Кровавое воскресение 1905 года

События 9 (22) января 1905 года в Санкт-Петербурге, известные также как «Кровавое воскресенье», или «Красное воскресенье» — разгон мирного шествия петербургских рабочих к Зимнему дворцу, имевшего целью вручить царю Николаю II коллективную Петицию о рабочих нуждах. Шествие было подготовлено легальной организацией «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга» во главе со священником Георгием Гапоном. Поводом для выступления рабочих стала проигранная забастовка, начавшаяся 3 января на Путиловском заводе и охватившая все заводы и фабрики Петербурга. 5 января Гапон бросил в массы мысль обратиться за помощью к самому царю, а 7—8 января составил петицию, перечислявшую требования рабочих. Наряду с экономическими, петиция включала ряд политических требований, главным из которых был созыв народного представительства в форме Учредительного собрания. В день шествия сам царь был не во дворце и не в городе. Политический характер выступления и стремление демонстрантов прорваться сквозь оцепление солдат стали причиной разгона шествия, в ходе которого против безоружных рабочих было применено огнестрельное оружие. Разгон шествия, повлёкший гибель от нескольких десятков до нескольких сотен человек, вызвал взрыв возмущения в российском обществе и во всём мире и послужил толчком к началу Первой русской революции.
Назревание событий

Осенью 1904 года на фоне поражений в русско-японской войне в России началось политическое брожение, подогреваемое пропагандой революционных партий и земско-либеральной оппозиции. По инициативе «Союза освобождения» в стране началась кампания за введение конституции и представительного образа правления. Кампания выразилась в форме агитации в печати, а также адресов и петиций, подаваемых земствами и другими общественными учреждениями на имя высших властей. От властей требовали призвать к управлению государством общественность и созвать народное представительство, которое совместно с монархом решало бы важнейшие вопросы внутренней жизни. Вследствие ослабления цензуры, допущенной министром внутренних дел П. Д. Святополк-Мирским, земские адреса и петиции проникали в печать и становились предметом общественного обсуждения.

Начавшись в среде интеллигенции, политическое брожение вскоре перекинулось в рабочие массы. В Петербурге в события оказалась вовлечена крупнейшая легальная рабочая организация страны — «Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Санкт-Петербурга», во главе которой стоял священник Георгий Гапон. Созданное при покровительстве Департамента полиции, «Собрание» имело целью объединять рабочих для просвещения и взаимопомощи, что должно было ослабить влияние на них революционной пропаганды. Однако лишённое надлежащего контроля со стороны властей, «Собрание» вскоре уклонилось от намеченных целей. Не последнюю роль в этом сыграла личность руководителя «Собрания» священника Гапона. Выходец из полтавских крестьян, Гапон был честолюбивым человеком, одержимым желанием сыграть крупную роль в истории. Оказавшись во главе рабочей организации, он задался целью стать настоящим вождём рабочего класса и возглавить борьбу трудового народа за свои интересы. Гапон активно вербовал в свою организацию рабочих революционного образа мыслей, своим словом гарантируя им безопасность от арестов. В марте 1904 года он заключил союз с группой рабочих — социал-демократов и принял с ними совместную программу, предусматривавшую как экономические, так и политические формы борьбы за права рабочего народа. Эта программа, получившая название «программы пяти», впоследствии легла в основу петиции 9 января 1905 года.
Осенью 1904 года, в период общего политического возбуждения, «Собрание русских фабрично-заводских рабочих» сделалось центром рабочей жизни в Петербурге. В отделах «Собрания» открыто обсуждались нужды рабочего класса и пути выхода из тяжёлого экономического положения. Пользуясь отсутствием контроля со стороны властей, руководители «Собрания» вели в рабочих массах агитацию в пользу радикальных методов борьбы за свои интересы. С началом кампании земских петиций в «Собрании» стали читать и обсуждать эти петиции, а у наиболее радикальных рабочих появилась мысль о выступлении со своей рабочей петицией. В ноябре 1904 года священник Гапон с группой рабочих встретился с представителями петербургского «Союза освобождения». На встрече обсуждался вопрос о выступлении рабочих с петицией, аналогичной той, с которой выступали земства и собрания интеллигенции. По итогам встречи Гапоном и руководством «Собрания» было принято решение выступить с петицией, выражающей общие требования рабочего класса. Это решение было проведено на заседании кружка ответственных лиц «Собрания» и стало внедряться в рабочие массы. На собраниях рабочих стали читаться земские петиции и проводилась мысль о необходимости рабочим присоединиться к общей кампании за народное представительство и политические свободы.

