Айлинон-27
Глава двадцать седьмая
Визит в Ильберрию
Его сиятельство с маркизом встретились на лестнице, один поднимался, другой спускался в надежде перехватить, что и вышло. Ухватив визави под руку, монсир Рэдмон потащил сира Гаерутдина куда-то выше.
Они поднимались и поднимались, а вознамерившийся, как обычно в последнее время, подслушать очередные новости, Ивлин с досадой сидел в тёмной комнате. Он даже свечу зажигать не стал. Услышал удаляющиеся шаги, вот хлопнула дверь и тишина. И куда отец пошёл совещаться? Просидев в унынии и тишине несколько минут, выскочил и, закрыв дверь, быстро сбежал по ступеням вниз, на задний двор. Оттуда умчался в конюшни и, подойдя к Мифу, хотел вывести его, чтобы прогуляться, наконец, и развеяться от всего, что его замотало уже по самое горло, но, ухаживающий за конём, конюший Джос вынырнул откуда-то сбоку, из другого денника, и, вытянувшись перед принцем, отрапортовал: - Ваше сиятельство! Мифа нельзя вести на прогулку, тем более - садиться на него. У него сбиты подковы и бабка распухла на левой задней. Сейчас он под присмотром лекаря мона Грувица. Если хотите, можете его дождаться и выслушать, что он скажет. Или взять другого коня.
Ивлин очень удивился. Когда успел он сбить подковы? И что с ногой? Кивнув конюшему, он вышел и сел на скамью, что пристроилась сбоку у ограды. Посидев с пять минут, вздохнул и пошёл готовиться к балу.
Два заговорщика, два отца, ратующих, как за счастье своих детей (маркиз), так и за своё государство (герцог), поднялись в одну из дальних башен, даже, пожалуй, уже забытой и заброшенной. По крайней мере, сюда точно никто не придёт подслушивать, так как вход был один и вокруг стен была только природа - птички, небо и солнышко.
- Итак, присаживаемся, - упав в кресло, расшитое бархатом, но давно не чищенное, сказал Рэдмон. - Что мы имеем на данном этапе?
Гаерутдин тоже сел в предложенное кресло, сразу поняв, что сей наряд придётся сменить, так как лёгкое облачко пыли окутало его нижнюю часть. Он чихнул. Но мужественно решил не обращать внимания.
- Я почему сюда нас привёл, - несколько смутился герцог, - в моём кабинете, как оказалось есть прослушка, - сын постоянно “грел” уши, когда вы ко мне туда приходили. Эдак мы ни одну тайну не сохраним от него, - он хохотнул.
Гаерутдин проникся и кивнул.
- Что ж, раз такое дело, проведём очередное “заседание” здесь. Но, может, хотя бы, откроем окно?
- О, да!
Герцог встал и распахнул одно из окон, коих было здесь четыре - по каждому на каждую сторону света. Потом достал из шкафчика бутылку тёмно-зелёного стекла с неким содержимым. Так же достал два мощных кубка и разлил в бокалы золотистого цвета вино.
Маркиз не стал возражать, и они выпили. Герцог вертел в руках опустевший бокал и был задумчив, казалось, напрочь забыв о цели “совещания”. Сир Гаерутдин тоже осушил бокал и, отметив, что вино, в общем, неплохое, всё же порадовался, что “его” вино, лонгвилльское, в разы лучше. О чём не преминул заметить вслух.
- Откуда вам поставляют вино?
- Понравилось? Это с Гештонской провинции.
- Ну... Неплохо. Особенно, цвет понравился. Но наше, лонгвилльское, пожалуй, лучше.
- Не верю! Меня уверили, что это - самое лучшее
- Можно же проверить, ваше сиятельство, - со значением посмотрел на своего сюзерена сир Гаерутдин.
- Неужели у вас с собой есть это вино? - развеселился герцог.
- Нет, конечно, но можно или заказать его сюда, или... съездить и попробовать прямо там, на винодельне Лонгвилля, у мона Иштона.
- Интересное предложение... Вообще-то... вообще-то... я хотел поговорить о наших детях. По моим наблюдениям, они, хоть и ругаются, но не против познакомиться поближе. Могу и ошибаться, но... почему бы и не попробовать их свести, если они всё равно сейчас, как бы, в западне? Сегодня бал, я обязал сына там быть и, разумеется, танцевать с победительницей сегодняшнего конкурса... а ею оказались обе ваши дочери - и Милли, и Айлинон. Так что ему надо будет танцевать с обеими. Я, конечно, могу ему помочь и потанцевать с Милли... Которая, всё же, Милли.
- В какой западне? Что вы ещё придумали?
- Ну... велел сказать конюшему, чтобы не давал Мифа, коня, сыну, сославшись на разные внезапные “болезни”, пусть сам придумывает, ему, как конюху, сподручнее.
- Ну да, и моя теперь тут... Этикет обязывает. И, думаете, его не смущает то, что она, как бы, “нечаянная”?
- Моё впечатление, что нет. Вообще, сыновья у меня странные... Один женился непонятно на ком, второй тоже выбрал “нечаянную”. - А что там... с женой первого сына? Слышал, но не более того, что говорила супруга... Кстати, о ней. Хотя... потом.
