Блеск петербургского бала

«Образ жизни вельмож был гостеприимный, по мере богатства и звания занимаемаго; почти у всех были обеденные столы для их знакомых и подчиненных; люди праздные, ведущие холостую жизнь, затруднялись только избранием, у кого обедать или проводить с приятностию вечер».

В русской культуре классический период бала соотносится со второй половиной XVIII — первой половиной XIX века.

Балы в столице устраивались также в петербургских клубах, дворянских и офицерских собраниях по случаю как государственных, так и календарных торжеств как официальные собрания.

Социальная значимость бала в светском обществе становится необыкновенно высокой. Даже факт простого присутствия на балу обозначал принадлежность к высшему обществу. Хотя позднее традицию устраивать балы переняло и купечество. Но, несмотря на то, что иногда туда приезжали и дворяне, например в знаменитый купеческий Шустер-клуб, участие в этих балах было значимо лишь в среде купеческого сословия.

По описаниям современников, вечером к назначенному часу дом, дающий бал, непременно превращался в волшебный замок – пышная иллюминация, ливрейный лакеи на ступенях, хозяин и хозяйка, лично встречающие гостей, пышно убранные залы, великолепно сервированные гостиные и т. д.

Еще до начала бала в первых залах парадной анфилады второго этажа собирались молодые люди, начинались приглашения на танец. Барышни записывали номер танца и фамилию кавалера в бальную книжку, которую называли по-французски carte de ball. В течение вечера можно было вписать на свободное место танец и кавалера.

Все части бальной церемонии также были жестко регламентированы этикетом, имелось свое начало, последовательность и финал тожества.

Как только приезжали самые высокие гости — главная пара, хозяин с хозяйкой отходили от дверей, и в этот момент объявлялось о начале бала. Первым танцем был полонез – это был неизменный придворный танец Франции и всей Европы. В России, видимо, в связи с польским происхождением, его называли на русский манер польским. Полонез был своеобразной прелюдией к основному действию, это был танец-парад, танец-представление, в котором четко соблюдалась «Табель о рангах» и особенно акцентировалась светская иерархия. Когда бальная церемония происходила в аристократическом особняке и на ней лично присутствовала августейшая персона, то право открытия бала, разумеется, принадлежало ей. Император проходил первой парой, ведя под руку хозяйку дома. За ними следовали гостеприимный хозяин с императрицей.

За полонезом шел вальс, который был необыкновенно модным в первой половине XIX века. Это был молодежный танец, и воспринимался он как «актуальная альтернатива» классическим этикетным танцам старого времени. Кульминацией бала была мазурка, которая предполагала мужское соло, смену танцевальных стилей и импровизацию. Этот танец требовал серьезной хореографической подготовки. Во время мазурки разворачивалась центральная интрига бала, происходили главные разговоры, так называемая «мазурочная болтовня». По окончании первого тура наступал перерыв в танце, кавалеры могли угостить дам, преподнести им цветы и затем включиться в следующий тур. Финалом бала был котильон – танец-игра, особый вид кадрили, с различными игровыми моментами. Это был самый веселый, непринужденный танец, включающий множество шутливых вариаций.

Драматургически бал развивался, проходя строгую форму торжественного балета – полонеза – и превращаясь в вариативные формы уже просто хореографической игры. Событийно все точки над «и» расставляла мазурка, а котильон уже ничего не решал. К этому моменту драматургический конфликт подходит к завершающей фазе, и этот танец носил характер легкости и шутки.

Поэтому и взаимоотношения участников бала можно рассматривать как один из видов игрового поведения. Бал являлся одним из обязательных элементов кастового образа жизни столичного света, он так же, как игра в сумбурной жизни, создавал «временное, ограниченное совершенство». Участников бала объединяло понимание собственного статуса и чувство сопричастности дворянскому сообществу, которое было схожим с командным чувством любых игроков, если выражаться современной терминологией.

Несмотря на то, что балы и приемы никогда не ускользали от пристального внимания хроникеров, тонкости и подробности взаимоотношений в свете, детали светских интриг, по-настоящему понятные лишь самим участникам происходящего, по неписаному закону никогда не выносились за пределы дворцов и особняков. Иными словами, это наша игра, а не развлечение для посторонних.

Разумеется, аристократический бал, как и другие торжественные события и увеселения высшего света, был необыкновенно притягателен для представителей других сословий, но совершенно для них недоступен. Различие сословных традиций и невозможность их преодоления, с одной стороны, порождали конфликт, а с другой стороны, являлись закономерностью в общем культурном процессе.