В декабре 1904 года «Собрание русских фабрично-заводских рабочих» встало на путь борьбы труда с капиталом. В первой половине декабря активистами «Собрания» были организованы две местные забастовки: одна на мануфактуре В. Кожевникова, а другая — на Ново-Сампсониевской мануфактуре. В обоих случаях забастовки закончились с выгодой для рабочих, администрация должна была пойти на уступки. Успешные забастовки повысили престиж «Собрания» в глазах рабочих, что выразилось в притоке в него новых членов. Заводчики с тревогой следили за стремительным ростом «Собрания». Видя в «Собрании» угрозу своим экономическим интересам, фабриканты стали оказывать поддержку конкурировавшему с ним «Обществу взаимопомощи рабочих механического производства», основанному бывшими зубатовцами во главе с М. А. Ушаковым. В отличие от «Собрания», ушаковское «Общество» не ставило целью борьбу с капиталом, а ограничивалось целью взаимопомощи, что обеспечило ему поддержку заводской администрации и фабричной инспекции. Особым покровительством «Общество» пользовалось на Путиловском заводе. Низшие чины администрации завода, мастера, вели среди рабочих агитацию за вступление в «Общество», а по отношению к членам «Собрания» стали применять репрессии, при первой возможности налагая на них взыскания.
Путиловский инцидент
В декабре 1904 года на Путиловском заводе произошёл инцидент с увольнением четырёх рабочих. Мастером деревообделочной мастерской вагонного цеха А. Тетявкиным был поочерёдно заявлен расчёт четырём рабочим — Сергунину, Субботину, Уколову и Фёдорову. Все четверо были членами «Собрания русских фабрично-заводских рабочих», тогда как мастер Тетявкин был известен как сторонник ушаковского «Общества взаимопомощи». Рабочие обратились с жалобой в Нарвский отдел «Собрания». Здесь они сообщили, что при заявлении расчёта мастер глумился над их членством в организации, а одному из увольняемых сказал: «Идите в своё „Собрание“, оно вас поддержит и прокормит». Руководство отдела сообщило о случившемся Гапону, и тот поручил расследовать инцидент путём опроса свидетелей. Расследование показало, что действия мастера были несправедливыми и диктовались враждебным отношением к организации. Собрав руководящий кружок рабочих, Гапон заявил, что видит в случившемся вызов, брошенный «Собранию» со стороны администрации завода. Если организация не вступится за своих членов, её авторитет в рабочей среде упадёт и она потеряет всякое влияние.

27 декабря в Василеостровском отделе «Собрания» состоялось экстренное заседание кружка ответственных лиц. На заседании присутствовало по 10 человек от каждого из 11 отделов «Собрания», председательствующим был избран рабочий В. А. Иноземцев. По итогам заседания была принята резолюция, которая констатировала, что в России сложились ненормальные отношения труда и капитала, что проявляется, в частности, в отношении мастеров к рабочим. Резолюция требовала от администрации Путиловского завода восстановить на работе уволенных рабочих и уволить мастера Тетявкина. Было решено послать три депутации: к директору завода С. И. Смирнову, старшему фабричному инспектору С. П. Чижову и градоначальнику И. А. Фуллону и ознакомить их с принятой резолюцией. В конце резолюции указывалось, что если требования рабочих не будут удовлетворены, «Собрание» не ручается за спокойное течение жизни города. В последнем указании содержалась недвусмысленная угроза забастовкой.

