"Самое страшное- не умереть, а перестать жить" Марис Лиепа

За исполнение партий в балетах «Спартак», «Дон Кихот», «Лебединое озеро», «Раймонда», «Ромео и Джульетта» его называли Марисом Великолепным. Он не перестал излучать очарование и тогда, когда его - народного артиста СССР, удостоенного звания «Лучший танцовщик мира», - выжили из Большого театра по причинам, далеким от мира искусства.

«Я приближался к моей мечте»




Марис Лиепа родился 27 июля 1936 года в Риге. Его отец в молодости пел в либавском хоре, а потеряв голос, работал мастером сцены в Рижском театре оперы и балета. В гостях у семьи часто бывал директор театра Рудольф Берзинь, он и предложил Марису петь в хоре мальчиков в постановке оперы «Кармен». Так состоялся сценический дебют Лиепы. Однако, по совету ещё одного друга отца, Болеслава Милевича, Мариса отдали в хореографическое училище. И хотя мать мечтала, что её сын станет преуспевающим врачом, отец настоял на своем, желая, чтобы хилый мальчик окреп и развился физически.

В училище преподавали известные артисты балета. Солист Валентин Блинов первым обратил внимание на маленького Мариса, как на будущего характерного танцовщика. В 13 лет Лиепа танцевал уже не только роли в детских балетах, но и выступал во взрослых партиях, исполняя краковяк и мазурку в «Бахчисарайском фонтане», сегидилью в «Дон Кихоте», китайского кули в «Красном маке», половецкого мальчика в опере «Князь Игорь». Наряду с работой Марис занимался спортивной гимнастикой и плаванием, завоевав титул чемпиона Латвии по плаванию вольным стилем на средние дистанции.

Целеустремленности и силы воли ему всегда было не занимать. Впервые приехав в Москву в 1950 году на Всесоюзный смотр учащихся хореографических училищ и увидев Большой театр, Марис поставил себе цель – станцевать на этой прославленной сцене Принца в «Лебедином озере». Путь к достижению цели был тернистым: способного ученика Рижского хореографического училища пригласили продолжить образование в Москве, но по окончании Московского хореографического училища отличника Мариса Лиепу не взяли в Большой театр, а направили в Рижский театр оперы и балета. Через два года он снова приехал в Москву, и его пригласили в музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко. «Я был счастлив, я приближался к моей мечте – Большому театру, - писал Лиепа в своем дневнике. - В конце концов, театр Станиславского, куда меня пригласили, находился почти на той же улице, что и Большой».

«Пружина сжата до предела»



На молодого танцовщика сразу обратили внимание. Виртуозная техника классического танца, пластическая выразительность «говорящего» тела, музыкальность, редкие для артиста балета актерские данные. А еще Марис Лиепа был очень красив: высокий рост, атлетическое телосложение, правильные, выразительные черты лица. За два сезона артист исполнил все ведущие партии в балетах музыкального театра Станиславского. В театр стали ходить специально «на Лиепу». После удачных гастролей в Польше с труппой Большого театра, наконец, последовало долгожданное приглашение. «Когда я впервые вышел на сцену Большого театра в партии принца Зигфрида в “Лебедином озере”, я был счастлив – мечта сбылась!» - вспоминал Марис.


Партнершей Лиепы в этой постановке балета была Майя Плисецкая. За свою карьеру в театре Марис танцевал со многими великими балеринами – Ольгой Лепешинской, Раисой Стручковой, Мариной Кондратьевой, Екатериной Максимовой, Натальей Бессмертновой, Ниной Семизоровой, но любимой партнершей всегда оставалась Плисецкая.






Вершиной творчества Лиепы был Красс в «Спартаке» – детище, рожденное им совместно с Юрием Николаевичем Григоровичем. «Утром, еще не открывая глаз, не вынырнув полностью из сна, я знаю, что сегодня танцую Красса, - писал Марис в дневнике. - Я знал об этом и вчера, и позавчера. Уже несколько дней я чувствую в себе эту медленно сжимающуюся пружину. Удивительное состояние: вот сейчас пружина сжата до предела, только бы удержать ее в этом состоянии предельного напряжения, чтобы через несколько часов дать ей возможность распрямиться, взорваться со всей силой, на которую она способна!»

