Гайгеры (часть третья) Булахов

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
СЛЕДУЮЩИЙ УРОВЕНЬ БЕЗУМИЯ

1.

На крышу «Нивы» с большим ломом в руках запрыгнул Андрей Евгеньевич - пожилой мужчина, которого, Елизавета наняла охранником. Вставив лом между крышей и стенкой бассейна, он смял металл настолько сильно, что детям, попавшим в ловушку, не составило никакого труда выбраться из машины.
- Давайте, пошевеливайтесь! – закричал Андрей Евгеньевич.- У вас две минуты.
Пожилой мужчина двинулся быстрым шагом в направлении вишнёвого сада. Дети, молча, бросились вслед за ним.
- Кто вы такой? - на ходу попыталась узнать Маринка.
- Я «гайгер» под номером семнадцать, - сообщил пожилой мужчина. - Один из немногих, кто смог освободиться от влияния этого места.
- «Гайгер под номером семнадцать?» - удивилась вслух девушка. – Объясните, что это значит.
- Нет времени на объяснения, - произнёс Андрей Евгеньевич.
Пожилой мужчина вывел детей к высокому деревянному забору, на котором красной краской было нарисован треугольник с восклицательным знаком внутри.
- Только через забор с таким знаком можно выйти на божий свет, - сказал он, и, схватив Дашку на руки, посадил её наверх ограды.
Старшая дочь Сергея не растерялась, и смело спрыгнула с забора на другую сторону. Маринка за считанные секунды сама перебралась через забор. Андрей Евгеньевич схватил на руки Таньку и в какой-то миг успел увидеть её свирепый взгляд.
- Папа, ты плохой, - вскрикнула пятилетняя девочка и воткнула острый и длинный кусок стекла прямо в горло пожилого мужчины.
Андрей Евгеньевич уронил младшую дочь Сергея Визглова на землю и вырвал стекло из шеи. Внутри горла что-то забулькало, и брызнула артериальная кровь.
- Танька, ты чего? – прошептала Дашка после того, как «гайгер под номером семнадцать» рухнул на землю и закатил глаза.
- Что ты натворила, дурная?! - заорала Маринка. – Это не твой папа!
Танька повернулась к ним спиной и зашагала в обратном направлении.
- Куда она пошла? – спросила Дашка и сквозь слёзы потребовала. – Марина, скажи ей, чтоб она немедленно вернулась к нам!
- Сама скажи! – произнесла Маринка.- Если хочешь, чтоб она и тебя убила.

2.

Маринка схватила Дашку за руку и повела её к соседнему участку. Она помогла перебраться старшей дочке Сергея через металлическую сетку забора, затем перелезла сама.
Они тихонечко двинулись по тропинке к чужому дому, в окне которого горел свет. Слева и справа располагались грядки, на которых цвели странные растения с жёлтыми и оранжевыми плодами, похожими на абрикосы. Только плоды были совсем маленькие. Стебли этих растений тянулись по земле, опутывая, растущие рядом с грядками кусты и деревья.
Поражала неестественная тишина. Не было слышно ни птиц, ни людей, словно
здесь все давно вымерли. К подтверждению подобных дурацких мыслей на глаза Маринки попалась собачья будка, из которой торчала голова мёртвой собаки с облезлым сухим черепом. Над ней крутились громадные чёрные мухи, страдающие ожирением третьей степени.
- Куда ты меня ведёшь? – спросила Дашка.
- Сама не знаю,- ответила ей Маринка и остановилась на пороге дома.
- Давай, пойдём отсюда, – прошептала Дашка, не отличавшаяся особой смелостью. – Мне здесь совсем не нравится.
Маринка осторожно нажала на ручку трухлявой двери, и та резко открылась. Девушка ахнула, увидев перед собой лысого мужчину, как две капли похожего на её отца.
- Папа? – вскрикнула она.
- Дядя Семён? - взвизгнула Дашка.
- Проходите,- произнёс мужчина неприятным хриплым голосом. - Я измерю глубину поражения вашего мозга.
- Папа, что с тобой? – влетела Маринка вслед за ним в просторную комнату, по середине которой стоял стол с аппаратурой непонятного назначения.
- Девочка, я не твой папа,- спокойным невозмутимым голосом пояснил лысый мужчина. – Я гайгер номер сто восемьдесят шесть. Садитесь за стол.
Маринка и Дашка стали осматриваться по сторонам. Они увидели, что кроме стола с аппаратурой и шести стульев вокруг него в комнате ничего нет.
- Не бойтесь! – повысил голос мужчина. – Это не больно.
Маринка и Дашка сели на стулья.
- Скажите, пожалуйста, что с нами происходит? – попросила Маринка.
- Если б я знал, девочка, - простонал мужчина, и приказал. – Защёлкивайте измерители на правых руках и одевайте очки.
Марина стала искать взглядом очки и что-нибудь похожее на защёлкивающие измерители.
- Простите, я не вижу здесь никаких… а-а!
- Марина! – закричала Дашка, увидев, как Маринка, потеряв сознание, повалилась на стол.
- Извини, девочка, - произнёс мужчина.
Дашка повернулась к нему и увидела в его руках пластиковую коробочку размером со спичечную. Из коробочки вырвался ярко-розовый лучик. В голове девочки раздался неприятный звон. Словно где-то там внутри её черепной коробки ожил колокол. Бум! Бом!
- Мне больно, - заорала Дашка, из её носа выскочила струйка тёмной крови.
Перед глазами девочки вдруг всё потемнело, и она полетела со стула на пол.

