Не всегда путь танго был усыпан розами...

Танго как танец появился в конце 19 века в Буэнос-Айресе. Свое начало этот танец берет из публичных домов, баров и игорных домов, именно здесь собирались одинокие мужчины, ищущие развлечений.

Изначально, танго танцевали в барах, кафе, игорных домах и «квиломбос» (местах, предназначенных для проституции). В дальнейшем, появились так называемые «дома танцев», которые предоставляли девушек для танцев и развлечений.

В последние годы ХIX столетия Европа была опустошена войнами, голодом и экономической неопределенностью. Небольшие перспективы и слабая надежда на стабильную жизнь на земле, где они родились, заставляли людей покидать свою родину и отправляться в Южную Америку в поисках лучшей доли.

В Аргентине напротив происходил небывалый экономический рост, что привлекло тысячи эмигрантов и переселенцев. Портовые кварталы и окраинные районы Буэнос-Айреса в то время больше напоминали трущобы. Многие сотни тысяч эмигрантов высадились в новой федеральной столице Аргентины в порту Буэнос-Айрес на Рио де ла Плата. Несмотря на высокий уровень процветания в Аргентине в то время, жизнь эмигрантов была вовсе не сладкой. Они вынуждены были жить в убогих жилищах на окраинах города, зарабатывая на хлеб тяжелым трудом. И все же число эмигрантов постоянно росло, а к 1914 году уже превысило количество коренных жителей Буэнос-Айреса в соотношении три к одному. Новоприбывшие оседали в трущобах на окраинах Буэнос-Айреса и Монтевидео. Там они смешивались с представителями аргентинского дна, включая прославленных позже в текстах танго compadritos — сутенеров и мелких преступников, героев местных легенд.

Эти бедные предместья назывались "аррабалями" (кварталами поножовщины, публичных домов и бессонных ночей, тогда это было кипящее варево из эмигрантов всех мастей: здесь были итальянцы, галисийцы, китайцы, соседи аргентинцев — уругвайцы, перуанцы, бразильцы).

Именно здесь произошло слияние нескольких музыкальных и танцевальных форм. Портовые кварталы и окраинные районы Буэнос-Айреса создали ту атмосферу, в которой стало возможным появление танго. Бары и публичные дома, рестораны и таверны, матросы и уставшие от семидесятилетней гражданской войны солдаты, потомки африканских рабов и разорившиеся фермеры, нищие поэты и художники, беглые каторжники, музыканты, авантюристы со всего мира — все они приносили в Буэнос-Айрес свою культуру, эмоции, мечту о лучшей жизни, тоску о родине и утраченной любви.
Все это смешивается между собой, и в результате получается так называемая "орилья", беднейшая часть Буэнос-Айреса, которая во всем противопоставляет себя благополучным кварталам. Здесь свои язык, нравы, одежда и, конечно, танец, который не вызывает ничего, кроме презрительной усмешки надменных буржуа.
Тяжелые условия жизни эмигрантов накладывали отпечаток и на культуру, создаваемую ими. Отчаяние, разочарование, грусть, ностальгия, страстное желание выжить, надежда и стремление - все это изливалось в песню. Страсть песни требовала дальнейшего выражения в танце и это было сделано в бедных кварталах Буэнос-Айреса, где родилось Танго - танец, в котором есть напряженность и драматизм



Так зарождался новый аргентинский танец. Первоначально он был Танго одиноких мужчин. Постепенно пары составляли сами мужчины, в ожидании внимания женщин. При отсутствии настоящих танцевальных академий мужчины учили друг друга Танго, обмениваясь шагами и практикуясь вместе, упражняясь в своих навыках, прежде чем они могли рассчитывать потанцевать с женщиной на милонге, ведь нехватки в хороших танцорах не было, и среди мужчин была очень высокая конкуренция.

Вот так и сложилось, чтобы привлечь внимание женщины, мужчины танцевали друг с другом. При этом получалось своего рода танцевальная дуэль, где выявлялся лучший, который становился претендентом на благосклонность дамы. Иногда этот красивый и страстный танец заканчивался смертью от удара ножом одного из танцоров-мужчин, соперники ведь были разные - темпераментные и заносчивые. Так со временем танго все больше превращался в танец-ритуал.

Танго приобретает вкус запретного плода, а мужчины, которые могли танцевать его хорошо и поэтому имевшие выбор женщин, приобрели имидж "мачо". Женщины иногда также танцевали вместе, Женщины поддразнивают мужчин поддразнивая и соблазняя мужчин.

