Для тех, кому хочется отвлечься.))) Но всё-равно - оставайтесь дома!

ПЕЛЬМЕНИ БЕЗ ВСЕГО.
из цикла "дикие люди"

Ну вот и подошли мы к последнему рассказу о диких людях. И будет он про счастье. Вы задумывались, что такое счастье? Когда Вы были счастливы? Когда закончили школу или получили диплом? Может свадьба? Рождение сына или дочери? Что должно случиться, чтобы Вы ощутили счастье? В том-то и дело, что - ничего. Для счастья нужно счастье, ощущение, которое через годы вспоминаешь и вновь погружаешься в «то» состояние.

Самое замечательное в моем рассказе, что все события действительно произошли в один день. И день тот, безусловно, счастливый!

Накануне мы с Виктором сделали ревизию продуктов в лагере. На гречке и рисе можно было протянуть ещё пару дней. Но не за таким меню едут к морю за тысячи километров. Хочешь-не хочешь, а завтра надо встать под рюкзаки и принести витаминов (в широком смысле). Отлавливая детей (три моих, два Виктора), каждому разъясняли глубокий смысл завтрашнего дня. Дети не любят сюрпризов. Если неожиданно предложить мороженку или пироженку, первый ответ будет «не хочу». Им надо привыкнуть к мысли, что счастье неотвратимо, и увернуться не получится.

Но в этот раз увернуться не получилось у нас. Через пол часа благая весть разнеслась по ущелью, и к нам начали подходить взрослые.
- Вы завтра в посёлок? Наших возьмёте? Нам только хлеба и так… мелочёвку всякую…
«Наших», т.е. не наших детей набралось на укомплектованный пионерский отряд времён Гайдара. Всех калибров и мастей.

Уром этот «Артек» растянулся по берегу на пол километра. Мы, как породистые овчарки, бегали вдоль колонны, оповещая детей в каком кафе встречаемся. Мой младшенький замыкал шествие. Мало того, что он с утра всегда был не в духе. Ему на ноги нацепили кроссовки! А в них шнурки! Завязывать шнурки – не барское дело. Пашка выработал спец походку. Обходя одной ногой другую, с распластанными на земле шнурками, он ни разу не споткнулся, но сильно тормозил движение. Стиль телодвижений напоминал собачку, которой впервые надели обувь. Кричать, беситься бесполезно. Всех, кто пытался ему показать принцип завязывания шнурков, Пашка игнорировал и снисходительно позволял завязать их, не прекращая движения.

В назначенном месте мы пересчитали детей по головам, спросили друг друга, сколько их было, когда выходили из ущелья, и, пожав плечами, пошли в гору за покупками. На обратном пути Василий резко захотел пить, и мы завернули в первый попавшийся магазин.

Магазин этот при советской власти был храмом торговли. Мраморные полы, стеклянная передняя стена. Здесь был универмаг. На первом этаже – отдел самообслуживания с курортными товарами. Дети с подводными масками шире лица и ластами на два размера больше ноги, дамы, примерявшие надувных утят себе на шею, и мужики с мечтой поскорее выбраться отсюда и глотнуть пивка. Шум-гам, неразбериха. На втором этаже поспокойнее – ночные рубашки, домашние тапочки, тройной одеколон и шампунь «Солнышко» … Теперь магазин был пуст, как Колонный Зал перед балом. В углу стояло несколько прилавков со спичками. На полках лежали кирпичи серого хлеба, на верхней полке – бутылки с выцветшим лимонадом.

За прилавком – дама без возраста. Кожа – цвета пресного теста, домашний халат со следами заготовок на зиму на пузе. Волосы покрашены марганцовкой и забраны в причудливую халу. Она даже глаза на нас не вскинула. Перед ней на прилавке лежал хлебный кирпич, по которому совсем недавно проехал трактор. Транспортное средство разломило хлеб на три куска. Тут не до покупателей. Она собирала три куска в единое целое и вопрошала: «На прилавок поставить?». Отпускала руки, хлеб разваливался: «Или кролям отдать?». Мы пошаркали, погремели карабинчиками рюкзаков, покашляли. В ответ: «На прилавок поставить или кролям отдать?». Из подсобки выпрыгнула другая тётка и удивилась присутствию покупателей. Мы попросили дать нам «Горячий ключ», и, желательно, холодный. Она кивнула и пропала в подсобке надолго. В пустом и гулком зале не прекращалось: «На прилавок поставить или кролям отдать?». Минут через пять скрипнула дверь подсобки, и оттуда вынырнул третий персонаж. Тоже удивился нашему присутствию, спросил, что нам надо, и пропал за дверью. Мы как завороженные смотрели на таинство с хлебом. «На прилавок поставить? Или кролям отдать?». Через пару минут заветная дверь шевельнулась, и из каморки папы Карло выпал разнорабочий. Он пытливо разузнал цель нашего присутствия. Мы доброжелательно поделились подробностями последних минут нашей жизни. Он с пониманием кивнул и пропал. Ещё через пару минут вышла та, которая выходила первая, увидела нас, вспомнила нашу просьбу и скрылась за дверью. «На прилавок поставить? Или кролям отдать?» - тётка в халате всё ещё решала очевидную задачу вслух. Наконец нам вынесли заветную бутылку. Пытаясь заплатить, бутылку поставили на прилавок. Стоять она не умела, дно как у неваляшки, пластик весь карябаный настолько, что не видно жидкость. Да ещё в придачу – тёплая! Но на капризы уже не было сил. Мы покинули заведение под «На прилавок поставить? Или кролям отдать?». На улице минералка из бутылки вылетела на асфальт с характерным свистом. Но оставшегося объёма хватило для утоления жажды. И мы радостно зашагали в сторону пляжа в предвкушении отдыха и еды.

Кафе представляло собой огромную крытую веранду с каменным полом. Пол остался от какого-то сооружения времён неолита, поэтому был качественным, состоял из огромных плит натурального происхождения. Вокруг него уже не первый раз строили. В глубине веранды находилась душная кухня и прилавок, прикасаться к которому не хотелось. Мы уселись поближе к улице, чтобы запахи «домашней кухни» не портили аппетит. Перед входом в кафе заманчиво полыхал мангал.

Немного остыв и попив любимых напитков, пошли заказывать шашлык. На пожелание купить три килограмма шашлыка продавец изъявил желание взглянуть на наши казначейские билеты. Мы послушно предъявили содержимое наших кошельков. Продавцу понравилось увиденное, и он предложил нам подождать за столиком. Но мы ждать не стали. Пошли покупать всякие вкусности к шашлыку. Маринованные баклажаньчики с острой начинкой, маринованный перчик, корейскую морковку, орешки и горячие хлебные лепёшки, обдающие вкусным паром, когда их ломаешь. Пару куриц-гриль и несколько рулонов туалетной бумаги, чтобы вытирать руки и разлитые жидкости. Когда вернулись, шашлык был готов, и нас пригласили поприсутствовать на обряде обвешивания и обсчёта.

Шашлычник явно нервничал в предвкушении большого куша. Он последовательно взвешивал три блюда с мясом и заносил в калькулятор показания. Но после взвешивания второй тарелки никак не мог вспомнить, какую тарелку ещё не взвешивал. Мы, глотая слюну, обречённо смотрели на остывающий деликатес. Наконец он совсем выбился из сил и отчётливо произнёс: «Пойду-принесу мозги помощнее». Сказал и пропал в темноте веранды. У меня перед глазами проплыл образ огромного негра-гидроцефала, у Вити – студента-недоучки. Через пару секунд продавец вернулся с калькулятором размером с энциклопедию. «Совсэм другое дэло!»,- сказал он, и быстро закончил подсчёты.

Дети радостно встретили настоящую еду. Макая лепёшки в соусы, жадно отрывали курам руки-ноги и заедали мясом. Мы потягивали тёмный «Туборг» и были на вершине блаженства. Только Витя периодически вскакивал, пропадал на несколько секунд и возвращался, плюхаясь на стул.
- Ты чего подпрыгиваешь? Вроде, всё есть….
- Пельмени…, - и Витя махнул головой в сторону Васи.
У Васи была аллергия почти на все виды продуктов. Ему даже свежий воздух не всех сортов подходил. Из всех явств, что были на столе, ему нельзя всё.
- Пельмени? А что с пельменями? Ты уже почти час подскакиваешь… Уже десять раз можно сварить за это время.
- Нет, только четыре. Вася хочет пельмени! Сметану ему нельзя. Я попросил сделать без сметаны. Они сказали, что не могут, т.к. сметана включена в стоимость. Я им сказал, что заплачу и за сметану, и за ещё одну порцию пельменей, только чтоб сметану не лили. Они говорят, что тогда польют маслом. Масло тоже нельзя. Я умоляю их приготовить пельмени «без всего». В самих пельменях ничего нет, поэтому их можно.
- Ииии?...
Витя махнул в сторону прилавка. На нём стояли четыре тарелки с пельменями, залитыми сметаной.
Когда в очередной раз позвали к прилавку, я тоже пошла. В молодости я была уверенна, что могу всё. А уж добиться «пельменей без всего» - и подавно.
Из глубины тёмной дымящейся преисподнии показалась повариха. Тарелку она несла как-то неестественно высоко, словно жареного лебедя к царскому пиру. И вот когда мы четырьмя руками вцепились в кусок фаянса, а две руки поварихи от него ещё не отцепились, тётка в белом халате, которая дремала, облокотившись на огромную кастрюлю со сметаной, приоткрыла свой драконий жёлтый глаз. В зрачке отразилась тарелка пельменей, и зловредный половник, взметнувшись, чпокнул сметану сверху. Что воскликнула повариха, я тут писать не буду. А мы вернулись за стол, боясь встретиться взглядом с шестилетним мальчиком. Как ему объяснить, что «пельмени без всего» - очень сложное блюдо?

Все наелись и напились. Дети побежали рассматривать ларьки с нехитрыми сувенирами. Домой надо вернуться с куском скелета краба на шее или пёрышком на деревянной щепке. Это обязательно! Потом, когда они вырастут, уже не будут нужны всякие ловушки для снов. А в детстве они просто необходимы, чтобы чувствовать себя причастным к вселенной. Я, Витя и Антон сидели лицом к морю и смотрели в никуда. Полный расслабон и отсутствие всяких желаний. Три часа дня. Набережная раскалена. А мы сидим в теньке и слушаем звонкий шум пляжа. И ещё какой-то звук… , который даже не интересно понимать. А это – не просто звук. Витя сидит рядом и орёт в ухо Антону: «Паша! Паша! ПА-ША!». Толчёк локтем в бок: «Это – Паша?». «Паша», - соглашаюсь я.
- Паша! Паша!
Я очнулась:
- Ой, это же Антон!
За соседним столиком обедала дама необъятных параметров, с ребёнком. Она была «одета» в раздельный купальник и обвязана большим газовым платком. Не знаю, как этот платок называется. Хрупкие девушки из него делают пляжные платья, замысловато завязывая на шее или талии. А на нашей соседке он еле сошёлся. В пластиковой шляпе с поникшим цветком она чувствовала себя светской львицей и знатоком правильного поведения, хлебая столовский борщ.
- Плодятся как кролики. Даже не помнят, как детей зовут.
Для завершения банкета купили арбуз. Килограммов десять-двенадцать. Осилили только половину. Старшие дети, купив чего-то запрещённого, по всей видимости, стали отпрашиваться в ущелье. Мы разрешили, взяв с них честное слово, что они будут купаться по дороге. Осталась малышня.

Шевелиться не хотелось. А тащить рюкзак – тем более. Я начала рассказывать Вите, как хорошо будет всем, если мы поплывём на катере. Витя был неумолим. У него на сегодня была запланирована антицеллюлитная программа. Ему целлюлит не грозил, а мой меня вполне устраивал. Я воспользовалась запрещённым приёмом:
- Дети, вы хотите плестись по солнцепёку с рюкзаками или плыть на катере?
Заручившись поддержкой детей, решили так: дети плывут на катере с рюкзаками, мы с Виктором идём пешком с документами, деньгами и арбузом. Перед такой перспективой Витя сощурил зелёные глаза, направил указующий перст в небо и сказал: «Надо купить картошки!». Через пару минут на столе материализовался ящик водки.
- А где картошка?
- А это и есть картошка!
Витя начал переливать бутылки в канистру. Мы стараемся стекло в ущелье не носить. Тяжёлое. Да и куда его потом денешь? Кафе замерло. Прохожий встал напротив стола и нервно сглатывал при каждом бульке. Через пять минут Витя сдал бутылки в магазин и сорвал там аплодисменты. Ему сказали: «Заходите ещё». Всё готово к отплытию! Детей погрузили на кораблик, а сами поплелись в сторону ущелья пешком.

Виктор нёс документы и деньги, мне был поручен арбуз. Пляж занят телами. Они уложены как пазлы. Где у одного выемка, там у другого выпуклость. Ногу поставить некуда. Но мы как-то справлялись, пока не упёрлись в огромный организм женской наружности. Он растёкся, повторяя каждый камушек. Где-то под ним было огромное полотенце, но по краям оно не выглядывало. Вся плоть была сожжена до дыр. Эти дыры были прикрыты разнообразной галантерей. Носки всех мастей и размеров, детские и мужские трусы…. Так выглядит содержимое нижнего ящика дачного комода, куда годами складывают вещи «вдруг пригодиться». Каким местом она хотела ещё загореть – это её дело. А вот как через неё перепрыгнуть….

Витя как-то спружинил и оказался на той стороне. Я начала искать узкое место. Переступить через ноги – наступишь на полотенце. Через лицо проносить кроссовки не хочется. Посередине – у меня длины ног не хватит перешагнуть. Когда я сконцентрировалась, и мой центр тяжести уже парил вместе с арбузом…, Витя резко обернулся, показал рукой в воздухе, как надо перевернуть арбуз, накрыв тётку, со словами «прикройся». В общем, повезло даме. Как я не плюхнулась ей на голову – не знаю. Везучая! Но Витю отругала, как та повариха с пельменями.
И вечер того дня был чудесным . Картошки хватило на всё ущелье. Но это совсем другая история….