Баба Таня рассказывала. (повторю)

"... скоро, скоро погибох!.."
Библия.

Светлой памяти моей прабабушки
Татьяны Илларионовны Юрченко.


Каунцы.*
... -- Когда везли бабушку на "Скорой" в станицу на рентген, она увидела в окошко "то место", встрепенулась, заплакала и начала креститься:
--... Вон там... Сейчас там песок берут на стройку... Даже озерко от воды подземной есть... Я с мамой шла в войну...
Мне лет восемь було...
А жарко совсем!... Мать в черевиках, а я босая... На базар шли, разжиться. У мамы была то ли вилка железная, то ли нож, бог его знает, хотели на муку поменять.
Вдруг сзади крик, плач, толпа большая из-под горы бежит...
Солдаты по обе стороны, собаки брешуть...
Мать с узелком кинулась в сторону, а я в другую от дороги, и тут же обеими ногами в каунцы!.. Стою, маты ридна... Не стоять, не бежать... А толпа людей-то всё ближе!.. А мама впереди, и не видит, что я в каунцах стою!..
Мимо шли старики в диковинных накидках, дети, женщины, кричали и плакали что-то не по-русски, грязные все, обезумевшие... У многих лица разбиты... Солдаты били их ружьями, заставляли бежать... Пыль столбом, жарюка, утро раннее, только солнышко разошлось... Нигде никого, а только толпа та бежит по пыли и воет-воймя... Евреев немцы гнали... А я стою на обочине в каунцах, и реву... И мать нет-нет мелькает сквозь толпу, боится перебежать...
И тут солдат от толпы отбежал, взял меня под мышку, побежал догонять толпу-то... А мать за ним: "Це моя! Це моя!.. Отдай!".. И он бросил меня, и побежал за толпой... И мама унесла меня вниз с дороги, и долго бежала, свита билого не чуя... А потом мы слышали, как стреляли долго, и на "том месте" люди кричали страшно... А мы по темнотюхе домой бежали, и не смотрели друг на друга, а мать мне чуть пальцы не сломала... Руку не отпускала... Узелок потеряла, очень убивалась пропаже...
Потом люди говорили, что "на том месте" бродячие собаки раскапывали ямы и грызли кости, а из земли торчали волосы и тряпьё... Люди всякий раз приходили закопать граблями, но всё повторялось... И долго ещё сельчане показывали на то место и говорили "вон там..."
Это было возле посёлка Северино.
Рассказывала баба Таня.
Даже не рассказывала, а так...
Под нос шептала...
--------
Каунцы* -- в Кубанской степи есть такое растение, небольшие кустики. Цветут они мелкими колючими шариками, которые опадают и твердеют необыкновенно, рассыпаясь, словно семечки. Попасть в каунцы - это босому неожиданно в горячем песке войти в самую гущу тех колючек. Не двинуться, не бежать...

Четыре швейные машинки.
...-- Отец часто в разъезде был. Як уедет на подводе на неделю, так я и живу всё чаще с бабушкой. Мама в поле работала от зари до зари.
-- ... Бабушка с детства учила меня, старшую внучку:
-- Проснулась - сразу умыйся*, расчешись, кровать приведи в порядок, а то так лохудрой и будешь вэсь дэнь ходыть. На ночь тоже надо усэ помыть. Не валяйся на кровати днём. (ушки у подушек должны торчать, покрывала строго по ранжиру, в общем заправка кровати - то было целое искусство.)
--... Не дай бог украсть у людей чего-либо.
--... Грех не тому, хто шо ляпнув языком нечаянно, а тому, хто передав, то само погани люди, шо передають, от таких держись подальше.
--... В хати надо убраться як можно раньше. Не надо шоб срач був, як у тих кацапов*. Дывысь, як у хохлов хорошо.
(Те часто белили хаты, вынося всё добро во двор, перебирали ненужное, выбрасывали хлам).
--... Чоловик должон быть чистым.
--... Колы пришли до вас люды, не вздумай своего мужика ругать при них. Всем видом покажи, что муж дома главный. Хозяин.
--... Девка замуж вышла - подруги должны за забором остаться. До свадьбы раньше делали девичник, невеста прощалась с подругами.
--... Уважай родню мужа.
--... Не дай Бог замужней бабе гулять, за це даже убивали. А шо? То с подводы баба упала насмерть, то с чердака навернулась. Такэ було часто...
--... Самэ главнэ - не гавкай, як скажэнна. Само главнэ - семья крепкая, щёб никто плохого не сказав про ту семью. У той семье и сытно, и порядок, и девок их замуж разбирали...
--... Хай не брэшуть, что до революции погано жили. Помещик был нам, як батько. И задарма на него не работали, всем платил, и подарки делал хорошие. Если який мужик дурака валяет, пьёт, жинку бьёт, а тут зима, а у него топки* нема и мука кончилась - помещик ехал до того мужика, вызывал соседей в свидетели, и всем народом делали тому мужику нравоучение, а если тот не понимал, могли и кнута дать:
...-- А после кнута обычно ум из задницы в голову приходыв...
...-- А в селе школа была для крестьянских детей. За ученика надо было воз топлива для печки отвезти, обычно сухой подсолнух, бодылка от кукурузы и т.д. А у отца было десять детей, и он решил, что пусть пацаны учатся, " а на девок не чорта топку переводить"... Так и остались все дочки безграмотны.