28 декабря депутация рабочих во главе с И. В. Васильевым явилась к директору Путиловского завода С. И. Смирнову. Директор, встретив рабочих, заявил, что «Собрание» не уполномочено посылать депутации и он этой депутации не признаёт. Он обвинил «Собрание» во вмешательстве во внутренние дела завода и заявил, что не может исполнить требования, исходящие от постороннего заводу учреждения. В тот же день другая депутация рабочих во главе с журналистом «Санкт-Петербургских ведомостей» В. Архангельским явилась к старшему фабричному инспектору С. П. Чижову. Как и директор, Чижов заявил, что не признаёт депутации от «Собрания», но готов рассмотреть жалобы рабочих по отдельности. Третья депутация во главе с Гапоном отправилась к градоначальнику И. А. Фуллону. Последний принял депутатов вежливо, поздоровался со всеми за руку и обещал свою поддержку. На прощание он предупредил депутатов, что предъявлять требования они не имеют права.

29 декабря фабричный инспектор Чижов принял у себя рабочих Сергунина, Субботина, Уколова и Фёдорова и рассмотрел их жалобы. Расследование показало, что из четырёх рабочих уволен был только один Сергунин, а другие лишь заявлялись к расчёту, фактически же уволены не были. Рассмотрев жалобы, Чижов нашёл их несостоятельными. Своё заключение по этому делу инспектор в письменном виде направил градоначальнику. 30 декабря на Путиловском заводе появилось объявление директора, который сообщал, что рассмотрел требования рабочих и нашёл их необоснованными. В конце объявления директор указывал, что «Собрание» проявило явное стремление нарушить свой устав и о таком нарушении устава им доведено до сведения градоначальника. В те же дни священник Гапон лично беседовал с директором Смирновым, фабричным инспектором Чижовым и с заведующим отделом по разбору претензий рабочих на заводе Е. Е. Иогансеном. Все трое отказали ему в поддержке, а последний прямо заявил, что если не остановить стремительный рост «Собрания», то в ближайшее время его членами станут все 12000 рабочих завода.

2 января в Нарвском отделе «Собрания» состоялось заседание, на которое собралось до 600 человек от всех отделов. Кроме рабочих Путиловского завода, присутствовали представители Семянниковского завода, Резиновой мануфактуры и других предприятий Петербурга. Избранный председательствующим рабочий Иноземцев разобрал по пунктам объявление директора Смирнова и указал на предвзятое толкование им инцидента с увольнением рабочих. Иноземцев поставил на открытое голосование вопрос, желают ли рабочие поддержать товарищей. Последние дружно ответили: «Желаем поддержать!» По итогам заседания было решено: в понедельник, 3 января, без крика и шума оставить рабочие места, явиться к главной конторе завода и, вызвав директора, потребовать увольнения мастера Тетявкина и восстановления уволенных рабочих, в случае же отказа начать забастовку. Рабочих предупредили, чтобы они вели себя спокойно и корректно, чтобы не дать повода для нареканий, и не слушали никаких распоряжений, кроме исходящих из отделов «Собрания».

Начало рабочей забастовки
3 января, в понедельник, на Путиловском заводе началась забастовка. Утром рабочие деревообделочной мастерской, где произошёл инцидент с Тетявкиным, побежали по другим мастерским и начали снимать с работы. Рабочие охотно покидали свои места и массами выходили во двор. Вскоре все 12500 рабочих завода оставили свои помещения. Толпа численностью около 2500 человек приблизилась к главной конторе завода и потребовала директора Смирнова. Директор вышел на крыльцо в сопровождении пристава. Бастующие потребовали уволить мастера Тетявкина и восстановить на работе Сергунина и Субботина. Беседа продолжалась окола часа. Директор доказывал рабочим несостоятельность их требований и убеждал, что они введены в заблуждение ложными слухами. В конце беседы Смирнов заявил, что Тетявкина он не уволит, и предложил всем вернуться на свои места. В противном случае он обещал по прошествии трёх дней приступить к увольнению всех рабочих завода. Последнее заявление вызвало в толпе негодование. Собравшиеся кричали, что директору один мастер дороже, чем 12000 рабочих завода.