Марис часто говорил и своим ученикам, и своим детям Андрису и Илзе, что главное для артиста балета – это характер и воля: «Сколько лет я повторяю эти упражнения? Почти 35. Около 25 тысяч часов экзерсиса. И столько же часов привычной боли – без этого немыслима наша профессия. Вы когда-нибудь видели спортсмена, который бы счастливо улыбался во время прыжка или бега? А мы должны в совершенстве этим владеть».

Цветы и поклонницы



Андрис и Илзе родились в первом браке Лиепы с актрисой Маргаритой Жигуновой. Вторая жена артиста, Евгения Шульц, одно время работала художником по костюмам в Большом театре, где познакомилась с будущим супругом. От этого брака родилась дочь Мария Лиепа, сейчас она – известная оперная певица. А вот ее брат и сестра посвятили жизнь балету.




Перебирая в памяти эпизоды, связанные с отцом, Илзе всегда первым делом вспоминает, как с ним однажды танцевала: «Его пригласили на какой-то торжественный концерт в Ереване. Наверное, у него не было партнерши, и он мне сказал: “Хочешь поехать?” Я сказала: “Конечно, хочу, о чем речь?” И мы полетели в Ереван. Самолет опоздал, и мы прямо из аэропорта поехали выступать. Кстати, тот спектакль снимало ереванское телевидение, и я иногда думаю: а вдруг где-то остались эти записи? Я не знаю, как танцевала когда-то Матильда Кшесинская со своим отцом, но я себя чувствовала восхитительно. У меня абсолютно не было ощущения, что это мой отец. Он был совершенно изумительным, вдохновенным партнером».


Лиепа часто спал в носках, когда долго не мог отойти от спектакля. Занимался тем, что разбирал цветы. Любил считать, сколько и каких видов цветов ему подарили. Даже в дневниках сохранились записи: «После спектакля “Спартак” мне подарили 90 гвоздик и 70 роз». У Мариса было огромное количество поклонниц. «Одна из них с 1979 года пропустила только два его спектакля. Но и те два раза она рожала, - рассказывает Илзе. - Конечно, моей маме было непросто. На ее плечах было двое непоседливых детей. Мы ведь что только не вытворяли: устраивали побоища подушками в комнате, которая была полна произведениями искусства. Андрис лазил по отцовским шкафам, а я по маминым. Лазили по гаражам. Как мы остались живы, не представляю. Но мама, тем не менее, воспитывала нас очень строго. Был сложный период в моем подростковом возрасте. Мне даже казалось, что мы никогда его не преодолеем. Мама очень сильная женщина. Я даже не знаю, у кого более сильный характер – у мамы или у отца».


Кроме балета, Марис увлекался фотографией, делал очень красивые снимки. «Он любил снимать цветы – удивительно чувствовал цвет, форму, - говорит Илзе. - Лепил, рисовал, писал стихи. Как-то мы летели с гастролей в Аргентине с дирижером Большого театра Павлом Сорокиным и говорили о том, как нам повезло, что мы живем в это время. “Мы свободные люди, – говорил он. – Я могу поехать делать спектакль в ту страну, в эту, ты можешь танцевать там, там или там. Представляешь, что бы это означало для наших отцов тогда?” Действительно, во времена моего отца жизнь танцовщика была совершенно иной, чем сейчас».

Хотя жизнь Лиепы изобиловала фантастическими ситуациями, из которых он выходил потрясающе легко и непринужденно – он всегда был талантливым импровизатором. «Однажды в Париже отец не успел забрать костюмы, которые он шил у Пьера Кардена, - рассказывает Андрис Лиепа. - Это были не балетные костюмы - он всегда очень красиво и элегантно одевался, отец предупредил группу, что поедет в аэропорт сам. Забрал костюмы, приехал в Ле Бурже, и там ему сказали: “Ваш самолет через 40 минут вылетает из Орли”. Отец берет машину, едет в Орли, а там ему говорят: “Зачем вы приехали сюда? Ваш самолет через 20 минут должен вылететь из Бурже”! Вернуться за такое время он, конечно, не успевает - бежит к начальнику аэропорта. Понимая, в какой ситуации оказался Марис Лиепа, тот в течение 5 минут сажает его в улетающий в Москву самолет. Представляете: все сказали о нем все, что думали, у кагебэшников предынфарктное состояние... Каково же было разочарование тех, кто втихаря радовался, когда отец с цветами встретил их самолет в Москве!»

