Промолчу...

Напротив нас из темноты бесшумно вышел высокий худой парень.
Я уже стал постепенно различать их, кажется. Если они, конечно, не замирают неподвижно. А совсем недавно я неприятно недоумевал всё чаще, что действительно не могу с первого взгляда определить, кто это, парень или девушка? Одежда одинаковая, и причёски, и фигуры тоже, а в курточке и вообще... Не разберёшь...
Паренёк, лет двадцати, я думаю. Ножки тощие. Рюкзачок детский, обязательный...
Украдкой озираясь, он постоял пару минут, медленно вынимая из себя что-то, осмотрел угол стены, поклокотал негромко, и стал быстрыми чёткими жестами пачкать стену.
Псссс... Пс... Псссссс! Чертит ярко жёлтыми линиями из баллончика, выводя буквы.
Вот он!..
... В Тольятти новая мода. Везде, где только можно, встречаешь корявые хлёсткие надписи с явно выраженным почерком. Один вот такой товарищ рисует огромными цифрами "157" который год. Под мостами, на стенах домов, на столбах. Этот вот пишет "Блеск!"... Тот стены гадит чёрной краской. Этот - только жёлтой.
Игра какая-то, что ли? И ведь если бы красиво писали-то...
... Надписи дворники замазывают побелкой, закрашивают, а чаще такие-же вот "художники" просто загаживают, дописывая, либо рисуя поверх.
Только покрасили все трансформаторы в приятный и свежий серый, как на следующий же день поперёк будки нетвёрдой рукой выведено в метр высотой "157". Потом рядом кто-то нарисовал рожу, переделав "5" в свиное рыло, кто-то тоже пытался добавить, но, видимо, краска кончилась и сверху просто вывели огромную синюю каракулю, и в стороне "добили" баллончик несколькими точками, а поверх всего этого ярко и жирно жёлтым - "Блеск!" Территорию они так метят, что-ли? По-собачьи...
И стоит будка, словно изнасилованная, от стыда сгорает, глаз поднять не может...
... В окне дома, на котором рисует ночной незнакомец, отодвинулась занавеска. Через минуту из-за угла выскочил косматый дед с шваброй:
-- Ты что ж, сука, делаешь?!
Парень отпрыгнул, уворачиваясь от швабры, и та сломалась пополам о стену, он упал на тощую попу, вскочил, и, роняя баллончики, шумно рванул сквозь кусты. Дед рванул за ним.
Я плохо вижу в темноте, но ещё минуты три я отчётливо видел, как спотыкаясь и падая, парень несётся вдоль ул. Коммунистическая к Речному вокзалу, а злющий дедок, в который раз, с силой запустив в него своё "копьё" и промахнувшись, и сатанея видимо от этого, снабжает парня увесистым пинком, и, резво подняв на бегу своё орудие, опять догоняет, приноравливаясь метнуть, словно Гектор в Ахилла...
... Дед вредный. Угол дома, который занимает его квартира, дед обсадил кустами, самолично ухаживает за углом. А угол выгодный - выходит прямо на перекрёсток, со всех сторон просматривается. Для надписи - пальчики оближешь. И вот охраняет свой угол дед. А угол на себе хранит шрамы былых боёв. Вся стена в длинных штукатурных полосах. "Художники" пишут, утром дед злобно замазывает. Аккуратно, геометрически.
...-- Убьёт же так...
-- Точно "убьёт" когда-нибудь,-- соглашаюсь я.
... А действительно? Долго, что ли? Убить-то? Парень тот то об бордюр споткнётся, пузом по асфальту проедет, то в урну на бегу врежется, опять кубарем покатится. А деду только этого и надо. Ускоряясь, он бьёт в парня, словно пенальти пробивает. От души, на выдох. Не мудрено так и убить-то, ей-богу... Дед крепкий. Смотри вон... Как сайгак бегает...
...-- Да запросто... Помню, у нас тоже случай был... Мужик работал с нами. То ли "Рамиль", то ли "Равиль", не помню уже... Тихий мужик... Работяга. Сварщик. "Ни каких притензиев по работе", как Петрович говорил. Бугор наш. С мужиками соберёмся, бывало. Посидим тихо. И Рамиль с нами. Пять минут посидит для порядка, накатит пару стаканов, и прощается. "Домой,-- говорит, -- надо..." Ну, домой, так домой. Тихий мужик... Работает хорошо, а не слышно его и не видно. И вот как-то слышу, "забрали" нашего Рамильку. Шо такое? "Убил!",-- говорят. Я - "Как "убил"?!.. А вот, говорят... Взял, да и убил... А оказывается, жил наш Рамилька один где-то в коммуналке, на Никонова. Одна комната, чистота, порядок. И вот собрались мужики где-то там на кухне, чё-то отмечали. Да и Рамилька с ними нет-нет посидит, бывало, для приличия пять минут, и опять же, пийсят грамм выпьет, и извиняется, мол, всё, на работу завтра рано. А тот раз мужики сами сидели. Без него. Сосед к Рамильке заглянул, мол, "пошли, Рома, посидим по-соседски!", а Ромы дома нема, Рома в душе. Сосед кричит в коридор "Рома, я у тебя кружку взял! С тарой у нас проблема! Домоисся - приходи!". Рамиль домылся спокойно, по коридору проходит, улыбается. А через минуту прилетает к мужикам, злой, как чёрт:
-- Где кружка?!!..,-- кричит.
Мужики удивились:
-- Ты чё орёшь, Ром?.. Вот твоя кружка. Садись, посидим.
А Рамиль вне себя. По столику глазами зыркает, как волк, кружку свою ищет. А в кружку уже и нолито. Мол, садись, мил человек.
А тот звереет. Хочет кружку схватить. А один из мужиков ему вежливо:
-- Ты чего так, Рома?.. Садись...
И хочет тому кружку подать, да роняет её, и кружка об пол вдребезги...
Вот тут Рамиль-то...
Не смогли оттащить. Забил насмерть... Кулаками. Даже горло зубами пытался рвать, говорили...
Ну, и посадили Рамильку-то... Надо-олго посадили... За кружку! Ни чё на суде не сказал.
Мужики языками цокали:
-- До чего нервы-то довести могут... Из-за кружки человека убил!..
А когда комнату Рамилькину освобождали, вещей-то там с гулькин нос. А глядят - портрет на полочке стоит, с иконами рядом. Крещёный-то Рамилька был... А на портрете жена его улыбается с этой кружкой в руках. При родах, говорят, умерла... И она и дитё...
...-- Быва-ает...,-- закуриваем, вздыхаем понимающе,-- Конечно бывает... Тут и не захочешь, убьёшь...
Фонарь, крепившийся деликатно до этого, напрягся, согревшись, и, мягко "трынькнув", загорелся в пять раз ярче. И наступила ночь...
Это со стороны легко рассуждать о гуманности и мораториях. Это очень легко. А у нас тоже в посёлке дело было. Дурак один работал на грузовике. Весёлый мужик. Шумный, шебутной. Мотается, как оголтелый. Шум-гам от него по посёлку. Не сидит без дела человек. Деньгу зарабатывает. Каждый час у него "левак". На обед домой несётся, по дороге "калым" отхватит... Кому песка ко двору полкузова скинуть, кому дровишек, кому уголь. И вот была у этого весельчака такая забава - собак бродячих давил. Сколько раз ему, мол, чё ж ты делаешь? А тот ржёт:
-- Нечего заразу разводить!
И в посёлке действительно, смотришь - бродячих собак-то и нету. Всех передавил. Как специально охотится. Скорость наберёт, перед самым кюветом вильнёт мастерски - только визг, и всё. На помойку уже штук десять увёз... Люди бухтели-бухтели, да и успокоились. И собаки кончились, и все как-то привыкли, да и толку! С него, как с гуся вода! Рожа весёлая, довольная, на такого долго не наругаешься. Дошлый спец! Псину в секунду кончит, за хвост - и в кузов. Был пёс, и нет пса. Разговоров-то!..
И вот как-то торопится он до дому, и видит у соседского забора псина чёрная роется в песочной куче. Аж с обочины пришлось съехать, чуть вишенку не сломал, впечатал животину в песок, задними колёсами песочную кучу пополам разметил, псина даже вякнуть не успела.
Ну, и выходит...
А его жена на заборе висит. Руками держится, а голова болтается. Криком кричит, с ума сходит. Не успела добежать.
Сынок его это в первый раз со двора вышел. Три года мальцу. В чёрных трусах на песочке играл... Раскопали когда, а там и соседский. С лопаткой в ладошке...
И как тут?.. Не убить...

... Мимо неспешно прошли девушка с парнем.
У красавицы фигура "восьмёрочкой". Сейчас таких мало. Глаз не оторвать. Пригляделся, аж сердце забилось - коса!.. Ей-богу, граждане! Коса до пояса!.. Вообще, экзотика...
Я под своими окнами формирую сирень. Пятый год убираю побеги и нижние веточки, получается деревце. Маленькие пока три красавицы в полтора метра высотой вспенились бледно-сиреневыми соцветиями, стоят нарядные, словно за руки держатся, вот-вот запоют "Ромашки спрятались... Завяли лютики..."
Я загляделся на косу, когда парень ловко перегнул самую маленькую мою сирень, и отломил пышную верхушку. С удовольствием понюхал, скрыв всё лицо в букете, девушке вручил, улыбаясь...
Если б не коса... Ей-богу...
Промолчу...