Наши дети шалят и хулиганят. Разберемся?

Мы, родители, иногда можем быть хитрыми до невозможности, разводя руками и делая вид, что не понимаем, почему наше чадо ведет себя неподобающим образом. Делая вид, что мы тут ни при чем, что во всем виноваты улица, садик, школа и плохое влияние друзей.

Но ведь первичные данные о мире, об отношении к себе и людям ребенок получает именно от мамы и папы. Другое дело, что он, как правило, проявляет на внешнем уровне то, что в семье является скрытым, запрещенным, не принятым. Поэтому иногда не понятно, как «в хорошей интеллигентной» семье вырастает будущий вор, наркоман, алкоголик или склонная к суициду личность.

Попробуем вернуться к началу, к моменту, когда малыш, получивший от нас приглашение посетить этот мир, начинает его исследовать. Стремление к познанию нового, изучению исследованных территорий находится у ребенка «в крови». Если специально ему не мешать, не ставить палки в колеса путем постоянных ограничений, многочисленных «нельзя», «не трогай», «не лезь», «упадешь», «разобьешь» и так далее, то дух исследователя будет крепчать с каждым днем, а интерес к жизни – расти в геометрической прогрессии.

Конечно же, ребенок должен знать определенные границы, которые касаются, например, его личной безопасности, безопасности окружающих, личного пространства других людей. Но я говорю о тех запретах, которые звучат автоматом из родительских уст только потому, что так удобно маме или папе, потому что так можно держать чадо на поводке послушания и смирения.

Об его интересах речь в таком случае не идет, главное, «чтобы мама не волновалась». Особо достается тем деткам, которые резко отличаются хотя бы от одного родителя темпераментом и чертами характера. Например, я помню разговор с одной из школьных мам несколько лет назад, когда наши дети были еще в садике.

Мама – типичный холерик с усиленной поправкой на педагогическое образование, сын – очаровательный тюлененок, своей медлительностью доводящий до обморочного состояния не только маму, но и воспитателей в садике. Мама ярко и эмоционально рассказывала мне, что «они с рождения борются с сыном» по поводу еды. Что грудь он в младенчестве сосал не меньше 45 минут, а сейчас может два часа просидеть за тарелкой каши.

И что она, мама, человек принципиальный, заставляет съесть сына все до крошки. Я робко поинтересовалась, что происходит, если ребенок не хочет есть или еда не нравится, на что мама отрезала: «А кто ж его спрашивать-то будет? Он свое упрямство проявляет, но и у меня характер железный». К концу своей речи женщина раскраснелась, вид у нее был достаточно воинственный, не хватало только боевой раскраски. А я увидела во всем этом борьбу, практически военные действия между матерью и сыном.

Причем мальчик находился в безнадежной осаде и поэтому почти все время болел самыми разнообразными болезнями. Как вы думаете, долго ли может продержаться дух исследователя в ребенке, который находится в состоянии постоянного отрицания со стороны матери? И дело ведь не только в еде. Точнее, совсем не в еде. Дело в том, что он – иной, не такой, каким бы его хотела видеть мать, и это является достаточным поводом для переделки, критики, фактически, психологического насилия.

Другой пример. Как-то мы с дочкой (тогда Аленке было лет 5) гуляли вместе с одной знакомой мамой Ирой и ее двумя детьми – погодками 5 и 6 лет. Аленка передвигалась неровными зигзагами от куста к кусту, от лужи к луже, периодически присаживалась на корточки, чтобы рассмотреть какой-нибудь грязный фантик, червяка или другие очень важные мелкие штучки, достойные взгляда юного искателя.

Мальчишки порывались бежать вслед за Аленкой, но спотыкались и строгий мамин голос: «Илья, Никита, нельзя! Идите по асфальту, а в грязь не лезьте. Там кошки и собаки какают, а вы можете вступить в ЭТО». Видно было, что одна мысль об этом заставляет ей мучение. Ира хотела еще что-то добавить, но замерла. Я автоматически проследила направление ее взгляда и обнаружила конечную точку. Это были ботинки моей дочери. Она, оказывается, уже вступила, куда смогла, но при этом меньше всего беспокоилась о качестве, цвете и запахе того, что прилипло к ее ботиночкам.