Рэдмон налил ещё вина и выпил залпом.
- Да... поехали они с приятелями на охоту и, гоня лань, заскочили в Ландинскую провинцию. Лань от них удрала и они спустились к реке, напоить коней. И тут увидели, что река кого-то несёт прямо на них! Сын первым выскочил к берегу и увидел, что это девушка.
Маркиз подскочил на месте и пробормотал:
- Какая интересная история...
Он так разволновался, что сам налил себе вина и тут же выпил. Но герцог, казалось, и не заметил этого, продолжая свой рассказ:
- Её зацепили пикой...
Гаерутдин схватился за сердце...
- … за одежду и вытащили на берег. Ею оказалась молоденькая монна, явно, простолюдинка, судя по одежде, но та могла быть и разорвана о камни. Мой сын, добрейшей души человек - весь в мать! заявил, что женится только на ней и ни на ком больше. Когда я угрожал ему, что отрекусь, отлучу от дома и никогда не стать ему правителем, он только качал головой и твердил, что согласен на всё! И это при всём том, что девица была немой, ни слова не произнесла, пока была у нас тут. В общем, я сдался...
Маркиз окончательно пришёл в возбуждённое состояние и упал герцогу в ноги:
- Монсир... Ваше сиятельство! Умоляю! Отвезите меня к вашему сыну! Кстати... Если не ошибаюсь, мы будем проезжать через Лонгвилль и заедем там за вином.
- …они поженились и она родила ему двух сыновей... Да вы с ума сошли! Встаньте немедленно! Что на вас нашло? - герцог в изумлении уставился на собеседника. Но тот мотал головой и твердил:
- Позвольте съездить в Ильберрию!
- Ну, если вы так настаиваете... Не понимаю вашего интереса, но давайте съездим. А в Лонгвилль заедем?
- Да, да, обязательно...
Герцог пожал плечами:
- Так тому и быть. Поехали!
Они так ни о чём, что планировал Рэдмон, не договорились и он никак не мог потом вспомнить, когда разговор ушёл в сторону. Не надо было пить это вино...
Карету подготовили, и они тронулись в путь. До самого Лонгвилля они не проронили ни слова. По началу герцог пытался разговорить маркиза, но тот кроме - “да, нет”, больше ничего не произносил и Рэдмон оставил все попытки.
Через пару часов показался городок. Маркиз приказал кучеру ехать на винодельню Иштона и тот, как оказалось, знал дорогу.
- Интересно... - пробормотал герцог, - кучер в курсе, где это, а я нет...
Вскоре они подъехали к обширным виноградникам и остановились у милого домика, увитого плющом и розами, над дверью которого висела табличка: “Винный погребок Иштона”.
Навстречу тут же выкатился толстяк в кожаном фартуке, оказавшимся тем самым Иштоном, и, увидев сначала герцога, чуть не упал в обморок, но вот показался сир Гаерутдин, и он расплылся довольной улыбкой:
- Прошу вас, прошу! Вам всегда тут рады!
Кому именно, он предпочёл умолчать. Каждый мог додумать своё. Сиры вошли в здание и оказались в милой, отделанной деревом, довольно большой зале со столиками и широкой стойкой. За ней стояла такая же кругленька женщина с обаятельной улыбкой. Она, в отличие от супруга, никогда не видела своего герцога, поэтому в обморок падать не собиралась и тут же налила два бокала вина из бочки, что стояла тут же, на стойке.
Но сразу им вино не дали, а с поклоном препроводили к столику и усадили со всем почтением. И только после этого торжественно принесли на подносе с сыром, лимоном и фруктами. Сиры приступили к дегустации. Но, если его сиятельство на самом деле дегустировал, то маркиз был как на иголках. Наконец, не выдержав, он заикнулся:
- Ваше сиятельство... Может, возьмём вина с собой и отправимся к вашему сыну, к Эвину?
- А это идея! Нам с собой десяток бутылок, любезный! Вино прекрасное, охотно это признаю, - кивнул он маркизу. - Мон Иштон! Итак... Сколько в ящике бутылок?
- Двадцать, ваше сиятельство, - склонился в поклоне Иштон.
- Тогда ящик в карету и десять... да, пока десять ящиков во дворец. Там сейчас у нас бал, думаю, как раз такого вина и не хватает. Если что, заказ повторим.
До стоявшей за стойкой жены Иштона дошло, наконец, кто посетил их “Погребок” и у женщины задрожали руки. Но на неё никто не обращал уже внимание - доставали ящики и вытаскивали их наружу.
Наконец, вино было загружено, сиры уселись и отбыли, оставив хозяев ещё долго переваривать увиденное.
Герцог ехал некоторое время молча, но вдруг вспомнил кое-что и воззрился на маркиза:
- А что вы, сир Гаерутдин, заикнулись о вашей супруге?
- Э... Я хотел подать прошение на ваше имя, нижайше просить... хочу развестись с сей женщиной.
