Обычная история. Часть 2

Часть первая https://www.stranamam.ru/post/6510537/
Часть вторая.

Полина жила без мужа в пустой двушке с тихой радостной мыслью о том, что она все же не одна. Ее окрыляла беременность. Ребенок давал ей силы жить, любить и надеяться на хорошее. В своих фантазиях она уже видела симпатичную малышку с ямочками на щечках, косички-бантики, и красивые кружевные наряды. Даже слышала звонкий ребячий голосок. Она представляла себя с доченькой у груди, их совместные прогулки, и как хорошо им будет вместе жить-поживать.
Обычно, после работы, Поля взбиралась в свое любимое кресло и открывала ноутбук. Просматривая сайты для будущих и настоящих родителей, как-то наткнулась на рукоделие, и, вспомнив мамины уроки, и, раздобыв крючок, начала вязать розовенькие пинетки…

Приближался Новый Год. Поля заболела. Угораздило же ее простыть, или подцепить инфекцию. Голова была тяжелая, горло болело так, что невозможно было проглотить слюну. Кости выворачивало, а термометр подтянул красную полоску к отметке 39, да и застрял там. От саднящего надрывного кашля у Полины болел низ живота. Димка принес лекарства.
Месяц назад он узнал, что станет папой. Неуклюже извиняясь, вручил цветы и фрукты жене. Сам бы не догадался. И слова, и действия были не его. Супруг Полины продолжал жить тетиным умом, и, вероятнее всего, это она велела ему ночевать дома, с ней, с Полиной: «У ребенка должен быть отец!».

«Отец? Димка? Ну, почему не Виталий? - горькой думалось будущей маме, - сама виновата. Может, Виталик и вернулся бы, но я... совсем потеряла голову со своей глупой местью. И кому я отомстила? Себе... А теперь вот... — Полина погладила себя по животику, которого еще не было видно, и лицо ее сразу посветлело. — А теперь у меня есть мое маленькое солнышко. Пусть у него не тот папа, которого хотелось бы, но ради тебя, мышонок, я готова на все».

Пинетки почти связаны, вечером отмечать Новый год. Подарки готовы, стол худо-бедно накрыт.
Позвонил Димка. Сказал, чтобы его не ждала — он будет отмечать Новый Год у тетки, туда же и друзья его придут. А к ним с Полей, домой, он не стал их приглашать - за нее переживает: ну, беременный же человек, больной — ей, отдых полагается... Лишь спустя много лет, Олеся рассказала младшей сестре, что сам Новый Год ее муж встречал с друзьями и каким-то девицами, а продолжение праздника было у них в пустой квартире. Откуда она узнала? Один из Диминых друзей — Вася, чуть позже стал ухаживать за Олесей, и впоследствии стал ее мужем. Он-то и «раскололся».
Значит, его не будет? Да и не над даже лучше! Должна ненадолго прийти сестра со своей малышкой, вот и встретят втроем. Да и вообще, Полине праздника не хотелось, настроение было не то, и живот болел все сильнее.
Пришла Олеся со своей доченькой. Маленькие такие смешные. Уже пытается что-то говорить… Но Поле не до разговоров и игр:
- Олесь, у меня все плывет перед глазами. Вы проходите, я полежу немного и к вам. Расставь пока посуду, пожалуйста.
- Полька, да на тебе лица нет. Ты ж горишь вся! Ты температуру-то измеряла?
- Да, где-то час назад. Была 38.
- А живот как?
- Живот? Ой, по-разному — то просто ноет, то, как резанет. И еще, ты знаешь, мне кажется, что там немного кровит.
Олеся положила руку на лоб сестры, поджала губы, покачала головой, и ушла вызывать Скорую…

- Скрести будем или попробуем сохранить?
«Разговаривают так, будто меня нет» – лихорадочно носились мысли в голове.
- Давай сразу выскребем, а то возись с ней потом - в самый-то праздник.
- Ну, пусть полежит пока в коридоре, через час еще посмотрим.
«Маленькая моя, малышечка моя, мышка моя, что с тобой случилось? Тебе очень жарко внутри, потерпи, не бросай меня… только бы все хорошо было»…
Кровотечение усиливалось...

В коридоре гинекологического отделения больницы №2 было тихо до гула в ушах — перед новогодними праздниками почти всех пациентов выписали, других – распустили по домам.
А еще в коридоре было холодно. Зубы Полины отбивали чечетку, вставать она не могла из-за болей, а позвать, чтобы ее чем-нибудь еще накрыли, было некого — весь медперсонал – или еще провожал Старый Год, или уже встречал Новый. Спустя два часа о ней вспомнили. Увезли в операционную...
- Ну, чё ты ревешь? Все равно там ловить уже нечего было – смотри, вон всё ошметками вылетает.
Наркоз делать не стали. Объяснили тем, что уже почти все и так отошло, да и дел на две минуты, «потерпишь».
Полина чувствовала каждый скребок внутри себя, и жуткий пожар внизу живота. Ей казалось, что изнутри ее пожирает какое-то страшное чудовище... «Почему так долго все это происходит?»... Откусывает, и, не жуя, глотает ее плоть, прям там же. Медленно откусывает и быстро глотает... «Мышка моя, как нам с тобой больно»... Отдирает, откусывает еще, и снова глотает... «Мама, я больше не могууууу... О, Боже... Долго еще? ммммм»... Боль была ужасной. Слезы не переставали течь по лицу и стекали в уши, в волосы, в белую простыню. Пальцы, сжатые в кулаки. ранили ногтями кожу ладоней.
- Дайте попить, пожалуйста, - попросила Полина почти шепотом, кажется, больно было даже говорить.
- Ага, щас всё бросим, и за водой пойдем. Потерпишь…