Почти перед смертью бабушка вспоминала с горечью про "чотыре швейны машинки".
Отец её, Илларион - хороший столяр был, вообще мастеровой мужик, и на кузне, и рисовал даже на холсте или дереве.
Для дочерей своих он на выданье припас-заработал четыре швейные машинки. Первое приданое для девушки – швейная машинка. Когда кулачить коммунисты пришли, согласно акта забрали корову, лошадь, 5 гусей, 4 курицы, платок пуховый с бабки сняли и бусы янтарные, сеялку, веялку и те четыре машинки, и растащили всё по своим же домам.

...-- А в войну среди ночи как-то стучат... Два немецких солдата притащили третьего под руки. У того колено сильно раздуто. Совсем молодые, лет по двадцать всем. Баба Таня осмотрела больного, знаками показала, чтобы уложили его и держали. Накалила на огне нож, остудила, вскрыла тому ногу, выпустила гной. "Полна хата крови була, тай орал вин, як скаженный"... Баба Таня отдала им несколько полотенец чистых, его замотали и утащили дальше, оставив на лавке диковинку невиданную - несколько плиток шоколада.
___________________
умыйся* - умойся. Тут и ниже я постараюсь сохранить кубанский диковинный выговор. Богатая смесь из русского и украинского языков, часто переплетающаяся то с белорусскими словами, то с татарскими, а то даже с немецкими.

кацапы* - так называли пришлых, часто раскулаченных, невесть откуда пришедших. Как правило, ютились они в брошенных хатах, лачугах, и вели полунищенский образ жизни. Бытовала поговорка: "У казачки поспать (ждали мужей, любовно готовили пышные перины), у хохлушки пожрать (пирожки пекли вёдрами, с чего попало, лишь бы побольше, борщи, галушки), а у кацапки кучу в хате наср...ть. (голодно и грязно). Такая вот горькая правда.
топка* - запас дров на зиму.

