Чьи права важнее? наконец-то и светская пресса начала писать о проблеме абортов.

Чьи права важнее - женщины или эмбриона?

Статья из "Литературной газеты".

В Пепельную среду, 22февраля, когда в католической церкви начался Великий пост, в 300городах мира стартовала кампания «40дней в защиту жизни». Борцы с абортами намерены ежедневно собираться в общественно значимых местах, чтобы молиться, призывая к «защите жизни с момента зачатья».

В России подобные акции прошли ещё раньше – в январе, сразу после вступления в действие нового Закона «Об основах охраны здоровья граждан РФ», который, как надеялись противники абортов, запретит их совсем. Однако он оставил за женщинами право самим решать вопрос о материнстве. Единственный запрет – на операции в день обращения. При сроке беременности до семи недель женщине предлагают подумать ещё 48часов, при сроке восемь–десять недель – на столь нелёгкое решение дают 7дней. Право на искусственное прерывание беременности на поздних сроках оставалось у тех, кому это необходимо по медицинским показаниям, а также у тех, кто находится в местах лишения свободы, у женщин, лишённых родительских прав, недавно потерявших мужа, жертв насилия и инцеста. В феврале Минздравсоцразвития список социальных показаний сократил, и теперь сделать аборт на большом сроке можно лишь, если беременность «наступила в результате совершённого преступления».


Феминистки жаждут чистки

Кто-то скажет, что это «мёртвому припарки», кто-то – что лучше делать мало, чем ничего, и что даже эти скромные меры увеличат шанс зачатых детей дожить до рождения. Вот только у феминисток и сексуально-политических меньшинств левацкой ориентации на сей счёт своё мнение. С их точки зрения, робкие попытки урегулировать пандемию абортов – это «возврат в средневековье, к домострою», «фанатизм», «патриархальный террор» и «психологические пытки». Такие громкие словеса звучали и на многочисленных пресс-конференциях, и на митингах, проходивших во время обсуждения нового закона.

Как всякие фанатики, абортофилы (леваки любят награждать других кличками – что ж, пусть примерят на себя) сперва провозглашают идею, а потом подбирают к ней обоснования. Получается забавно. Если отсеять словесную шелуху, то окажется, что право женщины сделать по первому капризу аборт – главнейшее из всех прав человека. Любовь Ерофеева (ассоциация «Население и развитие») договорилась до того, что аборт менее опасен для здоровья женщины, чем роды – или, как выражаются абортофилы, «живорождение». No comments. Небольшое дополнение: эта дама аттестовала себя как врач-гинеколог.

Видный феминист Борис Денисов (коалиция «За выбор»), организатор одной из конференций, грозился гнать в шею Минздрав за то, что это ведомство не в состоянии обеспечить должный уровень безопасности абортов. Почему же тогда «врачи-гинекологи», которые не в состоянии обеспечить безопасность родов, заслуживают более мягкого отношения? В цивилизованных странах здоровье женщины, желающей родить, представляет не меньшую ценность, чем здоровье намеревающейся прервать беременность.

Кстати, рассуждения об откате в средневековье и наступлении тёмных фундаменталистов тоже не выдерживают столкновения с суровой действительностью. Во многих вполне демократических государствах искусственные прерывания беременности разрешены – но не по капризу взбалмошной особы, которая забыла поставить спираль или проглотить «противозайчаточную» пилюлю, а по объективным медицинским или экономическим показаниям. Эти страны – ФРГ, Япония, Исландия, Люксембург, Испания, Польша…

Уже упоминавшийся г-н Денисов, пытаясь оправдать практику абортов без ограничений, сказал, что в Польше, где аборты легальны, но ограничены, «индекс рождаемости» ниже, чем в России. А на вопрос, не связано ли это с тем, что в России (в сравнении с Польшей) больше доля населения, живущего по «патриархальным» традициям (с многодетными семьями и неприятием абортов), глубокомысленно заявил, что, скорее всего, нет.

Придётся поправить борца с неродившимися детьми и привести сухие цифры из отчёта Федеральной службы государственной статистики РФ (Росстат). Так, в Тульской области в 2008году число абортов на 1000женщин составляло 34операции в год, а на 100родов приходилось 95абортов. Для Калужской области эти цифры – соответственно 36и 91, для Ивановской – 35и 89. В Ярославской, Тверской, Орловской и Костромской областях эти цифры ещё страшнее. А вот на 1000жительниц Чечни тогда же пришлось лишь 14искусственных прерываний беременности и 13абортов на 100родов. Близкие к тому показатели и в Ингушетии. В Адыгее цифры похуже, но до среднерусской мясорубки всё равно далековато.

Защитницы свободы абортов едва ли не со слезой рассказывают о том, как детские учреждения переводят на «самоокупаемость», как снижаются и без того символические пособия по уходу за ребёнком. Никто не спорит – государственная поддержка материнства и детства у нас носит, скорее, декларативный характер. Но сами же абортофилы приводят статистику, согласно которой в России большинство абортов делается не по экономическим и уж тем более не по медицинским соображениям.

А что же на первом месте? А на первом месте – ставшее традиционным наплевательское отношение к своему здоровью и чужой жизни. Плюс инфантильная боязнь ответственности. Ей подвержены и несостоявшиеся мамы, и их мужья-бойфренды, и старшее поколение, будущие бабушки-дедушки. Но об этом мы все предпочитаем деликатно помалкивать.

Кстати, активность абортофилов объясняется отнюдь не заботой о здоровье несчастных россиянок, которые оказались между Сциллой фундаментализма и Харибдой криминальных абортариев. Эта публика рубится за интересы медицинской мафии, имеющей неплохой доход от уничтожения нерождённых детей. Поэтому забавно слышать, будто эти скромные меры увеличат количество криминальных абортов. Это миф, чтобы не сказать – враньё. Как раз наоборот – сократится количество абортов, производимых в шарашкиных конторах. Видите ли, дамы и господа, если на бабкином притоне висит табличка «клиника», а персонал приторно-притворно вежлив и не смердит самогонным перегаром, притон-абортарий остаётся таковым. Там гонятся за количеством операций и с радостью сделают «аборт на любой стадии в день обращения». И расскажут сладкую сказку о том, что медицинский аборт не имеет никаких негативных последствий. Никаких-никаких, совсем. А если у вас, дамочка, через пару лет произошёл выкидыш, а потом ещё один… ну что вы хотите, экология плохая. Да вы, наверное, ещё и курите, так ведь? Ну вот…

Краеугольный камень в споре об абортах – правовой аспект. Обладает ли человеческое существо в возрасте нескольких недель от зачатия теми же правами, как и его великовозрастная маманя? С точки зрения леваков и феминисток, у «эмбриона» никаких прав нет. С точки зрения российского законодательства, новых налогоплательщиков приносит аист, а то, что девять месяцев пребывает в животе у гражданки, имеет весьма неопределённый юридический статус. Что касается общественной морали и личной совести, то давно замечено: Мораль и Совесть – на редкость сговорчивые гражданки. Они терпимо относились к рабству, пыткам при дознании и изуверским казням. Они прощали своим носителям стукачество, лживые доносы на «колдунов», «еретиков», «бунтовщиков», а в позднейшие времена – на «кулаков и подкулачников», «врагов народа», «национал-экстремистов» и т. д. Когда к ним взывали слишком назойливо, они, помаргивая хитрющими глазками, отвечали с притворной покорностью: «Это ужасно, а что же делать? Жить-то надо! Все так живут!»

С Моралью и Совестью договориться более чем просто, поверьте.

Но есть ещё Логика – чёрст­вая и бесчувственная тётка. И с её точки зрения аборт – это уничтожение живого человеческого существа. Генетический код эмбриона – это генетический код человека разумного, Homo Sapiens. Он не идентичен генетическому коду женщины, носящей его в матке, – следовательно, он не является частью её тела. Если он жив – значит, прекращение его жизни является умерщвлением. Ссылки на то, что эмбрион ничегошеньки не знает и не чувствует, в данном случае несерьёзны. Рассуждая так, можно оправдать убийство человека, находящегося в бессознательном состоянии, в коме или просто спящего. Или младенца нескольких месяцев от роду – в самом деле, что он понимает? Он и налогов не платит, и в правозащитной работе не участвует…

То есть аборт – убийство? Если причинение смерти живому человеческому существу можно назвать другим словом, то тогда, наверное, нет.

Владимир ТИТОВ