даже не приходят ему в голову. Чтобы уже не было никаких сомнений. Северус погибает от укуса Нагини.



Довольно долгое время мы почти совсем не смотрели на нашего главного героя. Упоминали, но не более. Связано это, естественно, с тем, что в ГПиДС Снейп и Гарри не встречаются, да и вообще, речь у Роулинг почти целиком посвящена Избранному и его близким. Но в конце, в последние, можно сказать, секунды, когда это еще возможно, они все же встречаются. В этом опять-таки нет ничего, кроме действия Промысла, удивительным образом соединяющего то, что, казалось бы, соединиться уже не должно. Опоздай наша троица друзей на несколько минут - и тайна седьмого хоркрукса повисла бы в воздухе, так и не став достоянием главного героя. Но Роулинг сводит Гарри и Снейпа вместе, когда последний уже на пороге могилы.

Он не знал, почему он делал это, почему он приближался к умирающему человеку: он не знал, что он чувствовал, когда видел бледное лицо Снейпа, который пытался зажать пальцами раны на шее.
Гарри снял Плащ-Невидимку и смотрел вниз на человека, которого он ненавидел.

Довольно долго Гарри наблюдал за последней беседой Снейпа с Темным Лордом, в том числе и глазами последнего. Как бы ни велика была его ненависть к убийце Дамблдора, то, как тот встречает свой конец, все, что при этом говорилось, не могло не отразиться на его отношении к Снейпу, тем более, что предшествующие события и портясения этого дня не могли, что называется, не смягчить его душу. Гарри, действительно, не знает, что сейчас испытывает, он как бы в некоторой растерянности. Пришло воспоминание, что Снейп - человек, которого он еще так недавно ненавидел, но эта мысль явно не находит отклика в его сердце. Снейп передает Гарри важнейшие воспоминания, составившие главу "История Принца", большую часть которых мы здесь и рассматривали. Это - последнее, что Северус может сделать для Дамблдора, для Избранного, для его матери. И предсмертная просьба:
- Взгляни... на... меня...
Зеленые глаза нашли черные, через секунду что-то в темных глубинах глаз, казалось, исчезло, оставляя их застывшими и пустыми. Те самые глаза Лили Эванс, девочки, которую он сам когда-то ввел в мир волшебников (роль, аналогичная роли Хагрида в отношении Гарри), теперь смотрят на него, провожая его туда, куда годом раньше отправился прежний директор Хогвартса. Что он увидел в них напоследок? Нет никаких сомнений - все, что угодно, но не осуждение и не ненависть. Может быть, в тот момент Гарри еще не смог бы сказать, что перешел черту прощения в отношении Снейпа, он еще на пороге, но готовность к такому прощению уже налицо. Чуть позже Избранный увидит полученные воспоминания...


Окончательно об изменившемся отношении ГП к Северусу Тобиасовичу проявляется в эпилоге. Один из детей назван Альбусом Северусом (может быть, не слишком благозвучно для русского уха, но - канон есть канон). Гарри говорит мальчику следующую вещь:
- Ты был назван в честь двух директоров Хогвартса. Один из них был из Слизерина и, возможно, он был самым смелым человеком, которого я когда-либо знал.

В устах гриффиндорца это высшая похвала, какую только можно услышать (кстати, Дамблдор был согласен с этим, и даже выразил сомнение, не слишком ли быстро мы распределяет по домам (факультетам)). Нужно ли что-то здесь добавлять? Не думаю. Ах, да. Гарри позаботился, чтобы портрет Северуса Снейпа висел в директорском кабинете Хогвартса (второканонический источник).