Радио.
Маме было уже лет 12-ть, и везде в деревнях уже провели свет и радио.
Большие такие чёрные тарелки из прессованной бумаги.
Радио весь день молчало, а к вечеру его включали, и на весь хутор читали рассказы, повести. Часто звучала симфоническая музыка.
Бабушка слушала очень внимательно, не дай бог было ей помешать, или с вопросами приставать. На всю жизнь она полюбила и запомнила в деталях "Полонез Огинского", например.
...-- Я там всю свою жизню чую... И голоса покойников слышу, воны мини кажуть за жизню мою. И деревья шумять, и дождик идэ... Каждый человек что-то слышит там. И мешать ему не надо. Ты лучше иди погуляй, и не вумничай, и не мешай слухать!..
... Часто передавали рассказы Чехова, Шолохова.
А однажды бабушка позвала меня, усадила рядом, и без всяких предисловий рассказала мне, что из любой девочки в будущем может вырасти посметьюха*, и что "... лучше б вона вмерла в детстве, як то посметьюхой станет!". Я удивилась очень, а бабушка мне своими словами рассказывала строго, " як у одного чиловика була дюже красива дочка, и як ей сманыв якый-то нехороший богатый". Поиграл он с девкой той, опозорил её и бросил. "А в городи есть таки нехороши люди, которые собирают таких девчат, и определяют в такие дома, где тех девчат пОют водкой, и продают на потеху всяким пьяным дуракам!"...
... -- Вопчем - лучше бы она вмерла в детстве, чем таке горе и позор для дивчины,-- подводила бабушка вывод,-- Посметьюхой-то...
... Только спустя много лет, будучи уже сама матерью и бабушкой, я, зачитываясь повестями А.С.Пушкина, поняла, что в тот далёкий год бабушка моя прослушала по радио "Станционного смотрителя", и объяснила мне выводы от прослушанного...
...-- А потом ещё...,-- мама смеялась, аж краснела, -- Нам передавали сказки народов мира... Это я уже постарше была, но всё равно перед радио мы собирались всем гуртом, рты раззявим и слушаем. А там - узбекская сказка про козу,-- мама смеётся, и я ни чего не понимаю пока.
Итак, сказка про козу
(по радио в деревне, под приятную музыку, конец пятидесятых годов):
... Жила была коза. И было у неё три сыночка. Старшего звали Улёк. Среднего Булёк. А младшего - Хищтаки Саританур.
И пошли козлята в лес погулять. Впереди шёл Улёк, за ним шёл Булёк, а сзади бежал Хищтаки Саританур. И вдруг... (тревожная музыка)... Навстречу к ним выскочил волк!
-- Эй!,-- кричит волк страшным голосом,-- Кто вы такие, и почему вы гуляете по моему лесу?
-- Я Улёк,-- сказал Улёк.
-- Я Булёк,-- говорит Булёк.
-- А я - Хищтаки Саританур.
И волк схватил козлят, и утащил их к себе в логово...
...-- На этом месте уже половина нас рыдало уже в голос, так жалко козлят было, -- смеётся мама...
Ну, так вот...
... Бегает по лесу коза и плачет жалостно:
-- Где мой Улё-о-ок?.. Где мой Булё-о-ок?.. Где мой Хищтаки Саритану-у-у-р?.. (а мы рыдаем..., самые маленькие аж заходятся, как жалобно коза причитала...)
... Выбегает навстречу козе волк и спрашивает её страшным голосом:
-- Эй! Кто ты такая, и почему ходишь по моему лесу?
-- Я Коза,-- говорит коза,-- Ищу своих детей. Старшего зовут Улёк, среднего Булёк, а самого младшенького - Хищтаки Саританур.
-- Ах так?!..,-- рычал волк,-- Так это твои дети гуляют по моему лесу?
И волк выдвигает ультиматум - отпущу козлят, а тебя съем!
И коза печально соглашается под наши завывания и шмыгания носами, а волк лезет в логово и кричит:
-- Ну-ка выходи Улёк!.. Ну-ка выходи Булёк!.. Ну-ка выходи Хищтаки Саританур!..
А в это время коза разогналась и так боднула рогами волка под зад, что тот перевернулся через себя и убежал в лес...
...-- А мы чуть в ладоши не хлопаем!,-- мама аж слезу от смеха вытирает,-- До того счастье нам было, что всё обошлось...
...И пошла счастливая коза домой. А за ней шёл Улёк, а за ним шёл Булёк, а последним бежал Хищтаки Саританур!..
-- Сказку передавали раз десять... До сих пор имена помню...

________________
посметьюхи* -- от "посметье", посметать, смести. Мусор, который выносили из хаты.

Як баба Ганна у Сталина в служанках була.
...-- Стою в дверях, возле конюшни, смотрю, как баба Таня раскладывает ветки шелковицы сушить (тютина!*). Колхозников заставляли выращивать червей (шелкопряд) , из них потом коконы шёлковые, на верёвки для парашютов.
... Заходит баба Ганна с вёдрами. Сестра бабы Тани. Из раскулаченных. Возвращаться домой из ссылок смогли очень немногие.
А баба Таня, смотрю, всклокоченная, места себе не находит, строго на сестру смотрит, шепчет недобро:
-- Ты кому ещё про то казала?
-- Никому.
-- Брешешь! Побожись!
-- Ей-богу, никому!,-- истово крестится та, и опять горячо начинает рассказывать под злое шикание сестры, "як она у Сталина служанкой була в Сибири", и как он в кабинет свой приходил, и очень красивый "був", в "хромовых чоботьях" (сапогах), и як до него водили из заключённых баб молодых "с ось якими толстыми сраками"...
Баба Таня злится, озирается на двери, руками машет, а баба Ганна плачет, доказывает упрямо, что не врёт.
Откуда было знать неграмотной забитой Ганне, что то не Сталин был вовсе, а какой-то начальничек в военной форме, и ей втемяшилось, что таким важным в лагере может быть только Сталин?.. И баба Таня долго ещё "вставляла сестре чертей", и даже воспитывала другой раз ухватом, щёб та не трепала где попадя языком, и очень боялась, что заберут их за такие разговоры. И забрали бы...