3.

Визглов открыл глаза из-за того, что кто-то усердно бил ладонью по его щекам. Он резко приподнялся и увидел, что рядом с его кроватью на табуретке сидит профессор Мозолин.
- Ну, что ж, дружок, давай знакомиться. Ох…эх… Меня зовут Пётр Андреевич Мозолин. Я профессор медицины, психоаналитик.
- Где я… нахожусь? Где мои дети?!
Комната, в которой лежал Сергей, была совсем маленькой, и кроме кровати и ржавого умывальника в ней ничего не находилось.
- Находишься ты в психиатрическом отделении организации «Серьёзные люди», и, к сожалению, временно ограничен в свободе передвижения.
- Где дети?! – закричал Визглов и попытался схватить за ногу профессора, но не смог дотянуться до него, потому что левое запястье оказалось пристёгнутым наручниками к спинке кровати.

- Чем раньше, дружок, ты успокоишься, тем быстрее мы сможем двигаться в том направлении, которое выгодно нам обоим. Согласись, ведь ты уже давно понял, что с тобой что-то не так.
- Ну и?
- Так вот, я хочу поговорить об этом. И, пожалуйста, ох… имей уважение к старому человеку. Не шуми.

4.

Маринка и Дашка стояли напротив гайгера под номером сто восемьдесят шесть. Они обе держались за головы, в которых ещё до сих пор слышались отголоски звона колокола.
- Вы же сказали, что будет не больно! – возмутилась Маринка.
- В этом мире никому нельзя верить, - захохотал лысый мужчина. - А вы здесь, гляжу, совсем недавно. Гайгерята ещё. Номер ваш третий.
- У обоих одинаковый номер? - сразу же спросила Дашка. – Разве такое бывает?
- Что значит номер третий? – разозлилась Маринка. – Что значат эти номера? Я хочу объяснений.
- Если я этого не знаю, - удивился гайгер под номером сто восемьдесят шесть,- как я тебе могу объяснить?
- Хоть что-нибудь объясните, - взмолилась Маринка. - Нам наших мам разыскать надо.
- Кого разыскать?! Да вы даже не думайте! Выход отсюда ищите, пока этот дохлый мир вас совсем не засосал. Многие гайгеры мечтают иметь такой номер как у вас. С таким номером можно на что-то ещё надеяться.

5.