Его сиятельство поднял брови, но не сильно удивился. Про супругу сира ходили пренеприятные слухи.
- Почему именно сейчас?
- Да... как сказать... Девочки выросли, выдам их замуж и маменька им больше будет не нужна. Как и мне, - он насупился. - Устал от всех её выкрутасов, истерик и... измен.
- Ну, вы тоже не промах, вон какую дочь родили и выросли, - намекая непрозрачно на Милли, хмыкнул герцог.
- Она сама виновата, спровоцировала меня рождением Эвы. Только между нами, монсир - Эванжи не моя дочь.
- Слышал, - кивнул тот.
- Да? И кто же растрепал? Я уверен был, что об этом никто, кроме нас двоих, не знает.
- Не знаю, может, сам виновник, может, ваша супруга с кем-то поделилась. А там, как пожар, всё дальше и дальше.
- Дууура... Понятно... Значит, о нормальной партии для неё можно и не мечтать.
- Да как сказать... Тут ко мне уже подходил один сир, просил разрешения ухаживать за ней на отборе.
- Кто таков? - насупился заранее Гаерутдин.
- Небезызвестный вам баронет Остэр’ман Дульский. Вы же слышали, что супругу он потерял с полгода назад, вот и попросился к нам на отбор, найти себе жену.
- Но его дочь тоже приехала, как я видел?
- Да, она тоже здесь и уже трое, как минимум, заинтересованы в ней.
- Ясно. Ну, что, я не против, - махнул рукой сир Гаерутдин. - Боюсь, другой партии ей не видать.
- Не торопитесь, впереди ещё несколько дней, - хмыкнул герцог.
Вскоре они въезжали в ворота, распахнутые перед ними, как только карету увидели из окон. Граф Эндин Берто Иль’Беррийский, старший сын герцога, терялся в догадках, что привело отца в неурочный день, да ещё во время отбора, о котором он, разумеется, был наслышан. Они с супругой стояли у окон, держась за руки, и глядели на въезжающую карету его сиятельства, то и дело бросая друг на друга тревожные взгляды. Но надо было идти встретить сиятельного гостя. Их дети уже выскочили на крыльцо, и они тоже поспешили туда же, за ними. Когда оба гостя вышли из кареты и направились к замку, увидели всё семейство на крыльце. Сын с невесткой склонили головы, а внуки глазели на них с любопытством, похихикивая и толкаясь друг с другом.
Мужчины подошли, церемонно поздоровались, но маркиз смотрел только на молодую женщину, стоявшую рука в руку с графом Эндином. Она же не смотрела на него, сосредоточившись на его сиятельстве. Войдя в замок, влиятельных сиров сразу препроводили в гостиную и усадили со всеми удобствами. Слуги уже сновали туда-сюда, накрывая стол красивой, с кружевами по краю, скатертью, вазами с фруктами, и тарелками. В открытые окна видно было, как с багажника кареты снимали ящики с вином и оттаскивали на кухню.
- Сын, вино прекрасное, не мог не подарить вам, всё равно мимо проезжали.
- Отец... Ваше сиятельство... Чем обязаны?
Они с супругой всё ещё стояли перед ними.
- Не знаю, - развёл руками его сиятельство, - вон, сира Гаерутдина спрашивай, он привёз меня сюда.
При его имени жена графа Эндина подняла, наконец, глаза на маркиза и прошептала в изумлении:
- Папенька... это вы?
Она протянула к нему руку и начала оседать, но и муж, и маркиз тут же подхватили с двух сторон и усадили на диван. Сир Гаерутдин сел рядом и обнял заплакавшую дочь:
- Я чувствовал... я уверен был, что ты жива и здорова!! Искал все эти годы, но и подумать не мог, что ты стала женой сира Эвина! Вы так уединённо живёте здесь... Значит, у меня уже два внука? И как их зовут? - ни он, ни она не замечали слёз, что без остановки текли по щекам, и, наверное, долго бы ещё вот так сидели и лепетали друг другу разные слова, но герцог внезапно хлопнул в ладоши и перенял инициативу в свои руки:
- Эвин! Что стоишь истуканом? Твоя жена - дочь сира Мо’Блан, если ты ещё не догадался, так что - прикажи уже накрыть стол и усядемся, поедим с дороги. Мы устали! Вино, что привезли - пару бутылок тоже на стол. Остальное куда хочешь, хоть в погреб. Вино отменное. Думаю, его можно использовать для тех, кто желает скрыть тайну. Стоит выпить один кубок и всё, расскажет всю правду, как миленький. Ну, или миленькая, - он посмотрел на невестку и засмеялся.
Слуги и так уже шуршали с подносами туда-сюда, а герцог с маркизом, всё же, сходив и умывшись с дороги, уселись в столовой. Кэсси, с позволения супруга, подсела к отцу и не спускала с него влюблённого взгляда, ухватив того за руку, но он и не возражал, с удовольствием её рассматривая и то и дело гладя по голове:
- Красавица! Ты стала ещё краше, чем была, Кэсс.
Герцог вдруг обиделся и выговорил сыну:
- Твоя жена разговаривает, как положено, а чего молчала? Вы нас специально обманывали?
