50 лет страшной трагедии

5 ноября в деревне Эльбарусово — черный день. И сделать его иным не может помочь ни время, ни новые поколения. Жизни 106 детей и 4 учителей унес страшный пожар в деревенской школе. Даже спустя полвека со дня трагедии боль в сердцах эльбарусовцев не унять. Страшнее этой трагедии только ужас, произошедший в «Хромой лошади».

Ничто не предвещало беды?

У Ольги Андреевны Чалковой хранится записка дочери Тамары, ученицы 7 класса, которая за три дня до страшного пожара шутливо написала на уроке физики подруге Тане Андреевой: «Таня! Мы свою смерть оплакали. Сами себя помянули. Ты тоже помяни. Вместо водки выпей чернила… Люся когда умрет, мы придем хоронить ее. И пусть она не плачет. Мы не из преисподней. Адрес: находящиеся у райских ворот»…

В 1961 году в воскресный день 5 ноября ученики младших классов готовились к утреннику в честь праздника Великого Октября, старших классов – к вечеру отдыха. С утра учителя репетировали с детьми, старшеклассники украшали зал. Зрительный зал расширяли за счет перегородки, парты расставляли вдоль стен и окон. С утра светило яркое солнце, а к началу концерта всю округу окутал туман.

В кабинете физики преподаватель М. Иритков по заданию директора ремонтировал принесенный из сарая электродвигатель, который вырабатывал электричество для школы. Бензиновый бак был треснут, и чтобы его запаять, бензин слили в ведро. Иритков хотел растопить печь в классе, дабы разогреть паяльник. Принесли дрова, но они были сырые. Тогда он взял ведро с бензином и плеснул в печь. Огонь быстро перекинулся на парты, пол, стены. Учитель выпрыгнул в окно (по некоторым данным, он бросил беременную жену в зрительном зале, она сгорела) и не закрыл его, ученики выбежали на улицу через коридор. Огонь дошел до дверей зрительного зала, который был переполнен учениками 1-6 классов и учителями: в помещении на 115 человек было собрано 230 только одних учеников. В это время на сцене первоклассники исполняли матросский танец. Когда в зал ворвалось пламя, зрители задних рядов рванулись вперед к двум не загороженным партами окнам, первоклассников на сцене придавили к стене. Люди лезли друг на друга, пытались выбраться, но, наглотавшись дыма, многие стали терять сознание. Старшие и сильные выбрались, а малыши горели.

Без права на могилу

Крыша и потолок обвалились: крики утихли быстро… Воздух в округе пропитался запахом человеческой плоти: 106 детей в возрасте от трех до 15 лет и 4 учителя сгорели. Более 100 семей затронула трагедия, в 80 (!) сгорели дети. В трех семьях сгорели по 4 ребенка, в двух — по три ребенка, в 17 — по два, в 58 семьях — по одному ребенку. Семь семей стали в одночасье бездетными. После пожара только в 23 семьях родились дети. Когда на место происшествия прибыли пожарные, в помещение пробраться было сложно: обгоревшие тела детей штабелями лежали около дверей и окон. Затем, погибших детей разложили в один ряд в саду. Утром за ними пришли родители. Они опознавали детей по остаткам одежды. «Немало ребят остались неопознанными, ведь у некоторых не было ни рук, ни ног, ни других частей тела», — вспоминает пожарный Михаил Дубов.

На следующий день после трагедии власти распорядились похоронить всех умерших: не хотели омрачать советский праздник 7 ноября. В братской могиле на Ильменкасинском кладбище похоронили все 110 человек. Основную массу жителей деревни на кладбище не пустили, милиция оцепила похоронную процессию. Женщины бежали по обеим сторонам дороги по полю вслед за машинами. Стоял протяжный вой. Когда трактор отъезжал, женщины вбивали в землю копья, чтобы не спутать родную могилку с другими. Но бульдозер не щадил их. Потом здесь поставили черную плиту, напоминающую школьную доску, на которой написали: «Здесь похоронены трагически погибшие в Эльбарусово 5 ноября 1961 года». На другой стороне плиты — имена погибших.