Оставив завод, рабочие устремились в Нарвский отдел «Собрания», где с утра происходили митинги. Около часа дня к отделу подъехал священник Гапон. Взойдя на высокое место, священник обратился к собравшимся с речью, в которой благодарил их за проявление солидарности. В своей речи он сравнивал рабочих со старым дубом, ожившим после холодной зимы. «Имеем ли мы или не имеем права защищать своих товарищей?» — риторически спрашивал Гапон. В ответ ему звучала бурная овация. Священник прочёл собравшимся расширенный список требований, который предполагалось предъявить администрации завода на следующий день. Помимо уже предъявленных, в список входил ряд обще-экономических требований, в частности, требование об участии рабочих в установлении расценок на изделия и в разборе трудовых конфликтов. Расширенный список требований стал переписываться для распространения по другим заводам и фабрикам Петербурга. По сведениям Департамента полиции, рабочие решили твёрдо держаться заявленных требований, хотя бы забастовка затянулась из-за этого на неопределённое время. Руководством «Собрания» были созданы забастовочный комитет и забастовочный фонд, выдававший пособия бастующим рабочим.

4 января забастовка на Путиловском заводе продолжалась. Утром около тысячи рабочих явились на завод и встали к станкам, но были сняты с работы толпами бастующих. Около 6 часов вечера к директору Смирнову явилась депутация из 40 человек, выбранных от всех цехов завода, во главе со священником Гапоном. Последний от имени депутации зачитал директору список из 12 требований. Одним из существенных пунктов списка было требование восьмичасового рабочего дня. Чтение сопровождалось репликами как со стороны Гапона и рабочих, так и директора. Объяснение носило страстный и нервный характер. На требование восьмичасового рабочего дня и изменения расценок Смирнов возразил, что это разорит акционеров и он вместе с ними вынужден будет пойти по миру. Последняя фраза вызвала общий смех. «Не акционеры разорены, а рабочие, — ответил Гапон. — Не так ли, товарищи?». В конце беседы Смирнов заявил, что требования рабочих чрезмерны и неисполнимы. Депутаты не приняли объяснений. Уходя, Гапон возложил на Смирнова ответственность за все последствия забастовки. В этот день было решено распространить забастовку на все заводы и фабрики Петербурга. По всем предприятиям города стали распространять гектографированные листки со списком общих требований, под которыми значилась подпись: «С подлинным верно. Священник Георгий Гапон».

4 января к забастовке присоединился Франко-русский механический завод с 2500 рабочих. Утром рабочих, шедших на завод, встретила толпа бастующих с Путиловского завода и убедила их присоединиться к забастовке. Рабочие явились на завод, но к работам не приступили и вскоре разошлись. Депутаты предъявили администрации ряд требований, сходных с требованиями путиловских рабочих. Общее число бастующих достигло 15000 человек. 5 января забастовал Невский судостроительный и механический завод с 6500 рабочих. Утром активисты «Собрания» во главе с председателем отдела Н. П. Петровым явились в пароходо-механическую мастерскую и начали снимать с работы. При снятии был произведён ряд насилий, рабочие бастовать не хотели. «Везде приходилось силой снимать, выгонишь всех из мастерской, а они идут обратно с другого конца», — вспоминал Петров. В 8 часов утра завод встал. Бастующие направились в Невский отдел «Собрания», где началась выработка требований. За основу был взят список общих требований, выработанных путиловцами, к которому был добавлен ряд местных требований, выработанных в каждой мастерской. В тот же день забастовали: Невская бумагопрядильная мануфактура с 2000 рабочих, Невская ниточная мануфактура с 2000 рабочих и Екатерингофская мануфактура с 700 рабочих. Везде администрации был предъявлен список общих требований. Общая численность бастующих достигла 26000 человек.