Из такого культурного феномена и появилась новая музыка — танго. Поэтому танго выражает больше, чем боль неудачной любви. Танго говорит о фатальности, о тяготах судьбы, о мире — таком идеальном, что почти невозможном...

Благодаря тому, что к танцу привлекали проституток, классический аргентийский танго-наряд женщины сохранил некоторые детали, свойственные представительницам этой профессии! А именно: узкое платье с умопомрачительным разрезом, сетчатые чулки, вызывающе декольтированная блузка и туфли на шпильках. Партнер выглядит гораздо скромнее: костюм свободного покроя, прилизанные и напомаженные волосы, лакированные штиблеты и фетровая шляпа в гангстерском стиле.

В начале девятнадцатого столетия, бытовые танцы исполнялись так, что партнеры стояли друг против друга на расстоянии. Такие типы танцев обычно обозначались словом «контраданца» (ит.). При этом, продвижения танцоров по пространству площадки были, в некотором роде, линейными. Контакты партнеров друг с другом сводились лишь к контакту рук, в определенные моменты танца. Существовали, также, «круговые танцы», в которых происходило движение по кругу.




«Минуэ» (с ударением на последнем «э») был очень популярным бытовым танцем в колониальные времена в Аргентине. Танец «хабанера», один из предшественников танго, также был из типа «контраданца». Само слово «контраданца» могло происходить от английского термина «танец кантри» (Country Dance - букв., «деревенский танец»), трансформировавшегося во французский Контредансе, и затем в итальянский Контраданца. Моцарт и Бетховен писали «контреданце» (нем.). А уже Венский вальс и кадриль вытеснили контраданц из бальных залов.

Венский вальс был первым в мире танцем, где применялась настоящая близкая позиция партнеров, и полька стала вторым танцем в Европе, использовавшим этот скандальный новый способ. В европейском обществе бытовало противоречивое мнение по отношению к этому, считавшемуся аморальным, способу танца, и люди перенесли это мнение вместе с собой, когда эмигрировали в Аргентину.



Где-то около 1850 года, когда Парижская Опера переживала тяжелые экономические времена, ее директора посетила дерзкая идея включить Венский вальс в некоторые постановки, в качестве эксперимента. Идея возымела большой успех, любопытствующая публика вновь заполнила театр. Париж, будучи центром искусств и изысканного вкуса, постепенно сделал этот танец «близких объятий» приемлемым для всего остального мира.

Венский вальс был первым бытовым танцем, использовавшим «близкую позицию». Это способ, которым мы танцуем в наши дни… и мы думаем, что это самый логичный способ парного танца… однако, у истоков… во второй половине 19 столетия, такая публичная близость тел считалась скандально непристойной. Обществу понадобилось много лет, чтобы, постепенно, принять его как норму.






В 1880 году, или незадолго до того. Окраины Буэнос-Айреса, бары, игорные заведения, бордели… одинокие мужчины проводят время в общении, распитии, азартных играх, поисках «романтики» в компании женщин сомнительной репутации, пробуют движения этих новых танцев… милонги и танго. Мы можем представить, что в таких местах, и в таких обстоятельствах, любые эксперименты с танцевальными движениями были приемлемы, невзирая на хороший или дурной вкус, двусмысленность или даже откровенную непристойность. Надо помнить, что в те времена даже просто танцевать друг против друга, когда правая рука мужчины касается спины партнерши, было немного слишком… а тут появился танец, в котором есть тесные объятия, щека к щеке, грудь к груди, ноги проникают между ног партнеров, в долгом разговоре о любви и страсти, с захватами, флиртующими взглядами и поглаживаниями…, словом, написание пролога к любовному роману, который вскоре последует.

Изначальные темы часто были намеками на секс и непристойности. Когда танго стал общественной нормой, этот танец и его лирика были очищены или полностью изменены. Некоторые элементы этих тем, по-прежнему, присутствуют в танце, хотя они и потеряли свое первоначальное значение. Например, название самого известного танго «Эль Чокло» (кочерыжка кукурузы), имело фаллический смысл.

Благопристойные семьи и женщины с хорошей репутацией никоим образом не хотели участвовать в этом действе, а женщинам в борделях надо было за это платить… поэтому, если мужчина хотел попрактиковаться в этом новом танце, ему оставалась только одна возможность… другой мужчина.

Группы мужчин собирались вместе, для практики, импровизиций и внесения новшеств, создавая при этом новые движения и новые шаги. Такой подход помог быстрому развитию этого танца.