Граф Эндин пожал плечами и засмеялся:
- Так до сего дня и не разговаривала, "папенька” - её первое слово.
- Ах, вот оно что... Может, зря я скрывал от всех тебя? - повернулся он к невестке. - Надо было, наоборот, по балам возить, глядишь, раньше бы узнали, кто вы и откуда, дорогая!
- Милая, - маркиз тоже не удержался, - а что ж ты не написала ничего, кто ты, откуда, как зовут родителей. Ты же умеешь писать.
Она беспомощно оглянулась на мужа и тот пояснил:
- Кэсс забыла всё, видимо, ударилась о камни сильно. Вот только имя и сказала и то, сначала только первую букву, а уж потом, через пару недель, ещё три. Мы так и зовём её - Кэсс.
- Ну, недалеко от истины, - кивнул маркиз, - Кэсси.
У него снова глаза заблестели.
- Бедная моя, как же ты попала-то в реку? Разве ты одна ходила гулять?
Кэсси испуганно посмотрела на него и покачала головой, опустив её сразу. Он нахмурился:
- Говори! Кто это сделал???
- Никто, я сама... трава мокрая... съехала с откоса, - и снова покосилась на отца.
- Ведь вижу, что скрываешь что-то... или кого-то? Ладно, не буду настаивать. Может, не всё и вспомнила ещё. Время надо, - он переглянулся с герцогом и тот незаметно кивнул.
Наконец, стол накрыли, и гости с хозяевами уютно устроились за ним. Внуков увели уже спать, поэтому деды их не увидели толком. Его сиятельство взялся разливать новое вино, то и дело его нахваливая:
- Я не верил, что оно лучше того, что мне поставляют. Сир Гаерутдин мне его показал, и, распробовав, понял - лучше пока не пил. Итак, первый бокал я лично пью за несравненную красавицу, жену моего сына, графа Эндина, маркизу по батюшке, Кэсси и её красавчиков сыновей. Два внука! Это же замечательно! Как вам оказаться вдруг дедушкой, маркиз?
Маркиз с блаженной улыбкой, уже выпив своего любимого, лонгвильсского, закивал головой:
- Рад, весьма рад! - и похвалил дочь, - никак не ожидал сыновей, у меня только дочки получились.
Кэсси встрепенулась:
- О, расскажите! Как они? Выросли все! Невесты, наверное.
- Да, разумеется, выросли, что им ещё делать-то остаётся. И да, невесты, - папенька довольно захохотал, - у нашего монсира отбор вовсю идёт...
- Да! Отбор! - воскликнул Рэдмон, - точно! Как я мог забыть?! Как бы младший что не учудил без меня...
- Ну, у него там такие опекуны серьёзные, - поиграл бровями Гаерутдин. - Да и, как бы, интерес есть, вроде бы.
- Да, только на это и уповаю, - закивал чуть захмелевший герцог. - Одна надежда на... ахаха, на вашу дочь, ещё одну. Неужели мы вдвойне породнимся? Мне она понравилась, живая, не манерная, свободу любит, как и князь наш.
Состоявшиеся уже родственники оба захохотали и снова подняли бокалы. Супруги переглянулись, так ничего и не поняв толком, и Кэсси подёргала папеньку за полу камзола:
- Расскажите... Девочки на отборе? Что, обе?
- Если бы... все три.
Она озадаченно уставилась перед собой, пытаясь вспомнить, кто же третья и снова этот беспомощный взгляд на мужа, но тот развёл руками:
- Я уж точно не знаю, - и... подлил ей вина. Герцог кивнул одобрительно, прикрыв глаза рукой. Но Кэсс не замечала “заговора” вокруг себя, она повернулась к отцу:
- Папенька, кто же третья, если я - уже замужем.
Маркиз вздохнул:
- Ты забыла, видимо, у нас есть ещё младшая, Милли.
- А, да, точно... бедная девочка, какая-то ваша родственница, по-моему... Да?
- Да, - выдохнул папенька, непроизвольно радуясь, что дочь не помнит про Милли подробности.
Зато озаботился вдруг герцог. При упоминании имени девушки, он нахмурился и подумал, что она такая кроткая, что обидеть же всякий может...
- Утром надо выехать как можно раньше, - тут же выдал он в приказном порядке.
- Ладно, нам, и правда, надо отдохнуть с дороги и, хоть не хочется расставаться с вами, с тобой, дорогая, - он поцеловал дочь в щёку, - но надо ехать в Эндижон, проведать девочек. Одна Айли чего стоит. Да и Эва тоже... Глаз да глаз за ними!
- Да и за сирами, что прилетели, как пчёлы на цветник... Им только дай волю...
Вскоре в замке наступила тишина. Гости уснули сразу, только прислонив головы к подушкам, а бедняжка Кэсси, уютно устроившись на коленях мужа, и положив ему на плечо головку, вдруг обретя и речь, и память, тихонько рассказывала ему свою историю.