Голод.

...-- Голод был. А парторг Романов наблюдает за всеми. На ферму привезли очистки от кукурузы, дед-председатель посмотрел, и казав отдать на свиноферму. А Романов донос написал, что дед занимается вредительством, хлеб скармливает скоту, и забрали деда, в подвале он сидел, в Тбилисской, и там туберкулёзом заболел... Разобрались когда, он совсем больной был уже... К дому пришёл когда, на лавку сел... А дочка его не узнала, к матери бежит: "Мама, там у нас нищий сидит!". Мать вышла с куском хлеба, еле узнала мужа. Раздели его, помыли, одёжу вшивую пожгли, и он умер очень скоро... А тот Романов многих погубил... А сам мыло жрал, чтобы на войну не забрали. От мыла больным казался, рвало его при народе сколько раз... После войны растолстел он, шо свыня. Большой начальник был в колхозе. Когда помер, никто к нему хоронить не пошёл. В поле пригнали грузовик, людей силком посадили, привезли к поминальным столам. А люди возле столов стояли молча, слюной исходили, а ни кто крошки не взял...

Налоги.

Налоги... Это слово баба Таня произносила с ужасом...
...--- Они неграмотные были. Бумажку, что ты налог заплатил, можно было и потерять. Тогда плати заново. И у бабы Тани был сундук, и на нём висячий замок, и это было что-то святое. Она приносила ключ, никто не знал, где она его хранила, и за каждый год квитанции подшивались нитками. Налог облагался с каждого дерева.
-- Ага, в саду восемь яблонь, вот и с каждой за год надо сдать столько-то яблок, пять вишен - с каждой столько-то вишен. Курей столько - значит яиц и цыплят сдать столько-то... Не дай бог засуха, неурожай какой... Заберут, растащат коммунисты. Ещё и сошлют с детьми в Казахстан, или ещё дальше. Боясь неурожая, зимой рубили всё подряд. "Яки сады булы... Яки сады!.. Всэ порубали..."
И на этом фоне голод.
... Мама была беременная мною, когда в 1947 году поехали мы в Новороссийск... Возле какого-то учреждения она видела на земле голову селёдки. Стыдно поднять было. Вспоминала потом со вздохом долго...
Дед Леонтий ездил на заработки в станицу, купил пирожок, а там детский ноготь...
______________________
тютина* -- только на Кубани я слышал, чтобы так называли шелковицу. Бывает и чёрная, и розовая, и белая. Очень вкусная ягода без кости, на больших деревьях, похожих на карагач.