Быть хорошим танцором означало тогда (да и сейчас) надежный способ привлечения женского внимания… мужчины практиковались в своей среде для того, чтобы они смогли потом удивить, и вызвать восхищение женщин и других мужчин.

…Таким образом, танцы мужчин друг с другом не имели ничего общего с гомосексуализмом.

Следующим сценарием на повестке дня были «эль патио де лос конвентильос» (коммунальные общежития). Эти «конвентильос» давали кров тысячам бедных иммигрантов, прибывших со всех концов Европы (более всего из Италии и Испании), и частью из Аргентинской «глубинки». Это были протяженные открытые пространства, с обеих сторон ограниченные комнатами и кухнями. Как правило, ванные комнаты там были общего пользования.

Понадобилось много лет, чтобы танго распространился в этих «коммуналках», потому что их жильцы были, в основной массе, благопристойными людьми, которые не желали, чтобы их семьи подвергались воздействию этой греховной музыки и танца. Субботние вечера и воскресные дни были посвящены празднованиям свадеб, рождений, крещений, и других торжеств. Именно по таким поводам, мало-помалу, кто-нибудь да спрашивал музыкантов сыграть танго, а там, кто-нибудь танцевал разок такой танец, очищенный от греховных движений, например «кортес и кэбрадас» - упрощенный вариант, который тоже сперва переносился с отвращением, однако в дальнейшем стал очень популярен.

Еще больше времени понадобилось, чтобы танго достиг жилищ семей среднего и высшего класса. Юноши из таких семей взяли за привычку посещение пригородов, в поисках эмоций и приключений, возвращаясь домой взволнованными от своих распутных переживаний. Они начали обучать такому необычайному новому танцу своих сестер, соседских девушек, и других особей женского пола из своих больших Аргентинских семей, таких как кузины и тети. Их тоже обучали «очищенному варианту» танца.



Если задуматься над тем фактом, что Саборидо продал около ста тысяч экземпляров своего танго «Йо сой ла мороча» (я - та брюнетка) за первые несколько месяцев 1906 года, то можно определить, что танго исполнялся весьма часто, включая добропорядочных девушек, которые помещали ритмы этого танца между вальсом «Синий Дунай» и «Доброй Элизой».

Немного позже, певица Флора Родригес записала «Ла морочу». Сперва на цилиндр, затем на диск, а также на рулоны из перфорированной бумаги для «пианолы» (пианино, которое играет само, при нажатии двух педалей). Тема «Ла морочи» была достаточно невинна, и поэтому ее легко воспринимали. Таким образом, танго постепенно перешел с задворков во внутренние помещения Аргентинского дома.

Тем не менее, танго оставался, в основном, постыдной, греховной стихией, с которой имели дело тайно. Политики, как правые, так и левые, проклинали его. Ибо они не хотели, чтобы эта новая нация ассоциировалась с таким «проститутским» танцем. Тогда, как случилось, что танго достиг Европы? Это другая история… Танго был рожден на окраинах города, в барах, кафе, борделях; отсюда он двинулся внутрь города, в танцзалы. Следующим этапом были «патиос» (дворы) «конвентильос» (коммуналок), и, в конце концов, танец поселился внутри домов среднего и высшего класса Аргентины. Танго, все еще, был парией, незаконнорожденным сыном сводников и женщин с дурной репутацией, одетым как нищий «компадрито».

Следующей остановкой в этом паломничестве станет Европа.

Аргентина развивалась очень быстро между 1880 и 1930 годами. Весь город Буэнос-Айрес целиком был перестроен в этот период. Старый колониальный испанский город, с одноэтажными зданиями и узкими улицами, был замещен метрополисом с широкими проспектами, прекрасными парками и зданиями французской и итальянской архитектуры.



Страна стала одной из десяти самых богатых наций в мире, и занимала эту позицию плоть до начала 50-х годов, когда начались паралич и упадок экономики… ситуация, которой суждено было длиться в течение следующих 30 лет (до 1985 года, когда мировые авторитеты определили, что эта страна является «развивающейся страной с рыночной экономикой»).

Во время того периода быстрого развития, самые богатые имели привычку ездить в Европу, по меньшей мере, один раз в год. Они имели большие дома в Париже или Лондоне. Их приемы регулярно посещались знатью, знаменитостями и богачами. Французы ввели в обращение фразу «он богат, как аргентинец», имея в виду чрезвычайно богатых людей. Сыновья этих людей оставались в Европе, чтобы учиться. Именно они познакомили парижскую знать с аргентинским танго. Танго сразу стал всеобщим увлечением.