5 января около 5 часов дня депутация во главе с Гапоном посетила правление Путиловского завода. Гапон ознакомил членов правления со списком общих требований. Выслушав требования, правление разделило их на три категории: одни из них могут быть приняты к рассмотрению правлением, другие зависят от усмотрения общего собрания акционеров, которое соберётся только через 2 месяца, а третьи, как требование восьмичасового рабочего дня, находятся в ведении министерства финансов. Достичь соглашения не удалось. Вечером требования рабочих были доставлены в министерство финансов. Ознакомившись со списком требований, министр финансов В. Н. Коковцов составил доклад на имя императора Николая II. В докладе он сообщал, что требования рабочих незаконны и неисполнимы для фабрикантов. Министр, в частности, писал, что «рабочим никаким образом не может быть предоставлено право устанавливать для самих себя размер заработной платы и решать вопросы о правильности увольнения со службы тех или иных рабочих, ибо в таком случае рабочие сделаются хозяевами предприятия». Министр также сообщал, что деятельность «Собрания русских фабрично-заводских рабочих», возглавляемого священником Гапоном, стала вызывать у него большие опасения, о чём он сообщил министру внутренних дел. Император ознакомился с докладом.
Составление рабочей петиции

5 января Гапон и руководители «Собрания» убедились, что заводчики не пойдут на уступки и забастовка проиграна. Надежды на то, что правительство вмешается и окажет давление на фабрикантов, оказались тщетными. Руководители «Собрания» оказались в трудном положении. Было ясно, что взбудораженная рабочая масса не простит вожакам несбывшихся ожиданий, организация потеряет всякое влияние, а зачинщиков забастовки ожидают репрессии со стороны властей. В этих условиях Гапон и его помощники решили пойти на крайнюю меру: обратиться с петицией к царю.

5 января Гапон прибыл в Нарвский отдел «Собрания» и произнёс речь, в которой обрушился с критикой на чиновников и правительство. Он рассказал о своих переговорах с администрацией Путиловского завода и безуспешных попытках заручиться поддержкой градоначальника и министров. В своей речи он указывал, что рабочие не могут добиться уступок со стороны фабрикантов, потому что на стороне последних стоит чиновничье правительство. «Если существующее правительство отворачивается от нас в критический момент нашей жизни, если оно не только не помогает нам, но даже становится на сторону предпринимателей, то мы должны требовать уничтожения такого политического строя, при котором на нашу долю выпадает только одно бесправие. И отныне да будет нашим лозунгом: „Долой чиновничье правительство!“». В заключение Гапон бросил в массы мысль обратиться за поддержкой к самому царю. Предложение было встречено знаками шумного одобрения. Монархическая в целом рабочая масса приняла идею обращения к царю как естественный выход из сложившегося положения. В сознании русских рабочих были ещё живы предания о единстве царя с народом и о праве подданных бить челом своему монарху. В тот же день Гапон объехал другие отделы «Собрания» и везде выступал с призывом идти к царю. Было решено составить на имя царя петицию, излагающую основные нужды рабочего народа. Руководителям отделов было поручено агитировать за подачу петиции и собирать под ней подписи рабочих.

