О детской агрессии. Ольга Писарик

Из блога психолога Ольги Писарик http://olgapisaryk.livejournal.com/
Думаю, эта статья будет полезна тем, кто хочет лучше понять своего ребёнка, понять причины его не самого лучшего поведения. В первую очередь полезно мамам детей не сильно сознательного возраста

Вторая часть - это как иллюстрация "эмоциональной разрядки", о которой пишет Л. Петрановская. Момент спорный, но из текста автора решила ничего не убирать.

Обычно, когда мы имеем дело с агрессией, мы задаём вопрос: «Что мне делать, когда ребёнок: дерётся, закатывает истерику, бьётся головой об пол?» Что мне делать, когда...? Но агрессия - это проблема, которую надо понять изнутри, чтобы разобраться, что же с ней делать снаружи.
Агрессия – это порыв атаковать. Что побуждает нас атаковать? Ещё в 1939 году в работе «Фрустрация и агрессия» Дж. Доллард и другие (Dollard and others) показали, что агрессия является следствием раздражения (фрустрации).
Мы испытываем раздражение, когда что-то идёт не так, не работает. Это раздражение побуждает нас атаковать. Фрустрация – это базовая эмоция. Часто мы не знаем, почему мы раздражены и что мы вообще раздражены.

Когда ваш 5-летний ребёнок голоден, он не подходит и не просит кушать, он начинает капризничать, задираться. Он раздражён оттого что голоден, но считает что его раздражает то, что надо уходить с детской площадки.
Когда мы видим ребёнка в приступе агрессии, мы обычно путаем агрессию с гневом. И мы начинаем расследование. Почему ты ударил свою сестру? Почему ты кричишь в магазине? Почему ты швыряешься игрушками? Мы пытаемся взывать к разуму ребёнка.
Но раздражённость – это не гнев. Гнев задействует кору больших полушарий, потому что приходится выносить решение «я злой из-за того, что...». Гнев предполагает сознательное отношение. Порыв в гневе – поквитаться, отомстить. Порыв в раздражённости – атаковать. Гнева не бывает без фрустрации, но фрустрация – это более примитивная эмоция, существующая у всех млекопитающих.

Когда мы видим раздражённого, расстроенного ребёнка, наш порыв – помочь ему. Другое дело, когда мы видим маленького агрессивного эгоиста, грубого, жестокого, требовательного. Так что наша первоочередная задача – увидеть в агрессии фрустрацию.
Для ребёнка основной источник фрустрации – страх сепарации, страх потери близости с теми, к кому ребёнок привязан, но ребёнок, сталкиваясь с сепарацией не знает этого. Уменьшайте сепарацию и количество агрессивных выходок резко уменьшится.

Схематичное описание агресии

Итак, агрессия укоренена во фрустрации, но люди, даже полные фрустрации, могут обходиться и без агрессии. Это базовая эмоция, она рождается в лимбической системе и энергия фрустрации обязана куда-то выходить. А раздражены мы бываем очень часто, постоянно что-то не работает для нас, постоянно идёт не так, как нам бы хотелось. Следовательно, для фрустрации могут быть ещё какие-то выходы, кроме агрессии.
Когда что-то не работает, первый импульс – изменить ситуацию. Выпросить конфету, перезагрузить Windows, сделать ремонт. Если изменения происходят, то энергия фрустрации уходит в сторону изменений.
Однако, существует много вещей, которые мы изменить не в состоянии. Когда мы упираемся в стену тщетности, в осознание невозможности изменений, наша энергия фрустрации продолжает свой путь.

Чтобы понять, что происходит дальше, представим себе самую крайнюю тщетность, самую категорическую невозможность изменить ситуацию – смерть близкого человека. Мы не можем вернуть человека и нам ничего не остаётся, как выплакать наше горе и адаптироваться к потере. Это может занять годы, и можно так и не смириться, но путь к адаптации лежит только через слёзы. Слёзы тщетности. Это не обязательно будут слёзы в их физиологическом воплощении, но путь адаптации всегда лежит через продвижение от злости к скорби.

Для ребёнка (особенно маленького, лет до 5-6) любая неработающая ситуация – источник огромной раздражённости, и слёзы тщетности являются основным путём адаптации. Это не рациональный процесс, и не зависит от логики, адаптация – процесс эмоциональный.

Чтобы предупредить спекуляции по поводу слёз тщетности

Исследования показывают, что до 4-5 лет дети должны плакать относительно часто. Не от голода, не от боли, а от невозможности изменить ситуацию. Так рождается психологическая гибкость, способность легко адаптироваться к изменениям без потери собственного я.
Плакать дети должны не в уголочке, брошенные всеми, а в любящих руках. Хорошо, когда взрослый – источник фрустрации и взрослый – источник комфорта – разные люди, но из своего опыта скажу, что ничего страшного, если вы вначале чётко обозначите ребёнку непреодолимые границы (взрослые должны поговорить, а тебе надо подождать), а потом выступите в качестве утешителя и поможете ему выплакаться у себя на руках.
Если ребёнок, испытывающий раздражённость, не смог изменить ситуацию и не смог выплакать слёзы тщетности, не смог пройти путь от злости к скорби, то энергия фрустрации идёт дальше, к последнему механизму защиты от проявления агрессии.