Все принялись устраивать вечеринки с участием оркестров из Аргентины, уроки танго и милонги. Женской моде пришлось измениться, дабы подстроиться к движениям из танго. Весьма громоздкие платья той поры были заменены более легкими и свободными. Один известный дизайнер одежды располагал значительным количеством невостребованного материала оранжевого цвета. Он решил назвать цвет этого текстиля «Оранжевый танго». Материал был раскуплен тут же, и кутюрье пришлось заказывать новую партию. Танго стал танцем дня. Из Парижа, он моментально распространился в другие большие столицы: Лондон, Рим, Берлин, и, наконец, в Нью-Йорк.

А затем, танго вернулся в Буэнос-Айрес, но уже одетый в смокинг, и встретили его там как самое любимое детище. Какая перемена!






Что касается термина «танго», то единого мнения о его происхождении нет. Когда мы обратимся к предыстории танго, то все покрывается густым туманом.

Слово «танго» появилось гораздо раньше, чем танец с таким названием. Сперва, слово появилось за пределами Аргентины, на одном из Канарских островов, и в других частях Америки, со значением «собрание негров для танцев, для игры на барабанах; также, африканское название этого барабана». Словарь Испанской Королевской Академии Словесности, издания 1899 года, определяет Танго, как «Веселье и танец негров или низших слоев общества в Америке», а также дает и второе значение слова: «Музыка для этого танца». Здесь надо помнить, что для испанского мира, Америка является целым континентом, а не только США. В данном случае, словарь говорил об испанской части Америки, исключая США и Канаду.

Этот словарь дает сомнительную этимологию латинского слова «тангир» (играть на инструментах). По латыни, «эго танго» - «я играю». Было естественным пытаться найти латинское происхождение этого слова, хотя данная этимология, явно, не имеет отношения к его аргентинскому значению. Издание словаря 1914 года дает этимологию «тангир» или «тангере» - «играть или трогать». Более поздние издания удалили данную этимологическую ссылку.
И только в 1984 года слово танго определяется как аргентинский танец.

*Похоже, что африканское происхождение слова Танго принимается большей частью эрудированных исследователей. Рикардо Родригес изучал языки рабов, перевозившихся в Аргентину. Это были племена из Конго, Гвинейского залива и южного Судана. Танго обозначает «закрытое пространство», «круг», «некое частное пространство, вход в которое надо спрашивать». Работорговцы называли словом Танго те места, где содержались черные рабы, как в Америке, так и в Африке. Те места, где рабы продавались, также, получили это название. Мы могли бы более детально обсудить эту тему, но … я боюсь утомить вас.

Короче, наиболее вероятный первоначальный смысл слова «танго» - это закрытое пространство, где негры собираются потанцевать, а позже - и сам этот танец.

.

Юристы, доктора, физики, химики, и прочие, имеют свой особенный язык и терминологию, и таким же образом воры нуждались в особом языке, который был бы шифром, достаточно секретным, чтобы говорить между собой, и, в то же время, быть непонятным для полиции или для возможной жертвы. Им нужен был язык для тюрьмы, который был бы непонятен охране.

Такая потребность создала термины и выражения, которые сформировали новый язык, жаргон воров и обитателей тюрем. Секретный язык общества «люнфардос» - термин, который воры использовали по отношению к себе. Таким образом, наручные часы стали «бобо» («лох», «тупой»), ввиду двух своих особенностей: их очень легко украсть, и они работают безостановочно весь день напролет. Жаргон люнфардо богат итальянскими диалектизмами, а также французскими словами.

Первые проявления этого языка зафиксированы в Буэнос-Айресе, около 1880 года (в полицейских и газетных архивах). Эта новая терминология, которая внедрилась в неформальный язык обитателей коммунальных трущоб («конвентильос»), и, очень постепенно, в лексику мужчин (ее не употребляли дома, и в присутствии женщин), в конце концов, стала чем-то характерно аргентинским. Она разносилась театрами, в их «саинетах», особом жанре, который описывал жизнь коммуналок. Она использовалась поэтами. Однако, самым мощным средством распространения была не литература, а использование этого жаргона в тематике Танго.



Дорога Танго не была усыпана розами, его история полна падений и взлетов. Имелось много сторонников Танго и не меньше противников, однако ему было суждено пройти огромный путь, пережить свое время и покорить мир.