Профессор Мозолин отодвинулся подальше от разбушевавшегося Визглова который, не сдерживая эмоций, орал:
- Суки, вы думаете, что я совсем сошёл с ума! – с его рта летела пена. – Я помню, как вы неожиданно появились и, о чём вы говорили?
- Успокойся! – спокойным голосом произнёс Пётр Андреевич. - Неужели ты хочешь, чтоб я позвал санитаров?
- Где мои дети?! – не успокаивался Визглов. – Что с ними?
- Я вот сейчас позову санитаров, и они тебе вколют сильнейшее успокаивающее. И наше общение перенесётся на долгий срок, скажем так дней на пять. Потому что ты надолго превратишься в чудо человечка со всем соглашающимся.
- Чего? – прорычал Сергей, начиная понимать, что истерикой он ничего не добьётся.
- Тебе это надо? – задал вопрос профессор.
- Нет… хорошо, - пошёл на попятную Сергей,- хорошо, я сам успокоюсь.
- Вот и ладненько, - улыбнулся Пётр Андреевич и достал из кармана блокнот с ручкой и секундомер. – Начнём наше общение с самых простых вещей. Как тебя зовут?
- Сергей Визглов.
- Ты в этом абсолютно уверен? – спросил Мозолин и нажал кнопку секундомера.
- Конечно, – прошипел Сергей. - Что за бред?
- Ты допускаешь, что с твоей психикой творится что-то не так?
- Да как это не так? Я не понимаю вопроса.
- Старайся отвечать сразу, - сказал профессор и вновь нажал кнопку секундомера. - Много не думай… Сколько тебе лет?
- Тридцать пять?
- Зачем ты убил Семёна Радецкого?
- Вы что?! – закричал Сергей. – Я его не убивал.
- Успокойся. Это всего лишь вопросы. Ты уверен, что его не убивал?
Сергей проглотил комок, подступивший к горлу.
- О боже, доктор, - завыл Визглов, схватившись за голову. – Я ни в чём не уверен. Я, вообще, не понимаю, что со мной происходит.

6.

- Так, красавицы, вам здесь оставаться нельзя,- произнёс гайгер под номером сто восемьдесят шесть, схватив за руки Дашку и Маринку, - Всего вам хорошего,- сказал он и выставил девчонок из дома во двор.
Маринка ахнула от неожиданности. Она узнала каменную площадку, на которой они с Дашкой очутились. Девушка повернулась и увидела за своей спиной не дом с трухлявой дверью, а домик для гостей. Она осторожно потянула на себя дверь. Та предательски скрипнула.
Маринка и Дашка застыли на пороге, ожидая чего-то нехорошего. Но ничего не произошло. Они вошли в домик. Всё здесь было, как и прежде. Вроде бы.
- Дашка, смотри, кто-то стекло в окно вставил.
Дочка Сергея Визглова шмыгнула носом, и уставилась на окно. Маринка тем временем заглянула в свою комнату, и, не увидев никаких изменений, закрыла дверь.
- Всё, Дашка, - тяжело вздохнув, сказала Маринка. – Мы уходим отсюда.
- А как же мама моя и Танька? – захныкала Дашка.
Маринка обняла Дашку.
- А как же мы, Даша?! - зарыдала она. – Нам поздно думать о ком-то. Нам нужно думать только о себе.
- Куда мы пойдём?
- На автовокзал и поедем на автобусе в деревню. К моей тётке.
- Но у нас же нет денег!
Маринка кинула взгляд на родительскую кровать.
- Я знаю, где есть деньги, - вскрикнула она и стащила с кровати матрас. – Дай мне ножа.
Дашка взяла с небольшого столика грязный ножик и протянула его Маринке.
- На, возьми.
Маринка разрезала ткань матраса и выудила из неё свёрток, в котором находилось немалое количество денег. Кое-как запихнув свёрток в родительскую сумку, она крикнула:
- Дашка, пошли! Нам здесь делать больше нечего.

7.

Два санитара, взяв Визглова под руки, вывели его из комнаты, напоминающей тюремную камеру в длинный холодный коридор с зелёными стенами.
Пока они двигались к кабинету профессора Мозолина, Сергей успел рассмотреть тонкие покрытые влагой трубы над потолком и несколько серых дверей, похожих на дверь, закрывающую его камеру.
В кабинете санитары силой усадили Сергея на неприятный металлический стул и пристегнули его руки к специально придуманным для этого дела подлокотникам.
- Спасибо, - сказал и кивнул им Пётр Андреевич. – Оставьте нас одних.
Сергей нервно закрутил головой по сторонам. Вся окружающая его обстановка совершенно ему не нравилась и вызывала не просто раздражение, а агрессию. Он чувствовал себя беззащитным человечком, который стал для какого-то мрачного подвального профессора объектом изучения. Да-да, именно подвального и скрытого от цивилизованного мира! Явно работающего для осуществления своих тёмных делишек.
Увидев краем глаза стол-тележку, на котором лежали подозрительные хирургические инструменты, похожие на приспособления для пыток, он ощутил свою бесправность. Здесь он никто, и здесь с ним смогут сотворить всё, что угодно, не беспокоясь о его жизни и здоровье.
- Нельзя ли побеседовать в более раскрепощённой обстановке? – зарычал Сергей на профессора.
- Пока нельзя, - ответил Мозолин. – Продолжим?
- Валяйте.
- Расскажи мне, Сергей, чем ты занимался последних два года.
- Чем-чем? Работа, дом. Дом, работа. И так каждый день, - произнёс Визглов и уставился на странный металлический секционный стол, стоящий по центру кабинета. Он его заметил сразу, как только его ввели в кабинет «профессора», но только теперь до его сознания дошло, для чего этот стол приспособлен.
Сергей представил себя, лежащим на нём: глаза раскрыты, двигаются по сторонам; грудная клетка и брюшная полость разрезаны прямо по середине.
- Нет, дружок, - разозлился Пётр Андреевич. - Я хочу услышать всё, что ты сейчас мне рассказал в деталях, в хорошо выраженных подробностях.
- Зачем вы меня сюда привели? – спросил Сергей, почувствовав странный неприятный холод в кишечнике, и вновь обвёл кабинет взглядом, - Подскажите мне, что делают секционный стол и хирургические инструменты в кабинете психоаналитика.
- Всему своё время, - спокойным тихим голосом ответил Мозолин. – Не отвлекайся от главного.
- Я не могу не отвлекаться, видя всё это перед собой.
- И всё-таки… ох-ох… я попрошу тебя об этом. Не мучай старика! Мне ж не тридцать пять как тебе.

8.

Маринка и Дашка вышли из домика для гостей. Их встретили вечерние прохладные сумерки и неприятная неестественная тишина. Красивая стройная девушка и симпатичная девочка с пухленькими красненькими щеками проскочили ненавистный двор и выскочили на центральную улицу посёлка Мир.
Им надо было пройти по тротуару всего триста метров. Там располагалась единственная остановка в посёлке, она одновременно являлась и автовокзалом.
Рядом с ней выстраивались междугородние автобусы.
Маринка и Дашка шли по улице, заворожено взирая на тёмные окна и приоткрытые двери магазинов, банков и других зданий. Нигде ни одного человеческого личика. Нигде ни собаки, ни кошки. Настолько невыносимо стало ощущать отсутствие жизни как таковой вокруг, что Маринка не выдержала, и, остановившись возле обувного магазинчика, прошептала:
- Подожди здесь, Дашка! Я сейчас.
После чего ринулась к входным дверям, потянула одну из них на себя и исчезла
за дверями. Дашка осталась одна, она присела на скамеечку и заплакала. Нет, не из-за того, что ей было страшно. А из-за той же самой тишины и пустоты, что давили на нервы Маринке.
Резкая вонь чего-то неприятно разлагающегося ударила в нос Маринке. Девушка покрутилась вокруг выставленной на продажу обуви и задумалась об источнике вони. Потянув на себя узкую деревянную дверь, она уставилась в непроглядную темноту.
Маринка стала на ощупь искать выключатель на стене, при этом продолжая сверлить глазами тёмное помещение. Нашла. Включила свет. И вздрогнула от неожиданности. В коротеньком коридорчике на полу лежало мёртвое животное,
похожее на овчарку только вместо положенной ей морды была какая-то другая: приплюснутая по бокам с вытянутой пастью, словно, кто-то этой овчарке немножко прессом сдавил черепную коробку, а затем, схватив за нос, растянул собачье личико настолько, насколько только это было возможно.
В разлагающемся теле животного копошились опарыши. Огромная рана на боку животного указывала на то, что его убили из огнестрельного оружия. Вокруг неизвестной Маринке убитой твари кто-то начертил круг и написал над ним: «Опасайтесь, это тоже гайгер».
Резко за спиной Маринки раздался голос Дашки:
- Марина, автобус идёт! Быстрее!
Дашка подошла поближе и заглянула в коридорчик. Увидев на полу мерзкое животное, она перепугалась не на шутку, и завизжала, и закричала, что дурная. Маринка схватила её за руку и потащила на улицу. Там на свежем воздухе впечатлительную девчонку затрясло. Она вроде и успокоилась немножко, но и совладать с собой никак не могла. Стала у выхода из магазина, будто приклеилась к тротуарной плитке и, вытаращившись на мусорный контейнер, затрясла головой и что-то нечленораздельное забормотала. «У неё есть руки. У неё есть руки»,- всё, что могла разобрать Маринка из бормотания.
А автобус тем временем заскрипел тормозами на остановке. Он полностью остановился и, раздав своеобразный шипящий звук, открыл свои дверцы.

