Одному небу

Одному небу, наверное, известно, кому пришла в голову удивительная мысль расположить четвертую больницу именно там – у черта на куличиках. Подпрыгивая на колдобинах грунтовки в дребезжащей машине скорой помощи, я без энтузиазма смотрела на возвышающиеся впереди обшарпанные корпуса дивного медицинского учреждения под № 4. Холмом, на котором высилась продуваемая всеми ветрами больница, и заканчивался город. Всю дорогу я отчаянно пыталась сбросить со своей руки бабушкину сухонькую ладонь. Но любимая бабуля вцепилась в меня намертво, охая и вскрикивая на каждой кочке. В завершении пути у меня осталась только одна мечта: побыстрее сдать бабку в надежные руки специалистов.

Уже одно только то, что бабушка поддалась на уговоры и поехала-таки в больницу – было фактом из разряда фантастических. Хочу отметить, что моя пожилая родственница до последнего времени смело могла дать фору нынешним молодым – ни тебе гипертонии, ни сердечных болей. Даже старческого маразма, и того не было. Ноги немного барахлили, не без того. Но затем в нашу размеренную жизнь бесцеремонно ворвался Салахов.
О Салахове следует рассказать особо. Канули в лету те времена, когда седовласые пенсионерки проводили досуг на лавочках, мирно перемывая косточки каждому встречному-поперечному. Опасно нынче на улицах сидеть, да и лавок у подъездов почти не осталось. Спасти от скуки пожилых сплетниц смогли лишь сериалы. А когда прошло золотое время культовых Барбар и Простомарий, и материализовался неведомо откуда этот обожаемый стариками псевдоцелитель-сердцеед. Слава Богу, нас миновала участь жертв уринотерапии. Моя бабушка наравне с вредностью страдала патологическим чистоплюйством. Поэтому что-что, а испробовать собственную мочу на вкус так и не осмелилась. Зато другие неординарные идеи Салахова она внедряла в жизнь с пугающей регулярностью.

Нынешнее лето выдалось особенно жарким. И стар, и млад на протяжении трех месяцев мучились от непереносимой жары. У многих обострились хронические болезни. Вот и бабушка, насмотревшись на эксперименты Салахова, собралась пролечить у себя какую-нибудь болезнь. Для этого она выбрала способ очищения организма на кефире, яростно популяризуемый светилом народной медицины. В очередной мой визит к бабуле я заглянула на кухню. На освещенном ярким солнцем окне стояло это – трехлитровая банка с непонятным на первый взгляд содержимым.
- Бабуль, что это? – спросила я.
- А это средство такое, - показалась в дверном проеме старушка. – Средство для очищения организма. По Салахову, - для верности уточнила бабуся.
- И что же входит в его состав? – Как можно более интеллигентно осведомилась я.
- Исключительно натуральные продукты, - зачастила моя бабка, - кефир и зелень петрушки, укроп…
- А что эти натуральные продукты делают на окне, раскаленном до сорока градусов? – поинтересовалась я, - преют?
- Да что, ты, что ты! Просто масса должна сутки настояться, а потом ее можно спокойно употреблять.
Я пододвинулась к окну и заглянула в банку. Кефирная жидкость на солнце приобрела зеленовато-желтый оттенок и явно забродила – на поверхности были отчетливо видны пузырьки. Осклизлыми ошметками плавали листья петрушки. Над народным средством очищения организма витал явный аромат браги.
- Ты не думай, Салахов сказал, что очищение происходит удивительно быстро, - начала вновь бабуля.
- Да, пронесет тебя действительно в короткие сроки! – Заверила ее я. – Добежать до унитаза не успеешь. Ты хоть представила, сколько в этой гадости скопилось микробов? И все они активно размножаются на кефирных дрожжах!
Бабушка взглянула на меня с легким сомнением. Разумеется, на словах мы остались каждая при своем, но я была спокойна – применять средство она не станет. На худой конец, с мамой моей посоветуется – своей племянницей, а уж та найдет, что про такую гадость сказать.