Бог.
...-- Бох, он не то, шо там... Бох!.. Он тут у всякого человека...,-- бабушка осторожно отводила глаза от некогда белёного низкого храма, и пальцем тыкала себе в кофточку возле сердца,-- Если он человек... То и...
Разговоры о боге для моей мамы-пионерки всегда были интересны, но запретны.
Бабушка всегда крестилась, всегда в дому были её приговорки привычные:
-- Ну и Господь с тобой, мил-моя,-- целовала бабушка в макушку, нарядив внуков в школу.
-- То одному богу известно...
... А в переднем углу висела иконка, и под ней убранная кружевом полочка, а на кружеве лампадка.
Маму-школьницу, напичканную в школе разговорами про "бога нет!", всё подмывало разуверить неграмотную бабушку, наставить на ум. И бабушка уходила от разговоров, поглядывая на дитё с тревогой.
...-- Бабушка в огороде копошится, а я перед иконкой прохаживаюсь, думаю, как же разговор-то завести? Уже всем известно, что бога вовсе нет, а бабушка всё кочевряжется... Думала-думала, и придумала:
-- Вот смотри, бабуль!,-- дождалась удобного случая,-- Смотри!
И показывает пред бабушкой иконке дулю, потренировавшись перед тем наедине с образком:
-- Вот, видишь? Вот!.. Не наказывает совсем!..
Бабушка столбенела, аж бледная стоит.
Ни чего не сказала, а тихонько к печке ушла, поглядывает искоса.
А маме результат закрепить надо, и она, как ни в чём не бывало, тряпку в руки, и давай стол натирать, чтобы бабушку порадовать, да звонко напевает песню новую со школы:
...-- На Дону и в Замостье
Тлеют белые кости!
Над костями шумят ветерки!
Помнят псы-атаманы,
Помнят польские паны
Конармейские наши штыки!..
... Баба Таня весь день ходила задумчивая, а потом решительно усадила внучку перед собой:
-- У тебе ж, Валю, прадед твой...,-- голос дрожал,-- Тоже атаманом був у казаков... "Пёс-атаман"... В посёлке Зимовники, шо в Ростовской области... Григорьев по отцу... Люди говорили, хороший человек був...
И до самой ночи бабушка рассказывала, как в то время что ни ночь, так резали тех казаков, налетая на дома в ночи, как жгли их хаты...
...-- А раньше казак-то не имел права сидя говорить с женщиной... А коли та стара - он и шапку долой, бо порядок такой був у казаков...
Наперед своей головы казаки уважали честь жён своих, та и всех жинок в станице...
...-- Первый блин - неродному дитю. И лучший кусок ему... Детей беспризорных привозили домой, шо того кутя... Як увидел - дитё мается без отца-матери, його на седло и домой!.. Ни одна казачка не отступит. Приласкае, обуе, та накормэ, та своим дитём зовёт його... Вот и было у казаков по десять, а то и пятнадцать дитей, и все разной шерсти. И цыганята, и татарчата, все до кучи…
-- Лучшие дома, лучшее хозяйство у казаков, потому чё не пили воны, а работать были дюжи, и помогали друг-дружке по первому зову...
...-- А то утром встали, а со стороны Ванновки коровы ревут... Бабушка старшим внукам кличе: "Толька! Володька! Бегить, побачьте! Шо цэ такэ?" Те бегом в Ванновку, а там все дворы пусты, хаты побиты, людей нема, и коровы ревут недоенные... А потом люди говорили… За ночь согнали всех на сход, сказали, мол - "берите с собой не больше пуда поклажи, Советска Власть угоняет вас в другу землю на житьё." И погнали поездом в степь... Кто хрусталь брал, кто фарфор, а дед зарезал свинью, и мясо вёз, только потому его вся семья жива осталась. А кто мяса не брал - почитай все по дороге повмэрли с голоду-холоду, на полустанках из вагонов их вытаскивали по пять штук, и закапывали в степи...
...-- Когда ночью приходили в хаты, многих казаков убивали за то, что отказывал саблю отдать, а пуще того - шапку казачью. И стреляли тех казаков гуртом, шо курей... То у казаков хуже позору не было, чтобы шапку с него сбили, или саблю отдать кому...
-- И серьги рвали с йих, золотые... Колец казак не носил, бо то женская игрушка, разве в ладанку сунет при венчании, а серьга в ухе казака тоже дело сурьёзно. Если в левом ухе - то единый сын у матери. А если в правом - то последний в роду почитай! Нет наследников в роду, окромя оного... Были таки, что и по две серьги носили, то значит совсем один во всём роду мужик. Атаман строит йих, равняет налево-направо, та дывится - у кого серьга в ухе, тех наперёд не ставит, чтоб поберечь для матери... Ту серьгу сыну мать сама в ухо ему сунула, с себя сняла… Те серьги и драли с них... С убитых... Бо живой не отдаст...
... -- И уце всэ знали... И уважали казаков... Носит казачка кольцо с бирюзой - то жениха ждёт... Бирюза - то тоска женска... А серебрянно кольцо на руке - то замужня... Ну а коли два кольца у ей на руке - то верно вдова уже... Одно кольцо её, друго кольцо - мужа убитого... Вдов дюже почитали... Вдов в хуторе почитали больше стариков...,-- зевала бабушка, засыпая уже, а внучка всё слушала и слушала...,-- Вот где тот бох був?..