Она лежала в темной палате. Одна. Лицом к стене. Откуда-то издалека было слышно музыку, бой курантов, смех и звон бокалов. Слезные дорожки не пересыхали, влага струилась по щекам и растворялась в подушке. Искусанные губы горели и шептали, то тихо: «моя малышка, мышка моя», то переходили в громкие рыдания. После каждой такой истерики, Полина понемногу успокаивалась, раскачиваясь из стороны в сторону, словно бы убаюкивая себя, потом замирала, уставившись в невидимую точку в стене, а потом снова начинала потихоньку всхлипывать. И всхлипы эти были вначале почти неслышны, а потом снова превращались в рыдания и тонули в подушке.
Ей казалось, что теперь потерян смысл ее жизни, что вот так она наказана за то, что посмела отнестись к Любви, как к чему-то обывательскому, что отступилась от своего парня, сдалась, а надо было делать еще попытки, чтобы доказать ему свою любовь. Потом ей думалось, что она наказана потерей ребенка из-за того, что хотела родить от нелюбимого. А так быть не должно. А, может, потому, что она вообще недостойна быть матерью? «А, может, ребенок, сам решил, что я не могу быть его мамой, и выбрал себе другую маму?»
Салюты стали реже, музыка доносилась громче, народ веселился, смеялся, жил и любил.
«Я никому не нужна, и мне больше никто не нужен. Меня никто не любит, и я больше никого не полюблю. Так стоит ли вообще жить?»
Полина медленно поднялась с кровати и, шатаясь, вышла из палаты. Никого. Двери на этаж открыты, из соседнего отделения доносится шум праздника. Девушка добралась до туалета, прикрыла за собой дверь, огляделась. Водопроводная труба вела к сливному бачку сверху. Туалет, как и все здание, были советской постройки. Раньше сливные бачки были высоко над унитазами. После ремонта сантехнику поменяли на более современную — бачки стояли низко, практически позади унитазов, а вот водопроводную трубу по-новому ставить не стали, доварили кусок, да и оставили, как есть.
Поля вытащили пояс из халата, залезла ногами на унитаз. Немного поморочилась с узлом, стала раздумывать — надеть сначала петлю на шею, а потом привязывать к трубе, или наоборот? Решила надеть, привязать, а потом сразу спрыгнуть. Протянула дрожащие, непослушные руки к трубе, и начала привязывать поясок...

- Олег Анатольевич, хи-хи, ну, подождите… ну, что вы такой нетерпеливый-то, ей-богу!
- Наташ, ну, не убегай уже, я больше не могу. Рррр, стой, говорю, я — Серый Волк, попалась, Красная Шапо... - запыхавшиеся и раскрасневшиеся, молодой доктор и медсестра, заметно выпившие, замерли на пороге и ошарашено уставились на девушку.
- Ой, а тут занято, - хихикнула Наташа.
- А что вы тут делаете? - спросил врач, веселым голосом, и, вдруг, догадавшись, сощурив глаза, и почти закричал на молодую женщину: - Вы что делаете??? Ты что совсем с ума сошла??? - Он подскочил к начавшей рыдать Полине, и стал суматошно расслаблять узел на шее, пытаясь одновременно развязать и порвать пояс, помогая себе зубами. - Наташ, быстро зови, дежурного врача!
Медсестра испугано попятилась, а затем развернулась и звук ее каблучков стал быстро-быстро удаляться.
- Дурочка ты маленькая, ну, какая ты глупенькая! Ну, вот что ты собралась делать-то?! Что надумала-то?! Нет, ну, надо же! Новый Год ведь, все по-новому, нет... Да нельзя же так! - Доктор высвободил наконец-то голову из петли, и обнял, почти рухнувшую на него девушку. Полина была почти без сознания. - Все хорошо будет, миленькая, все хорошо, вот увидишь — что ни делается, всё к лучшему, понимаешь? А ты? Ну, что ж ты? - Доктор, кое-как удерживая девушку, примостился с ней на край унитаза и стал раскачивать Полю, как ребенка. Он что-то говорил и говорил ей, вытирая слезы, и поглаживая волосы. Его голос нес успокоение, от него шло тепло, пахло спиртом, луком и парфюмом... А дальше... она не помнила...
Вдвоем Полину унесли в палату, где лежала пожилая женщина после операции. Быстренько собрали целый консилиум. Поставили, пришедшей в себя, зареванной девушке, успокоительное, обезболивающее и снотворное. Наказали соседке поглядывать за новенькой, мол, ребенка потеряла, молодая-глупая, мало ли что... Об истории с повешением решили никому не говорить...

Муж пришел навестить Полину через два дня. Он сел на стул возле кровати Поли строгий и чужой. Оглянулся, помолчал и, наклонившись к уху жены, негромко произнес:
- Ты тварь. Ты специально это сделала, чтобы ребенка не стало. Когда тебя выпишут, убирайся ко всем чертям. Куда хочешь. Я поменял замок на двери... Твои вещи я унес сестре.
Он поднялся со стула и направился к выходу. Потом резко остановился, вернулся, вытащил из кармана розовенькие пинетки и бросил их Полине на грудь…

Продолжение https://www.stranamam.ru/post/6542858/