Мысль обратиться с народными нуждами к царю принадлежала самому Гапону и была высказана им задолго до январских событий. Меньшевик А. А. Сухов вспоминал, что ещё весной 1904 года Гапон в беседе с рабочими развивал свою идею: «Народу мешают чиновники, а с царём народ сговорится. Только надо не силой своего добиваться, а просьбой, по-старинному». В ноябре 1904 года, во время кампании земских петиций, Гапон с группой рабочих встретился с представителями либерального «Союза освобождения». Последние предложили рабочим обратиться к царю с петицией политического содержания. На протяжении всего декабря эта идея обсуждалась в руководящем кружке «Собрания». Гапон был против немедленной подачи петиции, считая, что время для политического выступления ещё не пришло. Однако оппозиционная Гапону группа рабочих во главе с А. Е. Карелиным и В. М. Карелиной настаивала на скорейшем выступлении. Решающее совещание состоялось накануне путиловской забастовки, 2 января 1905 года. По воспоминаниям участников совещания, Гапон выступал против петиции, убеждая вести чисто экономическую забастовку. Сторонники петиции, напротив, настаивали на немедленном политическом выступлении, доказывая, что другого удобного случая может не представиться. Решающее значение сыграло выступление А. Е. Карелина, указавшего, что подачей петиции рабочие смоют с себя позорный ярлык «зубатовцев», навешанный на них партийными революционерами. После этого выступления большинство собравшихся проголосовало за подачу петиции, и Гапон сдался. В итоге было принято компромиссное решение: вести чисто экономическую забастовку, но в случае её неудачи использовать момент для подачи петиции.

Вначале Гапон рассчитывал, что забастовку удастся выиграть и до подачи петиции дело не дойдёт. Однако неудачные переговоры с администрацией Путиловского завода и молчание высших властей сделали очевидным поражение забастовщиков, и 5 января Гапон взялся за подготовку политического выступления. По замыслу священника, в основу петиции должна была лечь «программа пяти», с марта 1904 года рассматривавшаяся как тайная программа организации. 5 января эта программа впервые была предана гласности и зачитывалась на собраниях рабочих. В тот же день на квартире литератора С. Я. Стечкина был составлен первый набросок петиции, получивший название «Резолюции рабочих об их насущных нуждах», и под ним стали собираться подписи рабочих. Первоначально предполагалось, что петиция будет подана царю депутацией рабочих. Однако Гапон сильно сомневался в эффективности такого метода. 6 января он выдвинул идею об обращении к царю «всем миром». Идея была мотивирована тем, что петицию, принесённую депутацией от рабочих, можно положить под сукно, а петицию, принесённую десятками тысяч рабочих, нельзя положить под сукно. Предложение было принято руководящим кружком рабочих. В этот день, выступая в «Собрании», Гапон произнёс речь, в которой говорил, что на рабочих не обращают внимания, не считают их за людей и они должны поставить себя в такое положение, чтобы с ними считались, как с людьми. Поэтому они должны явиться в воскресенье с жёнами и детьми к Зимнему дворцу и «всем миром» предъявить царю петицию о своих нуждах.

В тот же день священник предложил нескольким литераторам написать текст петиции, пригодный для обращения к царю «всем миром». По некоторым данным, в подготовке проекта петиции приняли участие литераторы А. И. Матюшенский, В. Я. Богучарский и В. Г. Тан-Богораз. Однако Гапон, ознакомившись с предложенными проектами, отверг их все и в ночь с 6 на 7 января собственноручно написал свой вариант рабочей петиции, который и вошёл в историю под именем Петиции 9 января 1905 года. 7 и 8 января этот текст петиции обсуждался в собрании рабочих и после внесения нескольких поправок был утверждён членами общества. Петиция начиналась с обращения к царю и описания бедственного положения рабочих, после чего следовало изложение их требований. Основным требованием петиции был созыв народного представительства в форме Учредительного собрания на условиях всеобщей, тайной и равной подачи голосов. В дополнение к этому, выдвигался ряд политических и экономических требований, таких как свобода и неприкосновенность личности, свобода слова, печати, собраний, свобода совести в деле религии, народное образование за государственный счёт, равенство всех перед законом, ответственность министров перед народом, гарантии законности правления, замена косвенных налогов прямым прогрессивным подоходным налогом, введение 8-часового рабочего дня, амнистия политических заключенных, отделение церкви от государства и т. д. Завершалась петиция прямым обращением к царю:

«Вот, государь, наши главные нужды, с которыми мы пришли к тебе… Повели и поклянись исполнить их, и ты сделаешь Россию и счастливой и славной, а имя твоё запечатлеешь в сердцах наших и наших потомков на вечные времена. А не повелишь, не отзовёшься на нашу мольбу, — мы умрём здесь, на этой площади, перед твоим дворцом. Нам некуда больше идти и незачем. У нас только два пути: или к свободе и счастью, или в могилу… Пусть наша жизнь будет жертвой для исстрадавшейся России. Нам не жаль этой жертвы, мы охотно приносим её!»

— Петиция рабочих и жителей Санкт-Петербурга для подачи царю Николаю II

6—7 января в отделах «Собрания» началось чтение петиции и сбор подписей под ней. Гапон разъезжал из отдела в отдел, произносил зажигательные речи, читал и толковал петицию. Свои речи он начинал с Путиловской стачки, как примера бесправия рабочего класса, затем переходил к описанию общей обездоленности трудового народа и царящего произвола. Он говорил о необходимости протеста и борьбы, поносил министров и правительство, не заботящихся о нуждах народа, и заканчивал призывом обратиться к царю. «Царь не знает наших нужд, мы о них ему скажем. Если он любит свой народ, он исполнит его смиренную просьбу». В конце своих выступлений Гапон просил не выдавать его правительству, не позволять полиции производить арестов и заступаться за каждого арестованного товарища. Если вожаков движения арестуют, все от мала до велика должны выйти на улицу и требовать их освобождения. Рабочие обещали и клялись перед крестом исполнить своё обещание. В Нарвском отделе Гапон говорил: «Вот, товарищи, я стою за ваши интересы, а что я за это получу? Тёмную карету от ваших врагов». В ответ рабочие кричали: «Разобьём мы эту карету! За тебя заступимся и тебя не выдадим». Начиная с 6 января, у квартиры Гапона на Церковной улице круглые сутки дежурила толпа в несколько сот человек.
Продолжение забастовки
Весь день 6 января прошёл в сильнейшей агитации по фабрикам и заводам Петербурга за присоединение к забастовке. 7 января забастовка перекинулась на все крупные предприятия города и превратилась во всеобщую. В этот день забастовали: Российско-американская резиновая мануфактура с 6100 рабочих, Трубочный завод военного министерства с 6000 рабочих, мастерские Николаевской железной дороги с 3000 рабочих, Петербургский вагоностроительный завод с 2600 рабочих, Петербургский металлический завод с 1900 рабочих, Спасская и Петровская мануфактуры с 2700 рабочих, Сампсониевская мануфактура с 1500 рабочих и ещё несколько десятков предприятий. В большинстве случаев снятие с работ происходило мирно. Толпы забастовщиков ходили по городу и приглашали рабочих поддержать путиловцев. При приближении к какому-либо предприятию толпа выделяла из себя группу людей, которая проходила по цехам и снимала с работы. Рабочие охотно покидали свои места и присоединялись к забастовщикам. В некоторых местах к не желающим бастовать применялись угрозы. В большинстве случаев администрации был предъявлен список общих требований, кое-где к ним были добавлены местные требования.

По данным фабричной инспекции, к вечеру 7 января забастовали 376 заведений с 99000 рабочих, а всего бастовало 382 заведения с 105000 рабочих. 8 января к забастовке присоединилось ещё 74 предприятия с 6000 рабочих. В этот день забастовали все типографии, и в городе перестали выходить газеты. К вечеру 8 января не работало 456 заведений со 111000 рабочих, а к 10 января забастовали все 625 предприятий города со 125000 рабочих. С учётом же заведений, не подведомственных фабричной инспекции, общее количество забастовавших насчитывало не менее 150000 человек.