Кошечки.
... -- Дед мой Леонтий,-- мама вспоминает,-- пел в церковном хоре. Лет шесть мне было, я по радио слышала песню: "Есть на Волге утёс". Пришла к бабе Тане, и как запою... А она плакать... "То ж любима писня твого дида, Валю..."
Дед родился в 1890 году. Он столяр был знатный и плотник хороший. Вся мебель в хате была сделана его руками. Шифоньер, топчан, сундуки, стулья, стол, полки на стенах.
...-- Только дюже вин не любыв кошечек...,-- говорила баба Таня,-- Мы в хати сидимо бывало, и у каждого на руках кошечки. И я держу, глажу, и дети. Вдруг гремит подвода недалеко... И разом те кошечки вдруг с наших рук рвутся, и по углам бегут, прячутся... И я бегу, и дети, успеть разложить всё по местам, и земляные полы подмести, побрызгать водою, и выскочить, батьку встречать во дворе... Такэ було воспитание. И чого его так кошечки боялись, бог его знает?.. Не обижал их никогда, а если в хату зайде - те кошечки пулями вылетали, хто в окно, хто в дверь, глаза вытаращимши, будто чорта лысого увидели...
...-- А дед Анатолий в 1954-м году пришёл с армии. Со Свердловска. Почти шесть лет служил, они солдатами "охраняли заключённых"... Пацаном призвали совсем. И вот дед в одном из этапов увидел земляка, своего одноклассника - Васю Хлебника. Вася работал на уборке пшеницы, и у него заметили внутренние карманы в "куфайке". И хоть в карманах было пусто, а всё-равно забрали Васю, мол, пшеницу воровать хотел... Дед кинулся Васю обнять, а тот его чуть ни кулаком по лицу, и кричит, мол, знать тебя не знаю, отойди от меня!.. И только через неделю деду записку тот Вася передал, мол, ты чего, Толька, сдурел? Хочешь рядом со мной сесть, за связь с заключёнными, и т.д.? Так и общались они издали несколько лет, жестами да кивками. Дед ему нет-нет то кусок хлеба передавал, то обмылок, за что тоже можно было очень поплатиться... После смерти Сталина Васю освободили... И лежат они совсем недалеко друг от друга на кладбище теперь уже много лет - дед Толя и тот Вася Хлебник...

Зина.
...-- А была у мэнэ соседка Фенька. Баба шустра и голосиста больно. У ей дочка была Зина. Хороша девочка, скромна, та чиста. Высока, та стройна... По улыце идэ, глазки в сторону пряче... А та Фенька, шо кусок динамиту... Наряжае Зину, шо королевну, косы ей лентой плетёт, бусы каже надевай!.. И ждёт, когда сын помещика нашего, Витя, до конюшни наведается. Помещик наш дюже коней любыв, большие гроши на коней изводил... И в той конюшне почитай пол-деревни у него кормились, никого не обидит... Но... Строг... И вот прийшов тот Витя, коныка выбирае, щёб покататься. А Фенька свою Зину за плетень толкае: "Ступай, Вите покажися, яка ты..." И Зина вся красна со стыда по тропке у конюшни туды-сюды ходит, а Витя её не видит... А Фенька за плетнём и так и эдак изводится, шо даже покрикывает Вите, мол, дывысь, яка у мэне дочка гарна... Зина чуть не вмерла со страху, люды глядять, смеються, а Фенька всё громче... И вот увидел Витя Зину, да и давай перед Зиной на батькином самом луччем коныке гарцевать... И давай туды-сюды джигитовку... Зинка бежать, а Фенька её чуть не за косы держит... И вот Витя коня вскачь, а конь тот ногой в барсучью нору, та й ногу и йому и сломал!.. Маты ридна...,-- бабушка ладошку прижимает к щеке, головой качает, убиваясь от жалости, вспоминая ужасную картину, -- Здоровэнна коняка!.. Лежит, плаче, шо дитё, трясётся весь от боли... Кость торчит... Мама дорога-а-а!.. И Витя рядом плачет... А уже батько по полю мчится!.. Кто-то ему сказав... Так если б не остановили мужики, ей-богу убил бы он Витю... Повисло несколько мужиков на батьке, и не дали... Ей-богу...
...-- А Зина потом совсем чуднАя стала... ЛюдЯм в глаза не смотрит... Ходит виноватая... Люди-то всё видят...
-- Когда коров забирали, то та Фенька-ряженна комиссарша уже первая в хаты забегала, акты составлять... Знала, где бабы добро свое хранят*, и рыскала... Без свидетелев... А один мужик тёлку зарезал, и в яму... Жена его померла, и он с дитями один жил... Так вин то мясо зарыл во дворе, а сверху соломой покрыл, да й ще будку собачью поставил з кутятами... Коммунисты явились искать, та й долго не могли понять: Шо такэ? Куда тёлка подевалась?.. А Фенька у того мужика сына маленького в угол увела, та всё у него выспросила... Полтора годика дитю, всё рассказал, как есть, так мол и так, батько под будкой мясо зарыл ночью... Мясо достали, и бильше того мужика никто не видав... А всех его детей в детдом...
... А с детдомов в то время урки выходили такие, что не преведи Господь!.. Баба Таня рассказывала, поучала внучек:
-- Не дай Бог, если кто увидит, что какой человек ворует что-то, или увидишь, как кто кому в карман лезет, лучче отвернись и иди!.. И молчи за ради Христа!.. По глазам бритвой... И всё!.. И не найдут потом... О какое время було...
-- Так и ту Зину потом нашли на мосту... И чё она по тому мосту шла? Бог его знает... А нашли её, и у ей горло до смерти порезано... Холодная уже... Потом люди говорили, что они с Фенькой домик получили от раскулаченных казаков где-то в Тбилисской, и Фенька совсем уже комиссаром ходила, в красном платке всё в сельсовете сидела, а люди ту мёртвую Зину узнали, и говорили, что Зина тот раз гуляла вся в золоте... И бусы на ей, и кольца десять штук... Нейначе Фенька вырядила...,-- баба Таня выждала задумчивую паузу, и очень тихо подвела итог:
-- Вобщем сука була йще та...
----------------------
Знала, где бабы добро свое хранят*-- а там и знать особо не нужно было. В российских деревнях до сих пор женщины хранят документы, деньги и украшения под подушками или между перин.