Я немного растерялась, так как, с одной стороны, ситуация была обычная, чуть ли не ежедневная. С другой, рядом была мама в предобморочном состоянии, которой в этот момент нельзя было сказать типа: «Не волнуйся» или «Успокойся, все в порядке» - я рисковала минимум испорченными отношениями. В-третьих, было безумно жалко ребятишек, с завистью смотрящих на Аленку, которая к этому моменту обнаружила огромного червя, переползавшего из одной лужи в другую.

Мало того, она собиралась рассмотреть его поближе и протянула к червяку руку. Я поняла, что зрелище «ужасной твари» в руке девочки может стать последней каплей в нашей совместной прогулке и стала быстро отвлекать Ирину какой-то пустой болтовней, взяв ее под руку и уводя подальше от лужи. Мальчики жалобно смотрели на меня, и сделала знак рукой, который обозначал: «Быстро к червю и обратно». Ребятам дважды объяснять не пришлось, а я чувствовала, как холодный пот стекает по моей стене.

Слава богу, что все окончилось мирно. Дети успели посмотреть и даже пощупать червяка и прибежать к нам с Аленкой до того, как мама Ира бросила на них свой очередной бдительный взгляд. Дочка была довольна больше всех. Ира занялась своими сыновьями, а я решила, что лучше мы с Аленой будем гулять сами или с мамами, которые не так бояться грязи и
микробов.

Я, конечно, понимаю Ирину: они с мужем и детьми много лет прожили в общежитии с кучей соседей, общей кухней и тараканами. Ее муж до сиг пор опаливает купленный хлеб над огнем и моет бананы с мылом (я не шучу). И за руку не здоровается никогда. Но что делать мальчишкам, в какой узелок завязать бьющий фонтан энергии жизни и познания?

То есть фактически происходит торможение естественного развития ребятишек. И подавляются устремления. А все это так или иначе ведет к фрустрации, разочарованию, растит недоверие у ребенка в себя и свои силы, делает его послушным и зависимым, инертным и инфантильным, то есть, по большому счету, портит ему жизнь.

РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ ДОМА

Шалости особо взрослыми не приветствуются. Шалость – это разрядка, баланс «правильному распорядку жизни». А иногда – просто спасение для перегруженной психики ребенка.

И тут надо быть очень внимательным. Ведь грань между невинными шутками, шалостями и сбросом агрессии иногда очень тонка. В зависимости от того, как много живет в ребенке обид, душевной боли, злости игра может из забавы мгновенно перейти в драку с тяжелыми последствиями.

Я помню историю, которая произошла давно, когда я была еще беременной Аленкой. Ко мне в гости заглянула знакомая со своим пятилетним сыном. Алеша, как кот, обошел всю квартиру, заглянул на полки, спросил, что где лежит и умею ли я забивать гвозди. Я ответила, что «да», и его интерес ко мне пропал. Тут Наташа решила, что ребенок заскучал, и решила развлечь его. «Леш, посчитай нам до ста», - радостно попросила она сына.

Взгляд, который Алешка бросил, длился доли секунды, после чего он начал послушно считать. Я не слушала мальчишку, так как внутри меня обдало арктическим холодом, далеко не детского взгляда, взгляда затравленного волка, который только ждет удобного момента, чтобы укусить. Леша честно досчитал до сорока, когда я не выдержала и сказала: «да ладно, не хочешь, не считай». Мальчишка с радостью остановился, но бросил на мать еще один взгляд, теперь беспокойно-вопросительный.

Наташа после секундного раздумья разрешила ему не считать. «А во что тебе нравится играть?» - спросила я у Лешки. «В тигра!» - почти крикнул он и без лишних раздумий кинулся ко мне. По-видимому, мне была уготовлена роль жертвы в этой охоте. Ввиду своей беременности я была отнюдь не шустра, но его взгляд хищника заставил меня резво вскочить на ноги и инстинктивно выставить вперед руки. Алешка бросался на меня, норовил цапнуть зубами, отбегал и снова бросался.

Я лихорадочно раздумывала, как мне остановить этот натиск, и поняла, что сама не справлюсь: у мальчугана как будто крышу сорвало. Он был похож на звереныша, которого довели до края. Я посмотрела на Наташу, и меня обдало холодом во второй раз за последние пятнадцать минут. Она даже не сдвинулась с места и с ледяной улыбкой сказала мне: «а что ты хочешь? Сама виновата. Надо было, чтобы он сидел и считал». Только после этого она повернулась в сторону сына и стала его оттаскивать от меня.