продолжение... - https://www.stranamam.ru/post/14970339/
Визит в Ильберрию
Его сиятельство с маркизом встретились на лестнице, один поднимался, другой спускался в надежде перехватить, что и вышло. Ухватив визави под руку, монсир Рэдмон потащил сира Гаерутдина куда-то выше.
Они поднимались и поднимались, а вознамерившийся, как обычно в последнее время, подслушать очередные новости, Ивлин с досадой сидел в тёмной комнате. Он даже свечу зажигать не стал. Услышал удаляющиеся шаги, вот хлопнула дверь и тишина. И куда отец пошёл совещаться? Просидев в унынии и тишине несколько минут, выскочил и, закрыв дверь, быстро сбежал по ступеням вниз, на задний двор. Оттуда умчался в конюшни и, подойдя к Мифу, хотел вывести его, чтобы прогуляться, наконец, и развеяться от всего, что его замотало уже по самое горло, но, ухаживающий за конём, конюший Джос вынырнул откуда-то сбоку, из другого денника, и, вытянувшись перед принцем, отрапортовал: - Ваше сиятельство! Мифа нельзя вести на прогулку, тем более - садиться на него. У него сбиты подковы и бабка распухла на левой задней. Сейчас он под присмотром лекаря мона Грувица. Если хотите, можете его дождаться и выслушать, что он скажет. Или взять другого коня.
Ивлин очень удивился. Когда успел он сбить подковы? И что с ногой? Кивнув конюшему, он вышел и сел на скамью, что пристроилась сбоку у ограды. Посидев с пять минут, вздохнул и пошёл готовиться к балу.
Два заговорщика, два отца, ратующих, как за счастье своих детей (маркиз), так и за своё государство (герцог), поднялись в одну из дальних башен, даже, пожалуй, уже забытой и заброшенной. По крайней мере, сюда точно никто не придёт подслушивать, так как вход был один и вокруг стен была только природа - птички, небо и солнышко.
- Поделиться

- Итак, присаживаемся, - упав в кресло, расшитое бархатом, но давно не чищенное, сказал Рэдмон. - Что мы имеем на данном этапе?
Гаерутдин тоже сел в предложенное кресло, сразу поняв, что сей наряд придётся сменить, так как лёгкое облачко пыли окутало его нижнюю часть. Он чихнул. Но мужественно решил не обращать внимания.
- Я почему сюда нас привёл, - несколько смутился герцог, - в моём кабинете, как оказалось есть прослушка, - сын постоянно “грел” уши, когда вы ко мне туда приходили. Эдак мы ни одну тайну не сохраним от него, - он хохотнул.
Гаерутдин проникся и кивнул.
- Что ж, раз такое дело, проведём очередное “заседание” здесь. Но, может, хотя бы, откроем окно?
- О, да!
Герцог встал и распахнул одно из окон, коих было здесь четыре - по каждому на каждую сторону света. Потом достал из шкафчика бутылку тёмно-зелёного стекла с неким содержимым. Так же достал два мощных кубка и разлил в бокалы золотистого цвета вино.

Маркиз не стал возражать, и они выпили. Герцог вертел в руках опустевший бокал и был задумчив, казалось, напрочь забыв о цели “совещания”. Сир Гаерутдин тоже осушил бокал и, отметив, что вино, в общем, неплохое, всё же порадовался, что “его” вино, лонгвилльское, в разы лучше. О чём не преминул заметить вслух.
- Откуда вам поставляют вино?
- Понравилось? Это с Гештонской провинции.
- Ну... Неплохо. Особенно, цвет понравился. Но наше, лонгвилльское, пожалуй, лучше.
- Не верю! Меня уверили, что это - самое лучшее
- Можно же проверить, ваше сиятельство, - со значением посмотрел на своего сюзерена сир Гаерутдин.
- Неужели у вас с собой есть это вино? - развеселился герцог.
- Нет, конечно, но можно или заказать его сюда, или... съездить и попробовать прямо там, на винодельне Лонгвилля, у мона Иштона.
- Интересное предложение... Вообще-то... вообще-то... я хотел поговорить о наших детях. По моим наблюдениям, они, хоть и ругаются, но не против познакомиться поближе. Могу и ошибаться, но... почему бы и не попробовать их свести, если они всё равно сейчас, как бы, в западне? Сегодня бал, я обязал сына там быть и, разумеется, танцевать с победительницей сегодняшнего конкурса... а ею оказались обе ваши дочери - и Милли, и Айлинон. Так что ему надо будет танцевать с обеими. Я, конечно, могу ему помочь и потанцевать с Милли... Которая, всё же, Милли.
- В какой западне? Что вы ещё придумали?
- Ну... велел сказать конюшему, чтобы не давал Мифа, коня, сыну, сославшись на разные внезапные “болезни”, пусть сам придумывает, ему, как конюху, сподручнее.
- Ну да, и моя теперь тут... Этикет обязывает. И, думаете, его не смущает то, что она, как бы, “нечаянная”?
- Моё впечатление, что нет. Вообще, сыновья у меня странные... Один женился непонятно на ком, второй тоже выбрал “нечаянную”. - А что там... с женой первого сына? Слышал, но не более того, что говорила супруга... Кстати, о ней. Хотя... потом.