Песни.
...-- Отак и жили... Чтобы хату построить, само главно надо было наварить самогону, вырастить свинью, натаскать соломы и глины. Собирался весь колхоз, делали саман, привозили камыш для крыши... К зиме хата стояла, шо та кукла. После работы гуляли всем хутором. Песни пели. Какие песни! Сейчас близко таких песен нема... На строительство ходили все. Не дай бог, кто не прийде!.. К ним тоже не пойдут, и к йих детям тоже. И люди булы, як те дети. И ругались, и дрались даже, обиды друг другу высказывали, а подлости не було...
-- Та и всё воспитание було на песнях... Девушка парню отвечала:
... Построй хату с лебеды,
А в чужую не веди!
А то замуж не пиду...
то значит, сам стройся, нечо на шее у родителей сидеть... Жили большими семьями, выращивали пшеницу, детей долго не отделяли. Отделиться от отца - заслужить надо було!
... Ой ты хмелю...(где мать сыну не дае жениться на старой бабе с выводком, и сравнивает молоду жену якось солнце, а стару - то как луна, шо свите, тай ни грие...)
А ещё пели часто, щеб молодые слухали:
Як задумал старый дид другий раз жениться...
Молода хоть и пийде, та не поцелуе!
А хоть поцелуе, отверенетца плюне...
А про Галю? Писня така була про Галю непутёву, шо с пьяными казаками гулять пошла, а те увезли, та й прицепили косами до дуба для смеху...
Ой, ты Галю!.. Галю молодэнька...
Отак мать моя поёт, та й смеётся, а сама на дочек смотрит тайком, щёб видели, ни чого в том смешного нету... Все хохлячи песни с умом, та с разумом...
Отак и жили...
А на Кубань Скорбы* пришли с Полтавы... Мне бабушка тоже, як я тебе, говорила давно... То на быках ехалы, то пешком... А другой дед семью свою привёл сюда с Тульской области, где был хорошим мастером, кузнецом...

---------------------
Скорбы* -- (ударение на "ы" ) . Так дедову фамилию Скорбин старики произносили только в семье. Вообще фамилию эту я ни где больше не встречал, ни в архивах, ни в летописях. Даже похожего ни чего не встречал. Один раз только в записях Щедрина промелькнуло короткое воспоминание, что некий священник служил в неком приходе, и фамилия у него была Скорбищенский. И то мне греет душу, так как прадед мой, Леонтий Пантелеймонович, якобы слышал от отца, что один из предков наших был священником, и даже людей лечил словом, "бо дюже вумный був".