Факты или вымыслы??? " История любви Левитана и Софьи Кувшинниковой. Продолжение.

Всем приветик



Продолжаем читать о Любви
Начало было здесь https://www.stranamam.ru/post/13853270/


А потом был мимолетный роман с Ликой Мизиновой, очаровательной, юной преподавательницей русского языка, в которую был влюблен даже сам Чехов.

Лика, стараясь вызвать в его душе ревность, поддразнивала писателя, рассказывая о Левитане и его ухаживаниях.
В одном из писем 1891 года, сообщая, что ее провожал домой от Чеховых Левитан, она пишет: «А знаете, если бы Левитан хоть немного походил на Вас, я бы позвала его поужинать».
Чехов, как всегда, шутил, но явно нервничал.
А между тем отношения Лики с Левитаном как-то развивались.
А потом она приехала к Чеховым под Алексин вместе с Левитаном!
Их встретили как обычно — тепло и весело.
Брат Антона Михаил вспоминал: «Она приехала к нам на пароходе через Серпухов вместе с Левитаном, и, откровенно говоря, нам негде было их обоих положить. Начались смех, неистощимые остроты Антона Павловича, влюбленные вздохи Левитана, который любил поманерничать перед дамами».

Спустя пару месяцев Чехов писал Лике: «Очаровательная, изумительная Лика! Увлекшись черкесом Левитаном, Вы совершенно забыли о том, что дали брату Ивану обещание приехать к нам 1-го июня, и совсем не отвечаете на письма сестры. Я тоже писал Вам в Москву, приглашая Вас, но и мое письмо осталось гласом вопиющего в пустыне».

А в это время Лика была в тверском имении своего дяди Панафидина Покровском.
Здесь ее уже поджидал Левитан, поселившийся вместе со своей неизменной спутницей Кувшинниковой рядом с имением Покровским в Затишье.
Чехов узнал, что Лика рядом с Левитаном, от самого художника. «Пишу тебе, — извещал его Левитан в конце мая, — из того очаровательного уголка земли, где все, начиная с воздуха и кончая, прости господи, последней что ни на есть букашкой на земле, проникнуто ею, ею — божественной Ликой! Ее еще пока нет, но она будет здесь, ибо она любит не тебя, белобрысого, а меня, вулканического брюнета, и приедет только туда, где я. Больно тебе все это читать, но из любви к правде я не мог этого скрыть».

И Лика приехала.
Об этом Чехов узнал из следующего письма Левитана.
Сообщая, что он читает рассказы Чехова и восхищается ими, особенно рассказом «Счастье», Левитан писал тут же: «Я вчера прочел этот рассказ вслух Софье Петровне и Лике, и они обе были в восторге. Замечаешь, какой я великодушный, читаю твои рассказы Лике и восторгаюсь. Вот где настоящая добродетель».
А Чехов писал Лике: «Кланяйтесь Левитану. Попросите его, чтобы он не писал в каждом письме о Вас. Во-первых, это с его стороны не великодушно, а во-вторых, мне нет никакого дела до его счастья». И далее следовало: «Будьте здоровы и щисливы и не забывайте нас».
Потом подпись в виде пронзенного стрелой сердца.
Антон Чехов

Понятное дело, Софья все это видела, страшно страдала, ревновала к молодой, красивой Лике.
И все прощала.
Понимала, что Левитан — большой художник, и как могла помогала ему творить и жить.
А увлечение Ликой оказалось недолгим.
Наверное, Чехов был прав, когда говорил, что Левитану больше нравятся дамы бальзаковского возраста.
Софья Петровна полностью завладела своим Левитаном, и это стало раздражать его друзей.
Было много таких, кто осуждал ее за столь безоглядную страсть, связь с мужчиной намного ее моложе, осуждали за то, что обижала она своего столь терпеливого и снисходительного ко всем ее безумствам мужа.
Явно недолюбливал ее и Чехов.

Это случилось в июле 1894 года.
Софья с Исааком тогда жили в имении Ушаковых Островно в Тверской губернии.
Имение принадлежало семейству Панафидиных, радушных, замечательных, необыкновенно милых людей.
Все в доме ухаживали за Левитаном, а он очень много работай — уходил подальше на природу, писал, но вечера и праздники проводил в окружении этих искренне восхищавшихся им друзей.
В конце лета в соседнюю усадьбу приехали хозяева, жена и дочери видного петербургского чиновника Турчанинова.
Узнав, что рядом живет знаменитый художник Левитан, дамы тут же решили нанести визит Панафидиным.
И вот, как рассказывала Щепкина-Куперник, тоже гостившая тогда у Панафидиных, знакомство завязалось.
Это были мать Анна Николаевна и две очаровательные дочки, девушки наших лет.
Мать была лет Софьи Петровны, но очень заботившаяся о своей внешности, с подведенными глазами, с накрашенными губами, в изящных, корректных туалетах, с выдержкой и фацией настоящей петербургской кокетки. (Мне она всегда представлялась женой Лаврецкого из «Дворянского гнезда».)

И вот завязалась борьба… Мы, младшие, продолжали свою полудетскую жизнь, катались по озеру, пели, гуляли, а на наших глазах разыгрывалась драма.
Левитан хмурился, все чаще пропадал со своей Вестой «на охоте», Софья Петровна ходила с пылающим лицом, а иногда и с заплаканными глазами…
Нам было жаль ее, но с бессознательной жестокостью юности мы удивлялись, что в такие годы можно любить… и говорили пресерьезно, что, когда нам минет 40 лет, мы… или умрем, или уйдем в монастырь!

Я уехала до конца лета, и еще осенью Левитан писал мне из Островно, извиняясь, что запоздал ответом на какое-то поручение: «…мои личные передряги, которые я переживаю теперь, выбили меня из колеи и отодвинули все остальное на задний план. Обо всем этом когда-нибудь в Москве переговорим. Живется тревожно… Все на свете кончается… и потому — черт знает что!» «Все на свете» кончилось полной победой петербургской львицы и полным поражением бедной, искренней Софьи Петровны».
Софья Петровна вернулась в Москву, одна.
А Левитан переехал к Турчаниновым.
Но там покоя у него не было.
Дело в том, что в него влюбилась не только мать, но и старшая дочь.
И Левитан, видно, заигрался в любовь и оказался в ужасной ситуации, а когда понял, как глубоко погряз во всех этих страстях, не придумал ничего лучше, как стреляться.
Правда, только ранил себя — ну не кончать же жизнь из-за этих пылких дам!

Но дамы перепутались и вызвали доктора Чехова, который, конечно же, приехал спасать своего любвеобильного друга. Кстати, и эта история нашла отражение в творчестве Чехова — в «Доме с мезонином», но на сей раз прототипы мудро решили не узнавать себя в героях повести.

Надо сказать, что чувство Анны Николаевны Турчаниновой оказалось настоящим — она оставалась с Левитаном до конца его дней, преданно ухаживала за ним, уже тяжело больным — у него всегда было слабое сердце.

( Анна Николаевна Турчанинова )
«Я выслушал Левитана: дело плохо. Сердце у него не стучит, а дует. Вместо звука тут-тук — слышится пф-тук. Это называется в медицине «шум с первым временем», — рассказывал в одном из писем доктор Чехов.

Великий русский художник умер 4 августа 1900 года.

Перед самой смертью он попросил сжечь весь его архив, все письма.
Оборвал все нити.

Софья Петровна тяжело переживала разрыв с Левитаном.
Она как-то вдруг постарела, погасла, и хотя по-прежнему принимала гостей в своем доме у полицейского участка, ездила со знакомыми художниками на этюды, играла на рояле, но что-то сломалось в ней, ушло из жизни что-то самое важное. Никто из окружавших ее людей не мог сравниться с Левитаном.
Она часто смотрела на свой портрет, написанный им, — тот самый, где она сидит в белом атласном платье.
Она свято хранила и портрет, и то белое платье, напоминавшее ей о лучшем времени ее жизни…


Когда Левитан умер, она написала воспоминания о нем.
Там, в этих воспоминаниях, нет ни горечи, ни зла, ни упреков.
Только добрые, теплые, трогательные слова о замечательном художнике, с которым ей довелось прожить рядом несколько лет…

( Вечер на Волге .Левитан)
Умерла Софья Петровна в 1907 году — ухаживала за одной одинокой женщиной, болевшей тифом, и заразилась.

«Она умерла совершенно неожиданно, летом, на этюдах, — пишет Щепкина-Куперник, — и, в сущности, умерла благодаря той самой старомодной скромности и «благовоспитанности», о которой я упоминала: ей нужно было принять сильнодействующее средство, а ее комната находилась рядом с комнатой мужчин, — и она предпочла не исполнить предписания доктора, чтобы не погрешить против своей конфузливости: результатом была смерть».

Где ее могила, неизвестно.
Прошло несколько лет, и брат Левитана Адольф Ильич вместе со своими племянниками, детьми сестры художника Терезы, решили подзаработать на знаменитой фамилии.

Они открыли фирму и стали продавать его полотна.

За истинных «левитанов» выдавались и картины, написанные Софьей Петровной.

Это было нетрудно — она была хорошей ученицей и уловила стиль учителя.

С тех пор у искусствоведов множество проблем с атрибуцией левитановских работ…

Собрано в сети.

Спасибо что зашли.