Артурчик, помню, как-то так трепался...

"... Вот что в голову вам сейчас взбредёт, то и пишите, пожалуйста. Всё-равно читать будет интересно, я уверена."
(из сообщения, Надежда Филиппова, г. Могилёв)

... Как-то в совсем ещё сопливом отрочестве, помню, зачитался я сдуру Шопенгауэром.
И в трактате "Истории вселенского пессимизма" в голову мою какого-то лешего затесалась одна интересная тема.
Короче говоря, пишу, чё в голову взбрело.
А взбрело вот чего.
Артурчик предположил, (а хлопчик он здравый, уверяю вас, Надюша!) что каждое сообщество, каждая цивилизация, каждое поколение, если хотите (эт я своими словами сейчас, по памяти, чтобы не утомлять вас) - развивается, живёт и строит отношения по определённой формуле. Что-то типа алгоритма. Как в любой тюремной зоне свои "понятия", якобы.
И насчитал Артур таких формул четыре штуки.
Ну, насчитал, и насчитал, скажете вы, а нам-то какого хрена от этого? Да мало ли там по свету философов? Особенно сейчас - зажмурься и плюнь, обязательно в философа попадёшь. А я всё твёрже прихожу ко мнению, мадам, что Артурчик был прав, чёрт башкатый, и, мало того - я и сам на своём веку проживаю именно в им установленном порядке очередную формулу.
Первую формулу отношения нашего, он заключил в понятие "Человек человеку друг".
Да, действительно, и вы не дадите мне соврать, как всегда - это было такое время, когда мы были друзьями.
К нам в квартиру запросто заходила соседка тётя Люда (даже без стука!), просто толкала дверь и кричала с порога:
-- Валь! Вы дома? У тебя сода есть?
-- Люд, на кухне посмотри! На полочке там!,-- кричала мама из ванной, грохоча стиральной машиной.
И тётя Люда шла на кухню, мимоходом потрепав меня за вихры, брала, чего ей надо, и выходила:
-- Володьку моего в магазин не выгонишь, паразита!..
Такие, примерно, были отношения.
Мы с пацанами "шли на море", и запросто стучали в любую квартиру на первых этажах любого дома:
-- Дядь, дай попить.
Дядька давал попить, совал жменю конфет, и грозил пальцем, поглядывая на надувной круг и малышню с нами:
-- За малыми поглядывайте там...
Такой же незнакомый дядька мог запросто цыкнуть нам на улице:
-- А-ну, не ломай куст! По шеяке захотели?
И мы притихали мгновенно, ибо знали наверняка - схлопотать по шеяке от любого взрослого можно запросто, а если ещё и знакомый какой дядька попадётся, так он ещё и домой за шиворот приведёт, а там мама добавит.
Примерно так. Мы все были - друзья и знакомые.
И вот, мы постепенно привыкаем к этому состоянию так, что переходим в другую фазу. Мы становимся до того "друзьями", что аж братьями. "Человек человеку - брат", говорит Артурик.
Соседи "додружились" до совместных детей, долгов и обид.
"Додружились" до того, что дружбы этой стало слишком много.
До тошноты.
И вы всё-таки зря пустили переночевать вчера эту пьяную соседку тётю Аллу!
И на кой вам хрен все её семейные скандалы и разборки?
Ну, а как же отказать-то было?
Вы у Аллы запросто трояк занимали, а ейный Вовка с вашей Танечкой в один садик ходят. То вы их забираете, то Алла, и воспитатель даже не заикнётся, что вы чужого забираете! Кто "чужой"? Смеётесь?
Да мы сейчас все братья!
На улице незнакомцу предложи:
-- Пиво будешь?
А он:
-- Вот сумку подержи, я сбегаю воблы возьму.
... И это братство плавно и неминуемо переходит в постылое панибратство.
И сумку так и не нашли тот раз. И тёте Алле уже дверь не открывают, ну её к чёрту, эту тётю Аллу, и соседи с четвёртого этажа додружились вчера до мордобоя, а теперь ходят хмурые.
И вот, протрезвев и подумав, наше общество входит в следующую фазу - "Человек человеку - волк."
Я помню это времечко особо.
В Москве машинально к женщине обратился:
...-- Изви...(не успеваю сказать "...ните. Подскажите, пожалуйста, на улицу Кирова мне - в ту сторону?" .)
Прижав сумочку к груди, женщина отскакивает на два шага, кричит визгливо:
-- Отойдите! Что вам надо?!..
Масса скандалов, нелепых слухов и очевидного злобного, перепуганного отношения к совершенно незнакомым людям.
Я помню глаза стариков.
...-- Женшшыну позавчера возле "Буратино" двое по голове кирпичом...,-- обхватив на животе сумки, две бабки цедят полушёпотом, чуть шевеля губами, чтобы никто не слышал,-- и сумку с пенсией... Тю-тю...
-- Угу,-- кивает вторая, понимая всё с полуслова,-- Запросто...,-- и косит по сторонам, готовая к самообороне...
-- А в среду квартиру в соседнем доме грабили... Девка орала, як резанная, всю ночь... Никто не приехал...
-- Угу...
И ничего никого не удивляет.
Все волки.
Во всём.
... У того деда инсульт, граждане. Не пьяный он! На тротуаре лежит полчаса, все перешагивают брезгливо.
... Да! А потом скажут - ты его по голове и стукнул!..
...-- Зарплату обещали... Год уже не платит, сука такая, и хоть бы что...
В "Союзпечати", на витринах, где были газеты "Труд", "Советский спорт", "Комсомольская правда" - порнографические карты, а сверху из динамика орёт на весь вокзал "Сектор Газа":
--... был я с "Явой" - а теперь я отсосу!.. "Яву", "Яву"! Пососи раззява!..
...-- Колька-то так и отсудил квартиру у матери... И сестру и мать по-миру пустил...
-- Угу...
...Но и эта фаза, как трепался Артурик, тоже не вечна, и мы, набычившись друг на друга досыта, устаём и от неё.
Мы переходим в фазу безразличного созерцания.
"Человек человеку бревно".
Да-да, именно "бревно".
Плевать.
Да пускай там хоть поубивают друг-друга...
...-- И шо толку? Вчера менты приехали, вроде успокоили, а через пять минут они опять орут с балкона...
-- Да пофиг.
...-- А та тётка после пожара по мусоркам побирается... Говорили сестра у неё в соседнем квартале, вроде... Директор колледжа...
-- Пофиг...
Пофиг, что фильм этот, выдвинутый на победителя в номинации "Лучшая историческая кинолента" - откровенная ложь и пошлость. Пофиг, что эта знаменитая певица совершенно не умеет петь. Пофиг, что в подъезде бомж живёт второй месяц.
...-- От "Алтына" и до самого Жигулёвска простояла в автобусе - ни одна сволочь место не уступает.
-- Угу...
Всем пофиг...
Да-да, Надюша, я помню и это времечко.
И вот, согласно трепотни Артура, все эти четыре фазы вращаются по спирали, сменяя друг-друга, и, как я лично считаю, мы только-только перестаём быть брёвнами друг для друга.
Хорошо бы растянуть подольше этот период, когда все мы для окружающих будем опять друзьями.