Рэдмон налил ещё вина и выпил залпом.
- Да... поехали они с приятелями на охоту и, гоня лань, заскочили в Ландинскую провинцию. Лань от них удрала и они спустились к реке, напоить коней. И тут увидели, что река кого-то несёт прямо на них! Сын первым выскочил к берегу и увидел, что это девушка.
Маркиз подскочил на месте и пробормотал:
- Какая интересная история...
Он так разволновался, что сам налил себе вина и тут же выпил. Но герцог, казалось, и не заметил этого, продолжая свой рассказ:
- Её зацепили пикой...
Гаерутдин схватился за сердце...
- … за одежду и вытащили на берег. Ею оказалась молоденькая монна, явно, простолюдинка, судя по одежде, но та могла быть и разорвана о камни. Мой сын, добрейшей души человек - весь в мать! заявил, что женится только на ней и ни на ком больше. Когда я угрожал ему, что отрекусь, отлучу от дома и никогда не стать ему правителем, он только качал головой и твердил, что согласен на всё! И это при всём том, что девица была немой, ни слова не произнесла, пока была у нас тут. В общем, я сдался...
Маркиз окончательно пришёл в возбуждённое состояние и упал герцогу в ноги:
- Монсир... Ваше сиятельство! Умоляю! Отвезите меня к вашему сыну! Кстати... Если не ошибаюсь, мы будем проезжать через Лонгвилль и заедем там за вином.
- …они поженились и она родила ему двух сыновей... Да вы с ума сошли! Встаньте немедленно! Что на вас нашло? - герцог в изумлении уставился на собеседника. Но тот мотал головой и твердил:
- Позвольте съездить в Ильберрию!
- Ну, если вы так настаиваете... Не понимаю вашего интереса, но давайте съездим. А в Лонгвилль заедем?
- Да, да, обязательно...
Герцог пожал плечами:
- Так тому и быть. Поехали!
Они так ни о чём, что планировал Рэдмон, не договорились и он никак не мог потом вспомнить, когда разговор ушёл в сторону. Не надо было пить это вино...
Карету подготовили, и они тронулись в путь. До самого Лонгвилля они не проронили ни слова. По началу герцог пытался разговорить маркиза, но тот кроме - “да, нет”, больше ничего не произносил и Рэдмон оставил все попытки.
Через пару часов показался городок. Маркиз приказал кучеру ехать на винодельню Иштона и тот, как оказалось, знал дорогу.
- Интересно... - пробормотал герцог, - кучер в курсе, где это, а я нет...
Вскоре они подъехали к обширным виноградникам и остановились у милого домика, увитого плющом и розами, над дверью которого висела табличка: “Винный погребок Иштона”.

Навстречу тут же выкатился толстяк в кожаном фартуке, оказавшимся тем самым Иштоном, и, увидев сначала герцога, чуть не упал в обморок, но вот показался сир Гаерутдин, и он расплылся довольной улыбкой:
- Прошу вас, прошу! Вам всегда тут рады!
Кому именно, он предпочёл умолчать. Каждый мог додумать своё. Сиры вошли в здание и оказались в милой, отделанной деревом, довольно большой зале со столиками и широкой стойкой. За ней стояла такая же кругленька женщина с обаятельной улыбкой. Она, в отличие от супруга, никогда не видела своего герцога, поэтому в обморок падать не собиралась и тут же налила два бокала вина из бочки, что стояла тут же, на стойке.

Но сразу им вино не дали, а с поклоном препроводили к столику и усадили со всем почтением. И только после этого торжественно принесли на подносе с сыром, лимоном и фруктами. Сиры приступили к дегустации. Но, если его сиятельство на самом деле дегустировал, то маркиз был как на иголках. Наконец, не выдержав, он заикнулся:
- Ваше сиятельство... Может, возьмём вина с собой и отправимся к вашему сыну, к Эвину?
- А это идея! Нам с собой десяток бутылок, любезный! Вино прекрасное, охотно это признаю, - кивнул он маркизу. - Мон Иштон! Итак... Сколько в ящике бутылок?
- Двадцать, ваше сиятельство, - склонился в поклоне Иштон.
- Тогда ящик в карету и десять... да, пока десять ящиков во дворец. Там сейчас у нас бал, думаю, как раз такого вина и не хватает. Если что, заказ повторим.
До стоявшей за стойкой жены Иштона дошло, наконец, кто посетил их “Погребок” и у женщины задрожали руки. Но на неё никто не обращал уже внимание - доставали ящики и вытаскивали их наружу.
Наконец, вино было загружено, сиры уселись и отбыли, оставив хозяев ещё долго переваривать увиденное.
Герцог ехал некоторое время молча, но вдруг вспомнил кое-что и воззрился на маркиза:
- А что вы, сир Гаерутдин, заикнулись о вашей супруге?
- Э... Я хотел подать прошение на ваше имя, нижайше просить... хочу развестись с сей женщиной.
Его сиятельство поднял брови, но не сильно удивился. Про супругу сира ходили пренеприятные слухи.
- Почему именно сейчас?