Он успел ее укусить, за что получил приличный шлепок по заднему месту, а потом еще парочку для закрепления воспитательного эффекта. После этого Наташа усадила его на стул и сказала: «Считай до ста». У меня было ощущение легкого дежавю, но решила не дергаться ввиду непредсказуемого поведения как Леши, так и его мамы.

Психологией я тогда только начинала заниматься и была в этом отношении сырее самого сырого яйца, но инстинкт самосохранения работал четко. Я вежливо дослушала Лешу и сказала Наташе, что больше не могу уделять им внимание, так как хочу отдохнуть. Это было святой правдой, и гости отбыли восвояси.

Сейчас, много лет спустя, понимаю, насколько неудовлетворенной была жизнь Наташи. Точнее, ее отношение к жизни. Мы так или иначе пересекались с ней, и я слышала одну и ту же историю про «тяжелую судьбу», «отсутствие счастья в личной жизни», «непослушного и неуправляемого Лешку», «постоянную депрессию». А мальчишка просто «попал» под мамину компенсацию. Ей ведь надо было как-то разгружать психику, вот ребенок и оказался самым удобным способом для этого. А дальше – как снежный ком.

Наташа срывалась на Лешке. Лешка копил злость и обиду. Когда представлялся удобный случай (как у меня в гостях), сбрасывал их, как умел. Наташа тормозила его, обрывая, и он опять «затаивался» до следующего раза. Бесконечная игра в квачик- калачик без всяких «четыре-четыре: я на перерыве». И две покалеченные жизни. Два человека, мать и сын, которые могли бы стать светом друг для друга, взаимной поддержкой и опорой, но превратились в оппозиционеров и стали баками для слива взаимной агрессии и недовольства.

ПОРЯДОЧНЫЙ РЕБЕНОК НЕ ОБХОДИТСЯ БЕЗ ХУЛИГАНСТВА

Другая история более миролюбивая. (Только сейчас пришла в голову, что произошла она во время моей второй беременности. Надо же.) Аленка очень захотела пригласить в гости школьных подружек Алинку и Иришку. Я была не против. Получилось так, что Ирку привезли вечером с ночевкой, а Алинку – на следующее утро. Сказать, что все три девочки – суперэнергичные и активные – это ничего не сказать.

Но вся их энергия шла в различные игры, более или менее спокойные. Я даже успела пару часиков вздремнуть. Так было где-то до трех дня, пока я не учуяла перемены в воздухе и настроении девочек. Гулять они отказались, а значит, надо было срочно придумать для них способ реализации энергии, которая сменила свой полюс. Как сказала Алина: «Хочется сделать что-то такое, ТАКОЕ!» Я спросила у девочек, как они относятся к тому, чтобы порвать газеты.

- Неинтересно, - сказала моя дочь.

- Ты не поняла: я предлагаю порвать МНОГО газет и рулон туалетной бумаги в придачу и раскидать их по комнате так, чтоб пола не было видно. Девочки, по-моему, не верили такому счастью и стояли неподвижно. Тогда я притащила им все газеты, которые нашла и выдала безвозмездно, то есть даром, рулон туалетной бумаги. И закрыла за ними дверь.

Через двадцать минут с целостностью газет и бумаги было покончено, и меня пригласили посмотреть на результат. Это было потрясающе. Я побежала за фотоаппаратом, а девочки стали прыгать по комнате и подбрасывать кусочки газет, как охапки осенних листьев. Еще через двадцать минут все было убрано. Розовощекие и довольные, подруги вернулись к домино, шашкам и шахматам, Барби и паззлам. Так что «шаление» пошло на пользу и не принесло никаких убытков нашей квартире.

Таких историй можно рассказывать множество. Но каждый раз, говоря о детях, я не могу говорить о нас, родителях. Мы идем в неразрывной связке со своими детьми, и какой будет эта связка, насколько крепкими будут дружба и доверие, зависит только от нас. Мы нужны ребенку не только как источник пищи и материальных благ. Мы нужны ему как друзья и проводники в мире, который он начинает познавать и исследовать.

И мы можем как помешать ему на этом пути, не сумев распорядиться собственной жизнью и делая маленького человека заложником нашей внутренней слепоты и непонимания, так и помочь, внутренне мужая и мудрея сами, вовремя отпуская и позволяя делать самостоятельные шаги, обретать свой личный опыт и понимание