Правила поведения в бальном зале можно сравнить с театральным действом, где игра актеров ориентирована одновременно на партнера и на зал. В бальном зале образуется как бы двойной театр, в котором играется пьеса с непосредственным партнером, от которого и зависит то, как эта пьеса будет сыграна. В то же время игра велась и со «зрительным залом», чья реакция была чрезвычайно важна.

С точки зрения театральности, композиция бального зала имела центр, выполняющий функцию сцены, на которой происходил непосредственный спектакль – бальные танцы. Вокруг сцены располагались места для зрителей. Драматургический конфликт заложен в главной интриге бала, основанной на самых волнующих моментах приглашения к танцу, количестве «свободных» и «занятых» танцев. Во время бала непрерывно менялись ролевые отношения между «артистами» и «зрителями», то есть танцующими и наблюдающими. В танцевальном зале всегда были постоянные зрители, которые уже не танцевали, а только наблюдали, они являлись носителями традиций и «знатоками» всех светских правил и интриг.

Как уже говорилось, стиль поведения на балу во многом был продиктован решением праздничного пространства, и поведение участников, включающее всю знаковую систему светских обычаев, прихотей, забав, точных «действий» с разнообразной бальной атрибутикой, в свою очередь, «декорировало» это пространство. Ориентированность праздничного пространства «на красивость», эстетичность в бальном зале реализовывались через бальные туалеты, украшения и систему «праздничных вещей», имеющих прикладной художественный смысл. Бальные книжки, цветы, табакерки, перчатки, трости и другие непременно изящные атрибуты предполагали не менее изящные действия с ними, которые создавали определенную театральность пространства и театральность поведения, которая, прежде всего, поддерживалась главным действием на балу – танцами.

Бал – принадлежность дворянского сословия, жестко ритуализированный вид увеселения, требующий исполнения строгих этикетных правил, имеющий свой язык, свою знаковую систему. Стиль поведения, отношение к тому или иному участнику бала акцентировали «расстановку сил» в свете, а это было необыкновенно важным проявлением положения в обществе. Ю. М. Лотман замечает, что на балу «реализовывалась общественная жизнь дворянина: он не был ни частное лицо в частном быту, ни служивый человек на государственной службе – он был дворянин в дворянском собрании, человек своего сословия среди своих». Взаимоотношения на балу разыгрывались по строгим правилам кастовой группы и понимались ее членами по едва уловимым знакам.

На частный бал приглашалось до двухсот-трехсот человек. В императорский дворец бывало съезжалось до нескольких тысяч человек, среди которых наряду с придворными приглашался весь дипломатический корпус, столичный свет, заезжие знаменитости и хорошо танцующие молодые офицеры для дополнительного составления танцевальных пар. Столь широкий круг приглашенных требовал соответствующего количества помещений. Они включали в себя непосредственно танцевальный зал, гостиные, залы для игры в карты для нетанцующих, буфетные, в которых на столах располагались напитки, фрукты, сладости, на отдельных столах были приготовлены изящные букеты живых цветов и прелестные бутоньерки с конфетами, которые кавалеры могли преподносить дамам.

Ежегодно в самом большом (Николаевском) зале Зимнего дворца устраивался главный бал. Этот бал открывал сезон, длящийся потом от Нового года до Великого поста. За балом в Зимнем дворце нескончаемой чередой тянулись бальные церемонии в великокняжеских и аристократических домах. Балы давались по определенным дням как самостоятельный вид дворянского собрания и по случаю календарных праздников как одно из главных событий торжества.

Состав участников в основном был традиционен. Среди обязательных приглашенных – статс-дамы, камер-фрейлины, гофмейстерины, фрейлины их величеств и их высочеств, супруги офицеров, бывшие фрейлинами, начальницы институтов, члены Государственного совета, статс-секретари, министры, товарищи министров, свиты его императорского величества, дворов их высочеств: государя наследника и великих князей. В придворный бальный список обязательно включались все взрослые члены императорской фамилии.

Каждый бал был как бы блистательным «балетным парадом», конечно, не военным парадом на площади и не шумным праздником на Царицыном Лугу. Это был грандиозный «светский парад», демонстрирующий церемониальные тонкости дворянской культуры и особый тип поведения, во многом продиктованный игровым, театральным и зрелищным пространством дворянского бала. И, разумеется, этот праздник имел свои особенности, которые были напрямую связаны со всем петербургским стилем, придворным смыслом и столичным блеском.