- Да... как сказать... Девочки выросли, выдам их замуж и маменька им больше будет не нужна. Как и мне, - он насупился. - Устал от всех её выкрутасов, истерик и... измен.
- Ну, вы тоже не промах, вон какую дочь родили и выросли, - намекая непрозрачно на Милли, хмыкнул герцог.
- Она сама виновата, спровоцировала меня рождением Эвы. Только между нами, монсир - Эванжи не моя дочь.
- Слышал, - кивнул тот.
- Да? И кто же растрепал? Я уверен был, что об этом никто, кроме нас двоих, не знает.
- Не знаю, может, сам виновник, может, ваша супруга с кем-то поделилась. А там, как пожар, всё дальше и дальше.
- Дууура... Понятно... Значит, о нормальной партии для неё можно и не мечтать.
- Да как сказать... Тут ко мне уже подходил один сир, просил разрешения ухаживать за ней на отборе.
- Кто таков? - насупился заранее Гаерутдин.
- Небезызвестный вам баронет Остэр’ман Дульский. Вы же слышали, что супругу он потерял с полгода назад, вот и попросился к нам на отбор, найти себе жену.
- Но его дочь тоже приехала, как я видел?
- Да, она тоже здесь и уже трое, как минимум, заинтересованы в ней.
- Ясно. Ну, что, я не против, - махнул рукой сир Гаерутдин. - Боюсь, другой партии ей не видать.
- Не торопитесь, впереди ещё несколько дней, - хмыкнул герцог.
Вскоре они въезжали в ворота, распахнутые перед ними, как только карету увидели из окон. Граф Эндин Берто Иль’Беррийский, старший сын герцога, терялся в догадках, что привело отца в неурочный день, да ещё во время отбора, о котором он, разумеется, был наслышан. Они с супругой стояли у окон, держась за руки, и глядели на въезжающую карету его сиятельства, то и дело бросая друг на друга тревожные взгляды. Но надо было идти встретить сиятельного гостя. Их дети уже выскочили на крыльцо, и они тоже поспешили туда же, за ними. Когда оба гостя вышли из кареты и направились к замку, увидели всё семейство на крыльце. Сын с невесткой склонили головы, а внуки глазели на них с любопытством, похихикивая и толкаясь друг с другом.
Мужчины подошли, церемонно поздоровались, но маркиз смотрел только на молодую женщину, стоявшую рука в руку с графом Эндином. Она же не смотрела на него, сосредоточившись на его сиятельстве. Войдя в замок, влиятельных сиров сразу препроводили в гостиную и усадили со всеми удобствами. Слуги уже сновали туда-сюда, накрывая стол красивой, с кружевами по краю, скатертью, вазами с фруктами, и тарелками. В открытые окна видно было, как с багажника кареты снимали ящики с вином и оттаскивали на кухню.
- Сын, вино прекрасное, не мог не подарить вам, всё равно мимо проезжали.
- Отец... Ваше сиятельство... Чем обязаны?
Они с супругой всё ещё стояли перед ними.
- Не знаю, - развёл руками его сиятельство, - вон, сира Гаерутдина спрашивай, он привёз меня сюда.
При его имени жена графа Эндина подняла, наконец, глаза на маркиза и прошептала в изумлении:
- Папенька... это вы?
Она протянула к нему руку и начала оседать, но и муж, и маркиз тут же подхватили с двух сторон и усадили на диван. Сир Гаерутдин сел рядом и обнял заплакавшую дочь:
- Я чувствовал... я уверен был, что ты жива и здорова!! Искал все эти годы, но и подумать не мог, что ты стала женой сира Эвина! Вы так уединённо живёте здесь... Значит, у меня уже два внука? И как их зовут? - ни он, ни она не замечали слёз, что без остановки текли по щекам, и, наверное, долго бы ещё вот так сидели и лепетали друг другу разные слова, но герцог внезапно хлопнул в ладоши и перенял инициативу в свои руки:
- Эвин! Что стоишь истуканом? Твоя жена - дочь сира Мо’Блан, если ты ещё не догадался, так что - прикажи уже накрыть стол и усядемся, поедим с дороги. Мы устали! Вино, что привезли - пару бутылок тоже на стол. Остальное куда хочешь, хоть в погреб. Вино отменное. Думаю, его можно использовать для тех, кто желает скрыть тайну. Стоит выпить один кубок и всё, расскажет всю правду, как миленький. Ну, или миленькая, - он посмотрел на невестку и засмеялся.
Слуги и так уже шуршали с подносами туда-сюда, а герцог с маркизом, всё же, сходив и умывшись с дороги, уселись в столовой. Кэсси, с позволения супруга, подсела к отцу и не спускала с него влюблённого взгляда, ухватив того за руку, но он и не возражал, с удовольствием её рассматривая и то и дело гладя по голове:
- Красавица! Ты стала ещё краше, чем была, Кэсс.
Герцог вдруг обиделся и выговорил сыну:
- Твоя жена разговаривает, как положено, а чего молчала? Вы нас специально обманывали?
Граф Эндин пожал плечами и засмеялся:
- Так до сего дня и не разговаривала, "папенька” - её первое слово.