9.

Визглов осознал, что боится мыслить. В какой-то момент ему стало страшно анализировать происходящие с ним события. С каждой попыткой в чём-нибудь разобраться, его сознание всё глубже и глубже погружало мозг в какие-то шизофренические дебри. Неужели, такое возможно, удивлялся Сергей, что сумасшедший человек понимает, что он сошёл с ума.
А он, действительно, отдавал себе отчёт в том, что всё, что он видит своими глазами – это бред его разума. Но как заставить своё сознание выбраться из той пропасти, в которую его затянуло, Сергей не представлял. Он чувствовал, что всё не так, как должно быть в реальности, но ничего не мог с этим поделать.
Разве может этот трясущийся старикашка профессор Мозолин ему чем-то помочь? И помогает ли он ему?
- Молодчина, ты мне чётко рассказал о том, кем ты работал, какие проблемы решал, а также о том, как твоя работа тебя совсем замучила, - похвалил Визглова Пётр Андреевич. – Что в последние годы твоё начальство стало каким-то раздражённым, злым, постоянно кричало, пугало людей кризисом и безработицей.
- Да, - подтвердил Сергей, - так оно и было. Я точно помню. Не нравиться, говорили у нас на работе, увольняйтесь. Вас никто не держит.
Профессор Мозолин подошёл почти вплотную к Визглову и наклонился к его уху.
- Умница! – вскрикнул Пётр Андреевич. – Ты не мало мне рассказал. Осталось только порыться в мелочах. Скажи, а как назывался СПК, в котором ты работал?
- Блин! – тут же растерялся Сергей. – Сейчас! Дайте вспомнить.
- Ну, что же ты, это ж такой простой вопрос.
Всё лицо Визглова покрылось испариной. Он знал, что ответ есть в его голове… но… но… где он? Где он спрятался?
- Блин! СПК?! СПК? Не помню!
- Хорошо, опиши, как выглядел твой кабинет.
- Мой кабинет? – растерялся Сергей. – А у меня был кабинет?
- Тебе виднее.
- Я не помню, - ответил, закрутив головой, Сергей. - Совершенно этого не помню.
- Хорошо, давай я задам вопрос ещё попроще. Ты откуда родом?
- Я же говорил. Из деревни Грабово.
- Улица и номер дома! Быстро мне отвечай! Назови мне, дружочек, улицу и номер дома, в котором ты жил.
- Улица Мира, - выпалил Визглов. – Дом восемьдесят третий.
- Вот оно! - закричал, чуть ли не танцуя на одном месте, профессор Мозолин. – Восемьдесят третий дом, ты говоришь?! В деревне, которую ты назвал, всего тридцать шесть домов и две улицы. И улицы Мира там нет!
- Что это всё значит? – взмолился Сергей. – Помогите же мне, профессор!
- А это, мой хороший, значит, что ты рассказываешь не о своём прошлом, а о чужом или выдуманном.
- Нет же, доктор, я из деревни Грабово! Там у меня бабушка жила, и там я женился.
- Выгоняй это прочь из себя! - стиснув зубы, приказал Мозолин. – Вспоминай всё, что вспоминается! Вытягивай на свет из своей головы весь хлам. И вместе с ним всё то, что происходило с тобой на самом деле.
- Я не понимаю, о чём вы говорите.
- Вытяни хоть маленький кусочек правды. Я тебя умоляю. Дай мне, старику, за что-нибудь зацепиться.
- Профессор, я знаю, что со мной происходит. У меня повреждён мозг. И поэтому он даёт такие сбои.
- Можно тогда уточнить, - завыл Пётр Андреевич,- кто или что его повредило? Может, ты и на этот вопрос знаешь ответ?
Визглов потерялся на пару секунд и тут же нашёлся:
- Гайгеры! Зверюшки такие. Ну, вы сами про них с Пулкиным говорили. Я этот момент хорошо запомнил.
- С каким ещё нахрен Пулкиным?! – завизжал Мозолин, брызгая слюной. – О чём ты мне говоришь?! Ты же так близко подкрался к реальности, и опять от неё сиганул.

10.

Маринка схватила за плечи Дашку и затрясла её.
- Дашечка, солнышко, успокойся. Я тебя умоляю.
- У неё есть руки, - затараторила старшая дочка Сергея Визглова, - я знаю, я всё вспомнила.
- Что ты, дурочка, могла ещё вспомнить? – разозлилась Маринка и больно сжала руку девочке.- Хватит мне тут истерить. Сейчас автобус уйдёт.
Маринка насильно потащила за собой Дашку, которая особо то не сопротивлялась, но и не спешила переставлять ноги.
- Дашка, я сейчас тебя здесь кину и уеду одна.
- Марина, я вспомнила,- завизжала вредная девчонка. - Похожая тварь жила у нас в сарае. Я ещё тогда была совсем маленькая. Но я её вспомнила!
Маринка еле затолкала Дашку в автобус. Тут же закрылись двери, и автобус тронулся.
- Мы же не купили билеты, - спохватилась Дашка.
- Садись! На следующей остановке купим, - прикрикнула на неё Маринка. – Мы здесь одни, если водителя что-то не устраивает, он сам к нам подойдёт.
Дашка уставилась в окно, и стала провожать взглядом посёлок, который отобрал у неё родителей и сестру. Как только автобус набрал скорость, Маринка
вздохнула и зашмыгала носом.
- Я её первой увидела, - заговорила Дашка. – Я случайно зашла в сарай и услышала какой-то хруст. Я повернулась и увидела эту тварюку, она сидела в углу и разламывала зубами голову белке.
- Ничего себе, - прошептала Маринка.
- Так вот возле передних лап у тварюки торчали маленькие недоразвитые ручки. И этими ручками она держала свою жертву. После того, как отец её убил из охотничьего ружья, она ещё долго мне снилась.
- Ладно-ладно, вспомнила ты, Дашка, свои детские кошмары. Нам и без них не легче. Да и вообще, зачем её надо было убивать? Прогнали бы вы её и всё на этом.
- Ты ничего не понимаешь. Мы её прогоняли несколько раз, но она всё равно возвращалась и так жутко выла по ночам, что даже папка мой, и тот боялся выходить во двор.
- Теперь понятно.
- Потом он поставил на неё капкан, и в следующую ночь сам же в него угодил. Она так сильно тогда завыла, что папаня не выдержал, схватил ружьё и бросился в сарай, чтоб покончить с ней раз и навсегда. В темноте и наступил. Тварь бросилась на него, и он выстрелил.
- Всё, Дашка, баста! – громко сказала Маринка. – С этой минуты мы начинаем новую жизнь и забываем раз и навсегда обо всех кошмарах.
- А если… если… родственники этой твари пришли отомстить за неё, и пока они нас Визгловых всех не убьют, то не успокоятся.
- Всё, Даша, заткнись! – заорала, не выдержав, Маринка. - Нечего придумывать всякие глупости.

