Яшка ( продолжение) Гром среди ясного неба...

Толстый милиционер с коричневой папкой вышел из подъезда и присев на скамеечке достал пачку "Беломора". Нинка придвинулась поближе в месте со своим ведром.
- Ну, что? Ворюгу то застали? Дома он! Сама утром видала! И голоса слыхала!
- А вы собственно кто? - покосился на словоохотливую тётку толстый милиционер.
_Соседи мы! Мне по шахте всё слышно! Я бывало в туалет зайду и всёоо слышу.
- Чего "всё", гражданочка?
- Да вор он! И в тюрьму таких садить надо! в колонию! - яростно жестикулируя голосила Нинка.

- Ну, вор- не вор... Это ещё на воде вилами, знаете ли... Нельзя так вот с кондачка человека винить! - возмутился толстый милиционер.
- Вот! - не унималась Нинка. Из за таких как вы и развелось преступников! Вон, у соседа лисапед утащили! Кто думаете? Всё он - ворюга! Нету ведь, лисапеда-то!
_ А вы видели, гражданочка, что это он "лисапед"-то увёл? - не сдавался толстый милиционер.
- Не видели? Так, знаете ли - это уже клевета называется! А за клевету и привлечь можно. Да-ссс... - попытался урезонить милиционер ретивую Нинку.


Но от Нинки так просто было ни за что не отвязаться. Продолжая вопить Нинка последовала за блюстителем порядка в подъезд не переставая громко возмущаться, что милиция защищает преступников и грозит привлечь "честных граждан".

Мы притихнув продолжали вести наблюдение из своего убежища.
- Если Яха дома, то всё. - сказал Витька Каравайкин.
- Чё "всё"? - спросила я.
- Всё... Сперва в наручники, потом в "бобик" и в милицию. Там у них подвал есть. Потом из подвала на "воронок" и "по этапу, по этапу... тук-тук-тук..." пропел Витька таинственным шёпотом.
- Как это "по этапу"?
- А в тюрьму значит.- пояснил Витька со знанием дела.
У меня когда батьку менты забирали, за ним тоже вот так приехали, но он не просто воровайка. Он у нас маслокрад! - гордо объявил Витька.
- Маслокрад? - с недоумением спросила я...
Он что - масложиркомбинат обокрал?
- Сама ты "масложиркомбинат"! Возмутился Витяй двинув мне как следует локтем в бок. Произошла лёгкая потасовка, что было в общем - то у нас обычным делом, и тут подала голос Галька :
- Ой, мамочки! Они Яшку повели!
Мы прилипли к щелям между тряпками.

Из подъезда к машине шли два милиционера, один из них поддерживал Яшку под локоть, а сзади почти бежала Яшкина мать, нервно теребя платочек и поправляя на ходу сбившуюся, наверное повязанную наспех, косынку.

Толстый милиционер открыл задние дверцы машины, пропуская вперёд Яшку. Вид у Яшки был понурый, совсем не такой удалой, как всегда. Мать стоя рядом нервно комкала платочек и пыталась сдержать слёзы.
Второй милиционер сделал приглашающий жест рукой и сказал :" Вы, мамаша не плачьте. В отделении разберутся."
Яшка как-то неуклюже влез в машину, в задние, гостеприимно распахнутые дверцы. Внутри машины виднелись какие-то мрачные решётки.
Туда же взгромоздилася толстый милиционер. Двери машины захлопнулись отрезая Яшку от нашего маленького мира, мира нашего двора с верёвками, бельём, кривой чинарой и вишнями.
"Бобик" подпрыгивая на ухабах вырулил со двора.

Мы заметно приуныли. Первой нарушила молчание Галька :" Ой, что теперь будет-то?"
_ А чё будет? - протянул Витька, глядя куда-то вдаль и жуя какую-то травинку.
-Сперва в раиотдел, а потом в тюрьму. А тёте Любе потом передачи возить надо.
- Сухари возить? - спросила я.
- Да, нет... Мыло хозяйственное, сигареты, махорку. Я сам матери помогал сигареты потрошить и в мешки складывать, когда она к бате ездила.

А потом в суд привезут. В наручниках! Торжественно завершил Витька обрисовывать радужные перспективы.
И воцарилось тяжкое молчание. Каждый думал о чём-то своём.

Играть всем расхотелось. На импровизированном дастархане посреди шалаша подсыхали кусочки серого хлеба и обветривалась варёная колбаса. Есть тоже расхотелось.
Повисло молчание изредка нарушаемое доносившимся с дороги шумом машин и лаем собак.

- А может отпустят? А? - с тоской проговорила Галька.

- Ага, жди! Отпустят! Папку вон не больно -то отпустили! А мамка с тетей Тоней говорили, что " в тюрьму ворота широкие, а оттуда - узкие, не пролезть- не выбраться..." - снова подал голос Витька.

- Так ему и надо! - подал голос молчавший до сих пор Генка Романцов, и тут же замолк снова под тычком локтем под ребро.
- Никогда, даже врагу не желай тюрьмы! - глубокомысленно изрёк Витька, что показалось мне удивительным. Кому уж как не Витьке порадоваться Яшкиной беде, ведь именно его - Витьку частенько поколачивал Яшка и в грязной луже его извалял, и зажав в подъезде у почтовых ящиков, отнял двадцать копеек, которые мать дала Витьке на пирожное и вылил на голову пузырёк канцелярского клея.

В тот день, наверное впервые во всей истории двора мы разошлись по домам сами, не ожидая, когда опустится вечерний сумрак и прохлада, и когда из окон начнут кричать родители " Витяаааа, Гееенааа дооомооой!"
В тот день никто не просился " ещё пять минут"... Мы разошлись по домам унося с собой какое то странное, тревожное чувство. Перед глазами стояла картина - двор залитый солнцем, бельё, раздувающееся на ветру парусами и жёлтая машина с задними дверцами как у холодильника и маленьким решётчатым оконцем, увозящая Яшку куда-то в неизвестность, и какой-то тоскливо затравленный вгляд, которым Яшка окинул двор напоследок, перед тем, как захлопнулись за ним двери машины...


продолжение следует...