- Ах, вот оно что... Может, зря я скрывал от всех тебя? - повернулся он к невестке. - Надо было, наоборот, по балам возить, глядишь, раньше бы узнали, кто вы и откуда, дорогая!
- Милая, - маркиз тоже не удержался, - а что ж ты не написала ничего, кто ты, откуда, как зовут родителей. Ты же умеешь писать.
Она беспомощно оглянулась на мужа и тот пояснил:
- Кэсс забыла всё, видимо, ударилась о камни сильно. Вот только имя и сказала и то, сначала только первую букву, а уж потом, через пару недель, ещё три. Мы так и зовём её - Кэсс.
- Ну, недалеко от истины, - кивнул маркиз, - Кэсси.
У него снова глаза заблестели.
- Бедная моя, как же ты попала-то в реку? Разве ты одна ходила гулять?
Кэсси испуганно посмотрела на него и покачала головой, опустив её сразу. Он нахмурился:
- Говори! Кто это сделал???
- Никто, я сама... трава мокрая... съехала с откоса, - и снова покосилась на отца.
- Ведь вижу, что скрываешь что-то... или кого-то? Ладно, не буду настаивать. Может, не всё и вспомнила ещё. Время надо, - он переглянулся с герцогом и тот незаметно кивнул.
Наконец, стол накрыли, и гости с хозяевами уютно устроились за ним. Внуков увели уже спать, поэтому деды их не увидели толком. Его сиятельство взялся разливать новое вино, то и дело его нахваливая:
- Я не верил, что оно лучше того, что мне поставляют. Сир Гаерутдин мне его показал, и, распробовав, понял - лучше пока не пил. Итак, первый бокал я лично пью за несравненную красавицу, жену моего сына, графа Эндина, маркизу по батюшке, Кэсси и её красавчиков сыновей. Два внука! Это же замечательно! Как вам оказаться вдруг дедушкой, маркиз?
Маркиз с блаженной улыбкой, уже выпив своего любимого, лонгвильсского, закивал головой:
- Рад, весьма рад! - и похвалил дочь, - никак не ожидал сыновей, у меня только дочки получились.
Кэсси встрепенулась:
- О, расскажите! Как они? Выросли все! Невесты, наверное.
- Да, разумеется, выросли, что им ещё делать-то остаётся. И да, невесты, - папенька довольно захохотал, - у нашего монсира отбор вовсю идёт...
- Да! Отбор! - воскликнул Рэдмон, - точно! Как я мог забыть?! Как бы младший что не учудил без меня...
- Ну, у него там такие опекуны серьёзные, - поиграл бровями Гаерутдин. - Да и, как бы, интерес есть, вроде бы.
- Да, только на это и уповаю, - закивал чуть захмелевший герцог. - Одна надежда на... ахаха, на вашу дочь, ещё одну. Неужели мы вдвойне породнимся? Мне она понравилась, живая, не манерная, свободу любит, как и князь наш.
Состоявшиеся уже родственники оба захохотали и снова подняли бокалы. Супруги переглянулись, так ничего и не поняв толком, и Кэсси подёргала папеньку за полу камзола:
- Расскажите... Девочки на отборе? Что, обе?
- Если бы... все три.
Она озадаченно уставилась перед собой, пытаясь вспомнить, кто же третья и снова этот беспомощный взгляд на мужа, но тот развёл руками:
- Я уж точно не знаю, - и... подлил ей вина. Герцог кивнул одобрительно, прикрыв глаза рукой. Но Кэсс не замечала “заговора” вокруг себя, она повернулась к отцу:
- Папенька, кто же третья, если я - уже замужем.
Маркиз вздохнул:
- Ты забыла, видимо, у нас есть ещё младшая, Милли.
- А, да, точно... бедная девочка, какая-то ваша родственница, по-моему... Да?
- Да, - выдохнул папенька, непроизвольно радуясь, что дочь не помнит про Милли подробности.
Зато озаботился вдруг герцог. При упоминании имени девушки, он нахмурился и подумал, что она такая кроткая, что обидеть же всякий может...
- Утром надо выехать как можно раньше, - тут же выдал он в приказном порядке.
- Ладно, нам, и правда, надо отдохнуть с дороги и, хоть не хочется расставаться с вами, с тобой, дорогая, - он поцеловал дочь в щёку, - но надо ехать в Эндижон, проведать девочек. Одна Айли чего стоит. Да и Эва тоже... Глаз да глаз за ними!
- Да и за сирами, что прилетели, как пчёлы на цветник... Им только дай волю...
Вскоре в замке наступила тишина. Гости уснули сразу, только прислонив головы к подушкам, а бедняжка Кэсси, уютно устроившись на коленях мужа, и положив ему на плечо головку, вдруг обретя и речь, и память, тихонько рассказывала ему свою историю.
- Поделиться

продолжение... - https://www.stranamam.ru/post/14970339/
Комментарии
Очень приятно читать.
Наверняка мамаша маркиза постаралась в речку девочку спихнуть
Вставка изображения
Можете загрузить в текст картинку со своего компьютера: