Царица Ночь

Сразу предупреждаю - это не мой рассказ. Чей? Я расскажу вам позже. Этот человек хочет услышать трезвую оценку своего творчества. Для него это очень важно.
Пожалуйста, выскажите ваше мнение.
Ссылку передаю автору. Моих комментариев не будет.

Царица Ночь.

Она сегодня теплая и нежная, манящая... Она сегодня никого не отталкивает. По сути она никогда никого не отталкивает, просто люди этого не замечают. Они слепы, будто им всем повязали иссиня-черные глухие повязки. Черные... И почему все считают, что это ее цвет? Ее палитра многогранна: от светло синих до насыщено фиолетовых и... черных? Нет, ей не нравится это человеческое слово. Пусть лучше будет сапфировых. Черный - это цвет печали. Она столько ее видела: она видела чистые детские слезы за потерянного щенка, она осушала ветром слезы девичьи за предательство так горячо любимого, она впитывала в себя горькие безысходные слезы матери за погибшего в ожесточенном сражение сына. Но кроме этого грустного чувства она лицезрела и нежность молодых разгоряченных тел, она слушала торопливые молитвы раскаявшегося на склоне лет преступника, она видела, как заваривает травы в чае целительница, чтобы утром напоить захворавших детей...

И наконец, полночь. Она полноправно может вступить в свои владения, на эти краткие, но такие дорогие ей пять часов. Она летит по небу шепотом летней листвы, перемигиванием звезд и улыбкой полной луны.

Ее не удивило, что в столь позднее время она видит на улице сонную растрепанную девчушку лет 12 в длинной ночной рубашке и небрежно накинутом хлопковом халате на улице. Эту малышку зовут Роза, и сегодня ей не спится. Она решила выйти во двор и подышать свежим ночным воздухом. Мама ей всегда говорила, что прогулки перед сном полезны.

Голубые глаза Розы светящиеся огоньком, поистине присущем только детям были обращены к небу. Она всматривалась в темные, едва различимые тучи, пытаясь понять, что находится за ними, в надежде увидеть там еще чей-нибудь взор. Мало ли кому еще, как Розе не хочется нежиться в уютной кроватке?

Ночь улыбалась ей ярким светом звезд, следя за ходом мыслей этого юного создания. Такая наивная, маленькая.

Роза же в это время высоко подпрыгнула, желая ухватиться за край мягкого, как ей казалось облака. Она хотела бы прокатиться на нем, собрать немного звезд для местных бедняг. Для нее звезды были чем-то вроде надежды, и она всей своей необъятной детской душой желала, чтобы такая надежда была у каждого.

Ночь подумав, что малышка Роза уже достаточно подышала воздухом, пригласила Морфея крепко обнять это невинное дитя, на что тот охотно согласился, пообещав навеять ребенку светлые и прекрасные сны.

Убедившись, что Роза в постели уже седьмой раз переплывает море грез, Темная мать Светлой Гемеры* продолжила осмотр своих земель…

Люди часто называют ее таинственной и непонятной, но безумно откровенной одновременно. Таинственной потому что им, мечтателям звезды всегда казались такими же манящими и близкими, как холодными и далекими. А откровенной оттого, что этим большим детям ночью проще делится переживаниями. Она предстает пред людьми волшебством, тонкой нитью магии опутывающей все и всех.

Вот Церковь. Ее золотые купола сияют, а белые стены переливаются кристалликами света, и от этого она кажется хрустально-хрупкой. Ночь улыбнулась, она любит такие места.

Часы старой ратуши огласили, что прошел уже час ее правления.

Мальчик Томас снова сбежал из дома. Хотя разве можно назвать домом место, где тебя совсем не любят? …

Он вдыхает полной грудью свежий ночной воздух… Во время ее правления от зрения мало толку, все сводится к осязанию звука и запаха, потому что дома и деревья приобретают странную темную форму. Это пугает. Пару раз мигнув, погасает уличный фонарь. Том слышит, как в кустах стрекочет кузнечик, как где-то вдали лает пес, а еще дальше гудит поезд. Его колеса мерно стучат по рельсам. Он везет важный груз – людей. Сейчас этот поезд пытается убаюкать одного непослушного малыша, который своим детским бессвязным лепетом сумел перебудить весь вагон…

«Неподалеку маковое поле. Маки, они красные…Красный – цвет Зари… Маки…Морфей любит маки… Как же хочется спать…»- мысли Тома затуманены, он очень устал.

Ночи жаль ребенка. Она обязательно попросит мойр**, чтобы они были к нему благосклонней…

Фотограф Джозеф Браун делает снимки ночной природы. Леса, поля, река, овраг - все спит. Эти дикие просторы, которые днем живут полной опасности, насыщенной жизнью, сейчас спокойны. Фотографии – это страсть Джозефа. Он запечатляет все самое прекрасное, что есть на свете. «Ночь – это самое, что ни на есть волшебство», - считает Браун.

Царица смеется, играя с его волосами, запутывая в них пожухлую листву и сломанные веточки…

Сколько всего интересного и необычного она видит в эти краткие пять часов не перечесть. Но всему приходит конец, и она не исключение. Вот уже занимается рассвет, в небе проявляются светлые блики. Оно начинает напоминать далматинца неправильного окраса. Темное ночное облако, светлый луч солнца, маленькая яркая звезда, полоса сиреневого цвета…

Этот полный печалей мир переходит во владение к Гемере. Нюкте*** немного жалко уходить, но она точно знает, что вернется совсем скоро…

_______________

*Гемера (др.-греч. «день») — в греческой мифологии богиня дневного света, олицетворявшая день, дочь Нюкты (Ночи) и Эреба(Мрака)[1], сестра и супруга Эфира

**Мойры (др.-греч. «участь, доля», у Н. И. Гнедича — «Участь») — греческие богини судьбы[1]. Упомянуты в «Илиаде» (XIX 127) и «Одиссее» (XVII 327; XXIV 29)

Мойры — дочери Зевса и Фемиды[2] (по версии Платона — дочери Ананке[3], есть также версия, что они дочери Кроноса[4]). Первоначально считалось, что своя Мойра есть у всех людей[5]. С развитием олимпийской религии число Мойр было сведено к трём:

• Клото; (греч. «Пряха»,) — прядущая (нить жизни). Клото вернула жизнь Пелопу[6], предрекла Афине девственность[7].

• Лахесис, также Лахеса (греч. «Судьба») — определяющая судьбу жизни (длину нити). Лахесис наблюдала за родами Лето[8].

• Атропос, также Атропа (греч. «Неотвратимая») — неумолимая, неотвратимая участь (смерть). Перерезающая нить[9].


***Нюкта, Никта (др.-греч. «ночь») — божество в греческой мифологии[1], персонификация ночной темноты.