Почему дети теряют свои слёзы? Чувство тщетности – чувство очень уязвимое. На самом деле, свои слёзы тщетности ребёнок (особенно маленький) может найти только в руках тех, к кому он привязан. И это должна быть безопасная привязанность. Иначе, происходит онемение чувств, ребёнок воздвигает защиту от уязвимости, становится не способен плакать, а уровень агрессии\самоагрессии повышается в разы.

Последнее препятствие на пути агрессии – смешанные чувства. Хочется швырнуть эту тарелку, но мне же потом придётся собирать осколки. Про смешанные чувства я уже писала, напомню, что при самых благоприятных условиях развития ребёнка, дети не способны к смешанным чувствам до 6-7 лет. Поэтому исследования показывают, что после 7 лет уровень детской агрессии заметно снижается. И ещё, чем интенсивнее чувства, тем сложнее они смешиваются, так что ребёнок (и взрослый) в нормальных ситуациях справляющийся с агрессией, в ситуации сильного стресса, интенсивных чувств может быть импульсивным.

Итак, на входе мы имеем энергию фрустрации. Ситуацию мы изменить не смогли, защита от уязвимости не преодолена, следовательно движения от злости к скорби не произошло и адаптация не состоялась, смешанных чувств не наблюдается - и мы получаем взрыв агрессии. Агрессия случается, когда фрустрированный ребёнок сталкивается с тщетностью изменений, не может преодолеть путь от злости к скорби и, следовательно, адаптироваться, и импульс атаки не сдержан смешанными чувствами (по крайней мере на данный момент).

Как быть, Что делать

Отделите инцидент от лежащей в основе проблемы. Проблема – не поведение, а невозможность изменить ситуацию, иметь слёзы и смешанные чувства.

Не пытайтесь во время всплеска агрессии преподать ребёнку урок. Помните, вы разбираетесь с симптомами, не с проблемой.

Если необходимо, позаботьтесь о безопасности (ребёнка, своей, окружающих людей и предметов): схватите, унесите, отберите и т. д.

Соединяйте проблемное поведение: «Ты расстроен, но наши отношения в порядке. Нашим отношениям ничего не грозит.».

Попробуйте изменить или поставить под контроль ситуацию, не ребёнка. Вы не можете контролировать того, кто не может контролировать сам себя.

Позже, в спокойной обстановке, попробуйте поговорить с ребёнком о происшедшем (не забываем вначале завладеть: глаза, улыбка, кивок).

Из инцидента лучше выйти раньше, чем позже. Быстренько разрулите ситуацию и замните.

Соединение агрессии

Это очень важно. Приложите все усилия, чтобы детская атака не привела к ещё большей сепарации. Как?

Не принимайте атаки лично (Не «Почему ты кричишь на меня, как ты смеешь и т. д.", а "Ты расстоен, что-то не так»).

Сфокусируйтесь на фрустрации, а не на поведении.

Примите неизбежность фрустрации и необходимость её как-то выразить. Помогите найти приемлемые пути выражения агрессии.

Относитесь к инцидентам, как к случайностям, даже если вы уверены, что они не случайны.

Переключите внимание ребёнка на будущий контакт с вами.

Уменьшение инцидентов и насилия

Посмотрите вокруг, чтобы понять, где ребёнок испытывает сепарацию от вас и как вам её уменьшить. Часто выходной от садика среди недели уменьшает агрессию в разы.

Где это возможно, уменьшите дисциплину, основанную на сепарации, и дисциплину, основанную на последствиях.

Обеспечьте безопасный выход энергии фрустрации. Предложите ребёнку подушку для битья, или боксёрскую грушу, поговорите, где и когда он может безопасно проявлять свою агрессию.

Работайте над проблемой

Мы помним, проблема не в агрессивном поведении, а в невозможности изменить ситуацию, найти слёзы тщетности, и в отсутствии смешанных чувств.

Познакомьте ребёнка с эмоцией раздражённости. Ребёнку очень трудно владеть эмоцией, если он не понимает, что с ним происходит. Я помню, мой сын был очень удивлён, когда однажды я ему указала, что его всё раздражает, потому что он давно не ел. С тех пор с раздражённостью от голода ему стало справляться гораздо легче.

В случаях, когда это возможно, научите ребёнка изменять ситуацию.