Через неделю Салахов нанес нам еще один удар. Продолжая изнемогать от духоты, бабушка стала активно жаловаться на ноги. Многолетний варикоз с возрастом осложнился трофическими изменениями в конечностях. И, глядя на изуродованные язвой бабушкины ноги, можно было точно сказать, что эта болячка, к сожалению, у нее отнюдь не надуманная.
В жару бабкины ноги стали отекать, а язвочки - воспаляться. Передвигаться ей было сложно, поэтому я частенько забегала к ней, чтобы принести продукты. В очередной визит я заметила, что ноги у бабули чем-то перебинтованы.
-Это что еще такое? – Удивилась я. – У тебя был врач?
- Да ну их, неучей этих, - махнула рукой бабушка. – Это я простоквашей перебинтовалась, так Салахов рекомендовал.
- Угу. Рекомендовал, значит. Ты хоть понимаешь, что трофическая язва – серьезная болезнь? – возмутилась я. – Ты что, заражение крови получить хочешь? А ну-ка, разматывай свои тряпки!
- И не подумаю! – не моргнув глазом, заявила бабуля.
- Да ты сгниешь заживо! – прокричала я. – Сама себя в гроб вгонишь!
- Ага! Жди! – торжествующе воскликнула бабка. И отчеканила - Я еще вас всех переживу! Даже не мечтай!
Молча я прошла к телефону, чтобы вызвать скорую. Одержать победу над Салаховым и бабушкиным сволочным нравом могла лишь тяжелая артиллерия.

И вот теперь мы тряслись в громыхающей карете медпомощи. Позади был сольный концерт непризнанной примы малых и больших театров для работников медицины, жестокая словесная перепалка с врачами, закончившаяся выводами об их компетенции и переходом на личности. Благо, еще в подъезде я попросила бригаду медиков быть снисходительнее к бабкиным заскокам. А впереди нас ждало не много не мало - гнойное отделение больницы №4. Беглый осмотр доктора скорой показал, что бабушкины ноги под воздействием средств от Салахова загноились и в обычную хирургию нас не примут.
Бездушно-серый приемный покой, в который мы с медбратом вкатили бабку прямо из ослепительно-желтого солнечного дня, колол глаза мраком и пустотой. Мы с бабулей потомились в коридоре, затем наконец явилась дежурная сестра, вместе с санитаром из скорой ловко перекинула бабушку на местную кушетку и покатила ее в отделение, к перевязочной. А я, пользуясь случаем, растерла затекшую в бабкиной ладони руку и ринулась к двери с надписью: «Ординаторская!».
В ординаторской за крохотным, заваленным историями болезни столиком, восседало, определенно, светило местной медицины. Габаритами и статью, а также залихватски торчащими усищами лысый дородный доктор в белом халате тянул, как минимум, на завотделением. Как выяснилось, это он и был, собственной персоной.
- Там сейчас мою бабушку привезли, на скорой, - вступила я.
- Ну, привезли, так посмотрим, - безразлично резюмировал врач.
-Я Вас хотела попросить, Вы построже с ней. – Я натолкнулась глазами на недоумевающий взгляд докторишки. – Она у меня самолечением увлеклась, по Салахову. Вот и боюсь, что раньше времени себя залечит…
- А Вы, значит, любимую бабулю решили к нам. Сбагрить. Чтоб мы лечили. – Похоже, завотделением начинал сердиться. – А у нас тут не курорт, хочу заметить. У нас – гнойное отделение! Гной-но-е – по слогам, как для особо одаренной, расшифровал мне последователь Гиппократа.
- Да что Вы, у нас и в мыслях такого нет. – Уверила я врача. - Бабушка просто своенравная очень. И если что взяла в голову – переубедить ее невозможно! Вы ее посмотрите, и сразу поймете, что без квалифицированной помощи никак не обойтись. Я бы даже попросила, чтобы вы ей внушение сделали. А то этот Салахов до добра не доведет.
Взор доктора немного смягчился, и я продолжила:
- И уход ей обеспечьте по возможности хороший. Сиделку там, палату отдельную… Я заплачу, сколько потребуется, – со значением добавила я.
- Посмотрим, - бросил доктор. – Идемте, полюбуемся на вашу бабулю.