11.

«Интересно, какова настоящая цель профессора Мозолина?» - задумался Визглов. – «Неужели он хочет навязать мне своё восприятие реальности, свой мир и правила, которым я должен подчиняться. Почему он решил, что его мир – это мой мир. А если мы из совершенно разных миров? На основании чего он сделал вывод, что я так близко подкрался к реальности, и вновь сиганул от неё?»
- Всю жизнь, сколько я себя помню, - не с того не с сего прорвало Сергея, и он заговорил вслух, - я страдал о того, что жил не в своём мире, а в мире, построенном людьми, от которых я зависел.
- Так… так, мой хороший, - подбодрил Пётр Андреевич. – Развивай свою мысль.
- Да здесь нечего развивать. Тут всё просто: я жил не так, как хотел и мог себе позволить, а так как хотели другие. Я жил, не выходя за рамки построенного ими мира, и это было самой большой моей ошибкой.
- Почему ты считаешь, что это было ошибкой?
- Потому что я должен был построить свой мир, в котором комфортно в первую очередь мне, моему я, а затем уже другим.
- Так что тебе мешало это сделать?
- Мои страхи.
- Чего ты боялся?
- Выйти за рамки.
- Может, ты не боялся, а тебе было удобнее жить так, как ты уже привык?
- Я пару раз пытался выйти за рамки, но ничего не удавалось. Я просто захлебнулся в долгах.
- Вот как! Тогда ответь мне: кто ты?! – закричал что есть силы профессор Мозолин. – И как тебя зовут?!
- Я Сергей Визглов.
- А может Игорь Радецкий?
- Нет. Я Сергей Визглов.
- А может Семёном тебя зовут?
- Профессор, не несите чепухи.
- А я не несу. В течение последних суток, ты разговариваешь со мной с различными промежутками во времени. К примеру, ты говоришь секунд десять, а затем погружаешься сам в себя минут на пять. Потом вновь появляешься, и продолжаешь разговор так естественно, как будто и не замолкал.
- Ничего себе! Разве такое возможно?
- Получается, возможно. Скажи мне, дружочек, куда ты пропадаешь?

12.

В салоне автобуса яркий свет сменился на тусклый. Маринка обняла за плечи Дашку и прошептала:
- Всё будет хорошо.
- Мы ведь даже не знаем, куда идёт этот автобус, - произнесла вслух свои мысли Дашка.
- Сейчас это неважно. Главное нам подальше уехать от посёлка.
- Мы ещё ни разу не остановились,- заметила Дашка, - ни на одной остановке.
Маринка прикоснулась губами ко лбу девочки, и почувствовала, что он очень горячий.
- Доверься мне. Всё будет хорошо. Ты мне лучше скажи, чего ты такая горячая?
Автобус, словно прочитав мысли Дашки, резко затормозил.
- Я не знаю, - ответила Дашка и, взглянув в окно, закричала. - О, боже, Марина, посмотри что творится.
Маринка взвизгнула, увидев за окном всё-тот же двор, который она видела из окна домика для гостей.
- Конечная остановка, - произнёс водитель и открыл двери автобуса.
Маринка догадалась, что будет дальше. Они выдут из автобуса, а когда обернуться, то вместо автобуса за их спинами будет стоять домик для гостей. Она специально выходила спиной из автобуса, чтоб не потерять его из виду.
Когда она с Дашкой оказалась на каменной площадке, вдруг всё резко потемнело.
- Даша, ты тут? – тихо спросила Маринка. – Я совсем ничего не вижу.
- Я здесь, - ответила девочка.
Маринка схватила её за руку и почувствовала, как эта маленькая детская ручка медленно увеличивается в её руке.
Вдруг резко темнота стала более светлой и прозрачной. Вместо автобуса Маринка увидела домик для гостей, а вместо Дашки свою мамку с громадной сквозной дыркой в голове, расположенной чуть выше носа.
- Пойдём, моя милая, - произнесла женщина. – Я тебя напою чаем и уложу спать.
- Скажи, мам, я тоже сошла с ума?
- В этом нет ничего страшного, ты привыкнешь.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ,