За расставаньем будет встреча

« И каждый раз навек прощайтесь,
И каждый раз навек прощайтесь,
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг!»
Александр Кочетков


Горлик… Так она называла его много лет назад, когда они встретились в читалке. Так было до развода. Разделили детей: сын – с ним, дочь – с ней, "бывший" переехал к отцу, одиноко жившему в просторной «сталинской» квартире.
Элка испытывала недолгое чувство эйфории и прилива энергии. Выдраила квартиру, поменяла обои, выбросила ненужные вещи, сделала перестановку, выделив отдельную комнату дочери. Подарила супружескую кровать подруге, а себе купила раскладной диван. Маленькая спаленка превратилась в уютную, чисто женскую горенку. Поставила напольную вазу с ветками осеннего боярышника, перевесила картины. Убрала свадебную фотографию. Хотела выбросить, да пожалела – уж больно хороша была девятнадцатилетняя Эля в свадебном наряде начала 70-х.
Позже Элина поняла, что погорячилась: поверила не мужу, не своей интуиции, а чужому голосу в телефонной трубке. Неприятно вспоминать, как стала она приглядываться к Грише, когда тот возвращался из командировок, принюхиваться к сорочкам, проверять карманы, кладя вещи в стирку, прислушиваться к звонкам... Что у нее было, кроме ревности и паники?
Как-то вечером, перед сном, она все-таки спросила, есть ли у него другая женщина.
— Ну, Элла, о чем ты только думаешь? Я похож на "спортсмена", прыгающего из койки в койку? Изменяю? Тебе? — он отвернулся.
Она пыталась все же расставить точки, настырно твердя о своих сомнениях.
— Да мне не в чем оправдываться, понимаешь, Элька?! Оставь... Не хочу слушать этот бред! Он был возмущен, рассержен и молча ушел спать на диван. Однако именно это и утвердило ее в своем недоверии мужу.
Не думала Эля, что ревность станет ее болью, навязчивым сном и явью. Ее злило, что он не кается, не умоляет остаться, и это только распаляло. Закончилась ее семейная жизнь тихим, интеллигентным разводом. Как ей хотелось отказаться от его фамилии! Но не решилась – из-за дочери. Готовилась к приездам сына, лепила любимые им пельмешки. Григорий поставил одно условие – общаться с дочерью, но видеть его у себя дома Эльвира Николаевна не хотела. Аннушка уезжала к отцу с ночевками, а после возбужденно рассказывала, куда они ездили втроем, в каком музее были, какой концерт слушали, что сказал папа, что учудил Димка.
Элина для формы выказывала заинтересованность, задав несколько вопросов, и занималась своими делами, внутренне радуясь, что следующая встреча дочери с отцом, как минимум, через неделю. Радовалась она и частым, продолжительным командировкам бывшего мужа, которые раньше просто ненавидела. Зато теперь — это была возможность, чтобы Анька подольше его не видела, не общалась, а сын пожил у матери. Почему она тогда думала, что может потерять дочь, что та уйдет к отцу и брату?

Возбуждение и ликование вскоре прошли, и Элла чувствовала только пустоту, которую ничем не удавалось заполнить. Мысли все чаще возвращались к «бывшему». Она звонила сыну, краешком сознания надеясь услышать голос Григория. Но чаще всего Димочка хватал трубку, радостно и слегка удивленно вскрикивал:
— Мама?!
Элина смирилась со своим выбором, и однажды снова стояла перед новым: вышла замуж за хорошего мужика. Вместе с его родителями уехала на ПМЖ, получив согласие отца несовершеннолетней Ани.
Позже сын написал, что у отца был обширный инфаркт, группа, получает пенсию по инвалидности. Закончив школу, Дима с отцом и дедом уехали в приморскую Нетанию. Это было начало 90-х…

С тех пор многое изменилось. Короткий второй брак, и Элина вернулась в Россию, не оформив развод, одна. Аня осталась. Училась в университете, обзавелась компанией друзей. Но главное, конечно, брат и отец. Она всегда чувствовала себя частью их семьи. И жить вдали от них?..
Мать не стала переубеждать дочь, счет был явно не в ее пользу: 1:3.
«Играем дальше!». — Сказала она себе и без надрыва попрощалась с дочерью и сыном.

* * *

Открыла дверь на громкий звонок — ее дети улыбались, довольные произведенным эффектом. Шумная, радостная встреча.
Расположившись за столом, говорили обо всем сразу, перебивая друг друга. Мать осторожно переводила взгляд с сына на дочь.
«Анька похорошела, хотя худючая, вся в отца… Димка возмужал после армии, появилась уверенность в себе, сыплет шутками, и тембр голоса точь-вточь отцовский…» — Эля задумалась, на миг «выпав» из разговора.
— Мам, ма!.. — Ты что не слушаешь? — Пробился к ней голос дочери.
— Слушаю-слушаю, доченька!
— Мы ведь не одни приехали… с папой.
— И где он остановился? — спокойно спросила, хотя душа встрепенулась.
— В гостинице.
— Н-ну, тогда, может, позовем отца на ужин? — Поняла-таки, о чем ее безмолвно просят дети.
— Ма, ты согласна?! — Димка, звони! Скажи, что мы все ждем!

Чувствовалось, Григорий не был готов к встрече. С несвойственной ему скованностью, поддерживал беседу, вставляя лишь короткие реплики, но больше молчал.
Элла была растеряна не меньше. Меняя блюда на столе, она незаметно поглядывала на него.
«Изменился… Морщинки. Глаза все такие же, голубые. Волна волос — соль с перцем. По-прежнему сухощавый, с молодой осанкой. Просто одет, но элегантен».— Она по-женски отмечала новое, появившееся в облике Григория. — «Ухожен. Конечно, не один, есть женщина. Всегда бабам нравился. Как же, «душа общества»! А… ну его! Нашла, о чем думать».

После ужина Григорий засобирался в гостиницу, но Аня с Димой, совсем, как в детстве, повисли, не отпуская.
— Мам, ну скажи ему, пусть останется с нами! Куда идти? Ночь, да пока доберется… Говорят, по Москве сейчас в одиночку не больно ходят.
— Ну, конечно, оставайся. Места всем хватит. — И впервые за вечер посмотрела на него, не отводя взгляда.
Глаза их встретились… Они стояли напротив друг друга, странно смутившись, не находя слов. А взрослые сын и дочь обнимали их. Любой со стороны подумал бы: счастливая, дружная семья...

Неожиданная встреча через много лет принесла Эльвире столь же неожиданный покой и забытое умиротворенное настроение. На следующий день, внимая просьбам детей и при одобрении их матери, Григорий переехал в Элкину просторную «двушку».
Постепенно скованность прошла, и «бывшие» уже свободно общались. Как-то вечером Григорий пригласил Лину пойти в театр.
«Пять вечеров» с Еленой Яковлевой в главной роли навеял ностальгию. После спектакля они, не сговариваясь, пошли не к метро, а немноголюдной ночной улицей, бесцельно сворачивая то в одну, то в другую сторону — это был их город. Шли молча, но молчание сближало сильнее слов…
— Ну, как ты? — Спросил Григорий, приостановившись.
Кратко, не вдаваясь в подробности, она рассказала, как жила последние пятнадцать лет. Женщина говорила, он слушал, без вопросов, которые, однако, так хотелось задать.
— А ты как? Женился? — Спросила Элина.
— Э-э, стар я для этого. Кому такой нужен? — Отшутился он, и улыбка коснулась уголков губ.
— И все же, как твоя жизнь, Горлик?
— Все хорошо, Эля. Все нормально. Плохое унесло ветром... — Ему, как и прежде, сдержанному в проявлении эмоций, не хотелось «выворачивать» душу перед бывшей женой, хотя и понимал, что это не просто вежливое женское любопытство.
Выходя из лифта, он взял ее под локоть, поддерживая. Элла почувствовала его тепло, словно удар током. Разволновалась, но не отдернула руки. Она ... соскучилась за ним, бывшим мужем... А сейчас? Кем он был дня нее? Кем?

* * *
Он прилетел к ней на Новый год, без детей, и опять был праздник для двоих. Но недели промелькнули быстро, и Григорий вернулся домой. Потом она провела свой отпуск в осенней Нетании...
Так и жили: он – там, она – здесь, на разрыв, но не решаясь сделать еще один шаг. Обстоятельства…
Она страдала от неопределенности отношений: никто из них не произнес «люблю» или хотя бы «вернись», словно боясь повторить те первые, сказанные в молодости. Однако они скучали друг за другом, сильно и беспокойно, как когда-то. Обстоятельства…

* * *
В аэропорт Элина приехала загодя. Чтобы не задремать, она прохаживалась по ночному залу ожидания, поглядывая на мигающее табло. Строка рейса поднималась все выше: скоро!
В последние дни мысли Эллы были связаны с Григорием. Неопределенность их отношений угнетала женщину. Почти два года прошло, а они тянут, находя «обстоятельства». Оправдание собственному страху? Боятся потерять привычное? Боятся снова начать вместе, с чистого листа? Тогда зачем эти встречи? В их-то возрасте?
Элина решила: она поступит так, как скажет Горлик, примет его решение как свой выбор, и будь что будет.
Женщина в очередной раз подошла к табло, пробежала взглядом вверх – вниз, но строка со знакомым номером рейса исчезла.
Недоумевая, направилась к справочной. Там уже толпились встревоженные люди.
Элла ждала, оцепенев от нарастающей тревоги, и неосознанно шептала – молила небо отвести беду. Душа металась от страха к надежде.

— Самолет, выполнявший рейс 432, потерпел аварию при заходе на посадку…
Прошу всех…
Седой мужчина в летной форме обязан был встретиться с глазами каждого, приняв вину на себя...

«С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь…»


П.с.
В год затянувшейся депрессия я начала записывать случаи из жизни, публиковала заметки, находя отклик у читавших их.
Всё проходит, выбралась из депрессии. Осталась страница на сайте, на котором теперь лишь изредка заглядываю...
Публикуемая здесь история -- из тех, давних.
Имена, место действия и прочее -- возможны только случайные совпадения.