Мастер-класс по засовыванию феминизма в... или Какой должна быть жена в буддизме

…С той поры возросла слава
бодхисаттвы, а о прочем
позаботилась царица Удумбара.
Когда ему исполнилось шестнадцать
лет, она подумала так: «Мой
названный братец стал взрослым, и слава его велика. Настало время
женить его», — и с тем пошла
к царю. Царь обрадовался,
выслушав её. «Хорошо, скажи ему
об этом», — согласился он. Она ему
сказала, и Махосадха не спорил. «Тогда мы, братец, подберём тебе
невесту», — молвила она.
Но Махосадха подумал: «Я никогда
не буду счастлив, если жену мне
выберут другие. Я сам найду её
себе». И он сказал ей: «Государыня, погоди немного и ничего царю
не говори, а той порой я подыщу
себе невесту по нраву и уведомлю
тебя». Царица согласилась,
и Махосадха, простившись с ней,
отправился к себе домой. Предупредив своих товарищей,
он раздобыл портновскую снасть,
переоделся и один отправился
в предместье за Северные ворота.

А в том предместье жила старинная,
но обедневшая купеческая семья, и в той семье была дочь по имени
Амарадеви, девушка красивая
и благонравная, со всеми приметами
доброй судьбы. В то утро спозаранку
она вышла из дому, чтобы отнести
отцу на пахоту рисовой каши, которую сама сварила. И случилось
так, что шла она той же дорогой, что
и бодхисаттва, и он её увидел. «Вот
женщина со счастливыми
приметами, — подумал он. — Коль
она не замужем, быть ей моей женой». И та, едва увидела его,
подумала: «Войти бы мне в дом
такого человека — и наша семья
опять узнает благие дни». Махосадха думал так: «Я не знаю,
замужем ли она. Спрошу-ка я её.
Подам ей знак рукою — она поймёт,
если умна». Остановясь поодаль
от неё, он сжал руку в кулак.
Догадавшись, что он хочет знать, есть ли у неё муж, она раскрыла
ладонь. Тогда он подошёл к неё
и спросил: «Как твоё имя, милая?» —
«Господин, — отвечала она, — имя
моё означает то, чего не было
раньше, нет сейчас и не будет потом». — «Милая, в мире нет ничего
бессмертного, значит, зовут тебя
Амара — Бессмертная». — «Верно,
господин». — «Милая, кому несёшь
ты эту кашу?» — «Божеству былого,
господин». — «Божества былого — это родители, значит, ты несёшь
пищу своему отцу». — «Так и есть,
господин». — «А что делает твой
отец?» — «Из одного делает два».
— «Раздвоение единого означает
пахоту. Значит, он пашет, милая». — «Верно, господин». — «А где
пашет твой отец?» — «Там, куда
единожды уходят и уже
не возвращаются назад». — «Место,
откуда не возвращаются, —
кладбище; значит, он пашет близ кладбища, милая». — «Верно,
господин». — «Пойдёшь ли ты ещё
туда сегодня?» — «Коль придёт,
не пойду, а не придёт — пойду».
— «Я думаю, милая, что отец твой
пашет на речном берегу, и если придёт разлив, ты туда не пойдёшь,
а нет — пойдёшь». — «Верно,
господин». Так они потолковали, и Амарадеви
предложила ему: «Испей, господин,
рисового отвара». «Отказываться —
неучтиво», — подумал
он и согласился его отведать. Она
опустила на землю горшок, а Махосадха думал тем временем:
«Если она предложит мне пищу,
не вымывши чаши и не дав мне
сперва умыть руки, я тотчас уйду
от неё». Но она зачерпнула чашей
воды и полила ему на руки, а потом, не давая ему чаши в руки, опустила
её на землю, размешала кашицу
в горшке и налила отвара в чашу.
Но риса в нём вышло мало,
и Махосадха сказал: «Как мало риса
в кашице, милая!» — «Нам не хватило воды, господин».
— «Не хватило воды на вашем поле,
когда всходил рис, должно
быть?» — «Верно, господин». Она
оставила варева для отца и ещё
подлила бодхисаттве. Он выпил, прополоскал рот и сказал: «Милая,
я хочу посетить ваш дом, укажи мне
дорогу». — «Хорошо», — отвечала
она и прочла такую гатху:

«Ступай мимо лепёшек, после —
мимо каши,
Там — мимо дерева двулистного
в цвету,
Потом — по руку, коей пищу
принимаешь, Но не по ту, которой пищу
не берёшь.
Так путь к торговому предместью
пролегает,
И этот путь сокрытый должен
ты найти».

Это означало: «Войдя в селение,
увидишь лавку, где торгуют
лепёшками, затем харчевню, потом
минуешь цветущее эбеновое
дерево и повернёшь направо».
Он пошёл, как было сказано, и пришёл к её дому. Мать Амары
встретила его и усадила. «Отведай
рисового отвара, господин», —
предложила она. «Сестрица
Амарадеви мне уже дала его
отведать, матушка». Та сразу догадалась, что он пришёл ради её
дочери. Великий между тем увидел,
какая у них бедность в доме,
и сказал: «Я, матушка, портной.
Не нужно ли подлатать вам
что-нибудь?» — «Нужно, господин, да денег у нас нету». — «О плате
не заботься, матушка, неси всё —
я починю». Она принесла ему старой
одежды, и всё, что она принесла,
бодхисаттва починил — известно,
что у мудрого в руках дело спорится. Потом он сказал: «Пойди, матушка,
расскажи обо мне соседям». Она
разнесла весть о нём по всему
предместью, и за один день
Махосадха заработал портняжным
ремеслом тысячу каршапан. Старуха приготовила ему обед, а вечером
спросила, сколько ей готовить еды
на ужин. «Столько, матушка, сколько
нужно живущим в этом доме».
И она наварила вдоволь еды
с разными соусами и приправами. Вечером вернулась из леса
Амарадеви с вязанкой дров
на голове и связкой листьев
на бедре; она сбросила дрова
у передней двери, а сама вошла
через заднюю. Позднее пришёл её отец. Махосадха отведал разных
яств. Амарадеви подала еду
родителям и потом поела сама. После
этого она омыла ноги родителям,
а затем омыла ноги Великому.
Несколько дней он прожил там, и всё это время наблюдал за нею.

И вот однажды, желая испытать её, он сказал: «Любезная Амарадеви,
возьми полмеры риса и приготовь
мне из него кашицы, лепёшек
и рассыпчатого рису». — «Хорошо», — сказала она.
Сначала она очистила рис; крупные
зёрна она пустила на кашицу,
средние отварила, а из мелких
испекла лепёшек и ко всему
сготовила подходящие приправы. Она дала Махосадхе кашицы
с приправами, и едва он поднёс её
ко рту, как ощутил бесподобный
вкус и запах. Но, чтобы испытать
Амару, он сказал: «Милая, если
ты не умеешь стряпать, зачем было портить рис?» — и выплюнул кашу
на землю. Но она не рассердилась
и дала ему лепёшку: «Если каша
нехороша, попробуй лепёшек,
господин». Но и с лепёшкой
Махосадха поступил так же. И варёный рис он отверг со словами:
«Коли ты не умеешь стряпать, зачем
было переводить моё добро?» И,
притворившись рассерженным,
он перемешал всё, что она
наготовила и вымазал её этой кашей с головы до ног; и он велел ей сесть
у двери. Она же ничуть не обиделась
и, молвив: «Хорошо, господин», —
повиновалась. Убедившись, что нет
в ней гордыни, он сказал: «Поди
сюда, любезная». И она подошла по первому слову.
Полный текст здесь : www.domrebenok.ru/blog/kakaya-dolzhna-byt-zhena-v-buddizme/