Зачем они нужны.

Вот нашла статью, это ответ на вопрос, рожать или нет детей с пороками. Меня лично Бог миловал, мои дети здоровые. Но недавно я ездила в приют к таким детям, мои эмоции в первые минуты пребывания там не описать словами, я не могла дышать, думать, говорить. У меня был шок, и только мысли в голове"Господи, Боже почему?"Но через пять минут, я уже спокойно смотрела на них, разговаривала с ними, узнала что всех их родитали бросили. Но там в этом приюте их любят как своих, и ДЕТИ СЧАСТЛИВЫ не смотря ни на что. И они живут и радуются жизни, Они не такие как все, они особенные, и очень ценят то что мы с вами принимаем как должное.

А вот собственно статья.

От редактора

Автора этой публикации я знаю лично и давно. И то, как она справлялась с семилетним “особым” мальчиком в паломнических поездках, видела своими глазами. Вижу и сейчас, как подросток, у которого, кажется, во взгляде прописана вся его отсталость, плохо – но разговаривает, как он старательно выполняет мамины поручения, более того – он помогает матери смотреть за младшими братом и сестричкой! (К слову сказать, младшие – не просто нормальные – необычайно развитые дети.)



…“Как-то после развивающих занятий в Центре реабилитации я возвращалась домой, и моей попутчицей оказалась бабушка с мальчиком-дауненком, посещавшие те же занятия, что и мы. И всю дорогу эта бабушка посвятила сетованию на тему того, зачем, дескать, такие дети нужны? Лучше бы их при рождении умертвляли, лучше бы еще до родов диагностировали, можно и аборт сделать, и т. д., и т. п….

Возможности переубедить эту женщину не было никакой – все доводы и убеждения были “не в счет”. Придя домой, я просто села за компьютер и написала этот текст. Не для печати, а скорее, для себя – хотелось отдать самой себе отчет в том, чем я живу вот уже шестнадцать лет; проговорить для самой себя то, что и без слов было все эти годы нерушимо понятно…”, – этот рассказ прозвучал как-то случайно, в контексте иных тем, и я просто не могла не попросить, хотя бы для себя, прочесть написанное. А прочитав, поняла, что его нужно прочитать не только мне.

«Зачем они нужны такие? Лучше сразу, при рождении … чтобы не мучились…»


Такие или похожие высказывания я часто слышу в отношении детей инвалидов – детский церебральный паралич, умственная отсталость и прочее; особенно когда речь идет о заболеваниях в глубокой степени. Если кто-то видел хотя бы репортажи из подобных интернатов – это страшно, это больно, это ужасно, это не понятно, это похоже на ад. Такие зрелища психика просто не выдерживает. И опять: «Зачем?! Зачем?! Зачем?!».

Зачем мне нужен мой сын? Я почему-то никогда не задавалась таким вопросом. Замуж вышла рано. Ребенка родила тоже рано. Глубокая недоношенность, полтора месяца в детской больнице, куча диагнозов, кроме … умственной отсталости. Смешная фраза врачей, которая повторялась очень часто: «Мамочка, ваш ребенок умрет, но вы не волнуйтесь, вам нельзя волноваться, а то у вас молоко пропадет», – «ваш», «вы», «вам» написано с маленькой буквы намеренно – это такая форма обращения к молодым мамочкам: уже не «ты», но еще не «Вы». Из больницы сына не выписывали, и мы ушли сами. Там – переполох, им нужно подстраховаться – я пишу расписку о том, что несу юридическую ответственность за жизнь своего сына. Помню, как дрожала рука…

Он не умер – более того, уже к году все страшные диагнозы улетучились, а также порок сердца, от которого он должен был умереть. А вот поведение ребенка меня настораживало… Диагноз моему сыну поставили уже в три года. Я была к этому готова, муж с этим мириться не хотел, и, конечно, решил его вылечить. Физически мальчик был развит нормально, но умственное, психическое развитие оставалось под вопросом. Казалось, что это всего лишь задержка психического развития из-за проблем при рождении… Реабилитационный центр в Одессе.

Обследование в Институте психиатрии в Харькове. Толерантный профессор взял паузу перед оглашением вердикта. Глубокое органическое поражение мозга, обширные кистозные образования, эпилептическая предрасположенность. Лечение только поддерживающее, но никак не стимулирующее его развитие. Заключение комиссии – не обучаемый. Опытный профессор сказал: «Если бы я не видел ребенка, а видел только результаты обследования, то подумал бы, что ребенок не может ничего, совсем ничего: ни ходить, ни сидеть, ни держать голову, ни говорить, ни есть. Наверно, вы его сильно любите!» Наверно… Сильно… Да, мы его сильно любим, но куда деть родительские амбиции? Кем гордиться отцу? – сыном. Сыном? Разве можно гордиться таким сыном? А как реализовать материнские инстинкты? Ведь хочется подарить ребенку не только заботу, но что-то большее…

Об интернате запретила всем даже думать. Откуда бралось терпение и уверенность? Теперь, с высоты времени, могу точно сказать – давал Господь. Семью удалось сохранить, хотя на перелом себя ушло несколько лет. Попытки расставаний, примирений и опять поиски счастья. Слезы, объяснения, непонимания. Невозможно уйти, невозможно остаться… Боль…, боль за любимого человека. Что делать?!?!… Молитва, молитва, молитва. Надежда. И снова – молитва, молитва, молитва… Муж первым предложил обвенчаться, и через два года после венчания у нас родился второй сын. Потом дочь. Радость не поддается описанию!!!

Наши с мужем племянники примерно одного возраста со старшим сыном. И у нас новая борьба с собой: глядя на возмужавших подростков, готовящихся к взрослой жизни, мы грустим о чем-то потерянном. Как-то я подумала, что это, может, очень отдаленно, но все-таки похоже на грусть о потерянном Рае. Мы понимаем это и грустим молча.

Сейчас ему уже шестнадцать, по уровню умственного развития он остался в двухлетнем возрасте, шесть лет он страдает от эпилептических приступов. Каждый день большая доза противоэпилептических препаратов. Но иногда не помогают и они. Когда случается сильный приступ, кажется, что он умирает. И тут происходит интересное: мы не хотим, чтобы он умирал. Однажды во время такого приступа, в ожидании вый-
дет он из него или нет, подумалось: “Ведь он мне не просто сын, он мой боевой товарищ”. Вспомнилось, как однажды он спас мне жизнь, просто заставив меня посмотреть в сторону опасности. Своим существованием он показал мне другой мир. Он научил меня иному восприятию этой жизни.

Некоторые нас жалеют, некоторые восхищаются поступком, некоторые откровенно крутят у виска – но все это пустое сотрясание воздуха. Нужно всего лишь научиться любить! Жалость и сострадание – замечательные и хорошие чувства, но любовь лучше!

P.S. Они – отражение наших душ, исковерканных грехом. И как бы ни было страшно, нужно найти в себе силы, откинуть предрассудки и посмотреть в это зеркало. Поверьте, вы сделаете немало открытий, и все эти открытия будут касаться загадочного мира, и прежде всего – вашей бессмертной души.