Помогайте ребёнку находить свою скорбь, когда изменения тщетны. Держите ребёнка в своих руках, пока ему не останется ничего, как плакать. Этого нельзя делать с теми детьми, которые потеряли свои слёзы тщетности, утратили способность переходить от злости к скорби.

Помогайте ребёнку найти элементы для его смешанных чувств. Не делайте этого во время выплеска агрессии, когда чувства интенсивны, и в любом случае, не будут хорошо смешиваться.

Смягчайте сердце. Это помощь на самом глубоком уровне – смягчить защитные реакции ребёнка.

Не позволяйте проявлениям агрессии расстроить ваши отношения. Не позволяйте агрессивному поведению (одному из самых отчуждающих поведений) оттолкнуть вас от ребёнка. В контексте ваших отношений, помогите ребёнку изменить ситуацию, найти свою скорбь и свои смешанные чувства.

После поста об агрессии назрела необходимость уточнить вопрос про шлепки.

Представьте: 200 лет назад, деревня, хозяйка готовит ужин. Приходит её 4-летний сын и начинает канючить: «Хочуу слааденького. Дайте мёёёдуу. Дайте. Дайте. Хочууу.». А у матери ужин не готов, свиньи не кормлены, корова не доена и времени на то, чтобы сказать «нет», а потом держать ребёнка в своих руках, чтобы он выплакался и смирился – нету от слова «совсем». И мать, как до неё делали поколения женщин в её культуре, решает слегка ускорить процесс. Ребёнок получает по попе, плачет от невозможности изменить ситуацию, и в итоге смиряется.

Три-четыре раза такого нытья, шлепка и слёз тщетности, и малыш понимает, что он вообще-то может прекрасно обойтись и без сладкого перед ужином. Нет никакой угрозы его существованию. Так рождается психологическая адаптируемость.

В традиционных культурах шлепки никогда не служили для дисциплины, а именно для того, чтобы облегчить ребёнку процесс перехода от злости к слезам. И взрослые понимали, что если слёз нет, то проблемы с этим ребёнком обеспечены.

Но прежде, чем начать пропагандировать шлепки, вспомните, в какой культурной среде рос ребёнок. Он с рождения знал всех, кто о нём заботится, постоянно жил на одном месте, в семье из трёх-четырёх поколений, вся деревня: соседи\родственники, друзья – была его кругом привязанности. Всегда рядом был взрослый (бабушка, тётя) в руках которого можно было найти утешение. Проблем с привязанностью к родителям у ребёнка не было, потому что весь культурный уклад способствовал её укреплению.

Сейчас, в условиях современного образа жизни, как мы всерьёз можем пропагандировать физические наказания? Наши дети растут в постоянно изменяющемся мире. Мы переезжаем с места на место, мы перетусовываем ребёнка от подруги - в школу раннего развития - в садик - к бабушке. У него нет возможности ни к кому и ни к чему толком привязаться. Часто родители – единственные взрослые, к которым привязан ребёнок.

Да, я сама до сих пор могу в сердцах треснуть кого-нибудь из своих тапком по заднице, но мне не придёт в голову гордиться таким методом «воспитания», тем более пропагандировать его. Родители повторяют знакомые им с детства и проверенные поколениями практики взращивания детей, не понимая, что они годились для того образа жизни, и в нынешних условиях эффект от таких практик прямо противоположный. Родители начинают избивать детей, использовать физические наказания в качестве дисциплинарной меры, чтобы изменить поведение. В результате, в условиях и так ослабленных привязанностей, ребёнок возводит вокруг своего внутреннего я всё более высокие стены защиты от уязвимости, что делает переход от злости к скорби вообще невозможным. Растёт поколение детей, не способных плакать.

Общий вывод такой: можно и шлёпнуть, если это поможет вашему ребёнку перейти от злости к слезам тщетности и в дальнейшем, к адаптации; и если он комфортно себя чувствует, плача в ваших руках. Но лучше, всё-таки, обозначить невозможность изменений и держать в руках, пока не выплачется.

Держать в руках, имеется ввиду, не обязательно физически, но постоянно подчёркивая, что вы рядом, и сочувствуете ему, хотя и не можете изменить ситуацию. Но часто физическое держание в руках просто безопаснее и для ребёнка и для окружающих.

Комфортно чувствовать себя, плача в ваших руках, тоже не значит, что вы вначале шлёпните его, а он тут же побежит к вам плакаться. Это значит, что если ребёнок хорошо к вам привязан, то при опасностях, огорчениях и обидах вы – первый человек, к которому он приходит жаловаться и утешаться.

Когда развитие идёт по плану, задуманному природой, то к 7 годам ребёнок уже в состоянии психологически приспосабливаться к невозможности изменений, а также более-менее регулировать вспышки агрессии при помощи смешивания чувств.

http://olgapisaryk.livejournal.com/93594.html?thread=741018#t741018
http://olgapisaryk.livejournal.com/93726.html