Поддержка рублем

Народ требовал самосуда над учителем физики и директором, пытаясь пробиться к ним через милицейское оцепление. По деревне ходили медицинские работники, которые давали успокоительные. Вся деревня была угнетена горем. Последствия трагедии сравнивали с ВОВ, в которой погибли 143 жителя Эльбарусово. От 50 до 300 рублей получили 104 человека (по 300 рублей тем, у кого сгорели четверо детей).

Римма Васильевна Лесникова потеряла в пожаре четверых детей. В этот день она сдавала хмель в Октябрьском. «Вижу, мчится навстречу Иван (пожарный), а у самого на телеге – обгоревшие дети…Не вернулись ни Алефтина, ни Николай, ни Галина, ни Людмила… Свалилась я, когда увидела обгоревшие остатки их одежды и обуви. Живу одна. Муж умер. Остался бы жив кто-нибудь из них, было бы легче…», — рассказала она.

В пожаре сгорели и четверо детей Лидии Ивановны Ивановой. В тот день их семья должна была пасти коров, но по просьбе детей она договорилась с соседями, чтобы их сменили. Она отправилась на базар в Октябрьское. Когда возвращалась, заметила, что возле рощи все покрылось туманом. «Сначала обнаружила Люсю по лоскутку несгоревшего платья, потом Колю по лоскутку его трусов. Их я ему сшила сама. Толика и Юрика не нашла», — вспоминает мать.

Совмин Чувашии просил правительство РСФСР разрешить выплачивать на детей, получивших при пожаре тяжелые увечья, государственные пособия на период инвалидности, разрешить при назначении пенсий по старости женщинам учитывать детей, погибших при пожаре, многодетным матерям продолжать выплату пособий без пересмотра их размеров в связи с гибелью их детей, и новые таким матерям назначать с учетом погибших при пожаре детей; разрешить женщинам старше 48 лет, потерявшим детей при пожаре, досрочно назначить государственную пенсию. Потом выяснится, что дирекция школы фактически проигнорировала предписание районного инспектора пожарной охраны и злополучный учебный год начала без тщательной подготовки здания и оборудования школы к занятиям в соответствии с правилами противопожарной безопасности, а комиссия РОНО формально подошла к приему школы. Помещение школы, где проводились массовые мероприятия, не соответствовало элементарным требованиям противопожарной безопасности: был наглухо закрыт, завален имуществом запасной выход, окна зала открывались внутрь помещения, возле них были расставлены парты, которые не давали возможности открыть окна во время пожара. В школе был формально составлен план эвакуации детей на случай пожара, но он не был доведен до учителей, технического персонала и учащихся школы. И ни разу не проводилась репетиция эвакуации. В школе не было средств первичного пожаротушения. Во всем обвинили директора. До Эльбарусова он был также директором Перво-Синьяльской семилетней школы, где допускал факты злоупотребления служебным положением, за что был снят с должности. Директор и учитель были сняты с должностей и отданы под суд. Ириткову дали 10 лет, Ярукину – 8 лет лишения свободы. Сняли с должности и заведующего РОНО района П. Матвеева. 15 ноября бюро ЦК КПСС приняло постановление «О гибели детей при пожаре в д. Эльбарусово Чувашской АССР». Своим решением бюро обязало в ноябре-декабре 1961 года провести тщательную проверку всех школ, запретить массовые мероприятия в зданиях, которые не отвечают установленным правилам пожарной безопасности.

На строительство новой школы запросили 150 тысяч рублей, местные власти просили разрешить строительство в Эльбарусово клуба на 300 мест. 1 сентября 1962 года было открыто новое здание школы.

По инициативе учителей школы публичная панихида впервые прошла лишь в 1991 году, а памятник погибшим (фигура ребенка в пламени, а над ним — стрижи как образ душ, кружащих над этим местом) воздвигнут в 1994 году на благотворительные средства. Трагедия всячески замалчивалась властями страны. Но Владислав Михайлов, в то время служивший в Белоруссии (впоследствии ставший директором Эльбарусовской школы), в тот же день, 5 ноября, в 23 часа « по радиостанции «Голос Америки» услышал: «В деревне Эльбарусово коммунисты сожгли детей».

Подготовила Ксения АРХИПОВА

(по материалам книги Полины Ивановой «Эльбарусово. День трагедии»)