«Продолжается хандра и дикая тишина»

И все же, даже заслужив признание коллег и восторги публики, Марис был вынужден расстаться с Большим театром. После опубликованной в 1979 году в газете «Правда» статьи Лиепы с критикой методов руководства театром Юрием Григоровичем ему не давали танцевать на сцене Большого, а затем вынудили уйти на пенсию. 28 марта 1982 года Марис в последний раз выступил на сцене Большого. После этого художественный совет вынес решение о... профнепригодности танцора.

«Не одному Марису, а целому актерскому поколению однажды сказали, что в нас больше не нуждаются, и выставили из Большого театра, - говорила балерина Екатерина Максимова. - Кто-то нашел себя, а кто-то нет. Марис Лиепа пытался доказать чиновникам от искусства, что находится в хорошей физической форме и может танцевать, но решение об его увольнении обжалованию не подлежало. Он пытался найти себя вне Большого театра: устраивал встречи со зрителями и творческие вечера, где не только танцевал, но и пел, пробовал рисовать, писал стихи и воспоминания».


Но все же он не мыслил своей жизни без любимого театра. «Когда на сцене Большого меняли пол, он попросил, чтобы рабочие отдали ему кусок этого пола, - рассказывает Илзе. - Он хранил его с благоговением, всем показывал и говорил: “Вот это кусок пола сцены Большого театра”. В то время в стране было только две по-настоящему крупные труппы – Большой и Кировский. Кроме них уже ничего не существовало. То есть либо ты на самом верху, либо ты уже где-то совершенно не виден. И если твоя жизнь в этих театрах не складывалась, то оставался такой вариант, как у Барышникова и всех уехавших. Что, естественно, было очень трудно, и не каждый мог на это решиться».




Марис пытался организовать свою труппу, снимался в кино, преподавал. «Все равно, это все было для него неполноценно, - рассказывает Илзе. - И опять же, уйдя со сцены, он не мог поехать преподавать ни в одну страну. Его никуда не выпускали. Единственное место, куда выпустили, – это Болгария. И когда он уезжал, то сказал: “Я еду в ссылку”. В общем, это был такой момент, который его, наверное, и сломал. Он не мог поехать ни в Австралию, где его обожали и предлагали открыть свою школу. Ни в ту же Академию танца в Лондоне: в Англии его просто боготворили. Когда я впервые приехала в Лондон, друзья из Музея Анны Павловой специально для меня приготовили целую выставку, посвященную отцу. Там были совершенно уникальные фотографии, начиная с первых его приездов в Лондон вместе с мамой, первые его автографы.

У меня слезы на глазах выступили, когда я пришла в музей и все это увидела. Там бережно хранятся пленки с его танцами. Ведь кинопленок отца очень мало сохранилось, а видео тогда еще не было. А потом я получила новогоднюю открытку от моего приятеля из Музея Анны Павловой, в которой он писал: “Я нашел еще две записи твоего отца – это “Жизель” с Кондратьевой и “Вальпургиева ночь”. Таких записей больше вообще нигде нет».



Когда Лиепа потерял театр, он словно утратил почву под ногами. И уже ничто не могло компенсировать эту потерю. «Ведь театр был для него таким делом, которое требовало полной отдачи. Полной, понимаете?» - говорит Илзе. В дневниках Марис писал: «Продолжается хандра и дикая тишина.

Бесперспективность – это, наверно, самое страшное в жизни. Если ничего нет и не ожидается, для чего жить? Вот и убиваю себя, чтобы не мог, не успел, чтобы все во мне омертвело. Самое страшное - не умереть, а перестать жить».


4 марта 1989 года в «Советской культуре» появляется объявление о конкурсе в театре «Балет Мариса Лиепы». Он должен состояться 15 марта. А 27 марта 1989 года газеты публикуют некролог о смерти артиста от инфаркта: по свидетельству очевидцев, накануне охранник не впустил его в Большой театр и отобрал пропуск. Почти неделю шла борьба за место прощания с Лиепой. Лишь после вмешательства Союза Театральных деятелей 31 марта 1989 года гроб установили в фойе Большого театра неподалеку от сцены, на которую артист выходил больше 20 лет. Похоронили Мариса в Москве на Ваганьковском кладбище. Но и на Рижском кладбище есть кенотаф, на плите которого начертано «Марис Лиепа, который вдали».

http://www.yagazeta.com/news.php?extend.15921.29