С первого дня забастовки толпы рабочих заполняли помещения 11 отделов «Собрания». В отделах обсуждались рабочие нужды, зачитывалась петиция и собирались подписи под её требованиями. Небольшие помещения отделов не вмещали всех слушателей, и тысячи людей ожидали своей очереди на улице. Каждый час двери отдела открывались и в помещение впускалась очередная партия людей. Стоявший на трибуне оратор обращался к собравшимся с приветственной речью и зачитывал петицию. В некоторых местах петицию читал сам Гапон, в других это делали руководители отделов. Зачитывая отдельные требования, оратор давал им краткое толкование и обращался к собранию с вопросом: «Так ли, товарищи?» или: «Верно, товарищи?» — на что толпа дружно отвечала: «Так!» «Верно!» Если толпа не давала единого ответа, спорный пункт толковался снова и снова, пока все присутствовавшие не приводились к согласию. Затем оратор обращался к собравшимся с вопросом: «Готовы ли вы умереть за эти требования? Клянётесь ли вы в этом?» — и рабочие громко клялись явиться на площадь и умереть «за правду». После этого собравшиеся подходили к столу и ставили под петицией свои подписи. Свидетели были поражены религиозно-мистической атмосферой, царившей на рабочих собраниях: люди плакали, приходили в исступление, некоторые падали в обморок. Популярность Гапона в эти дни достигла небывалых пределов; многие видели в нём пророка, посланного Богом для освобождения рабочего люда.

Предвидя возможное столкновение с силами правопорядка, Гапон 8 января написал два письма: одно — царю Николаю II, а другое — министру внутренних дел П. Д. Святополк-Мирскому. В письме к царю священник сообщал, что рабочие и жители Петербурга, веря в него, бесповоротно решили явиться в воскресенье к Зимнему дворцу, чтобы представить ему свои нужды. Если царь не покажется народу, если прольётся неповинная кровь, то порвётся та нравственная связь, которая ещё существует между царём и его народом. Священник призывал царя выйти к народу «с мужественным сердцем» и сообщал, что рабочие гарантируют его безопасность «ценой своей собственной жизни». В своих мемуарах Гапон вспоминал, с каким трудом ему удалось убедить вожаков рабочих дать царю эту гарантию: рабочие полагали, что если с царём что-то случится, они должны будут покончить с собой. По поручению Гапона письмо было доставлено в Зимний дворец, однако неизвестно, было ли оно передано царю. В письме к Святополк-Мирскому, составленном в аналогичных выражениях, священник призывал его немедленно сообщить царю о готовящемся шествии и ознакомить того с рабочей петицией. Известно, что министр получил письмо и вечером 8 января возил его вместе с петицией в Царское Село. Однако никакого ответа от царя и его министра получено не было.

Отсутствие реакции со стороны властей, неудачные переговоры с министром юстиции толкнули Гапона и его соратников на более радикальный путь. Начиная с 8 января, Гапон в своих речах стал касаться личности царя. Священник заявлял, что в случае применения силы против демонстрантов вся вина за это падёт на Николая II, а его власть утратит свою легитимность. В таком случае, говорил Гапон, у нас больше нет царя и мы должны завоевать себе свободу сами. «Пойдём к царю, и уж если царь не выслушает, — то нет у нас больше царя, и мы тогда крикнем: „Долой царя!..“» — возглашал священник, и взволнованная толпа хором повторяла: «Долой царя!..». Подобные сцены повторялись во всех рабочих районах. С каждым часом речи священника становились всё решительнее, а их тон всё резче. В одном выступлении он говорил: «Пойдём, братцы, убедимся, действительно ли русский царь любит свой народ, как говорят. Если даст все свободы, значит любит, а если нет — то это ложь, и тогда мы можем поступить с ним, как наша совесть подскажет…» В другой речи он заявил так: «Если царь не исполнит наших требований, тогда мы разнесём весь Зимний дворец, не оставим камня на камне». А в интервью корреспонденту английской газеты «Стандард» Гапон сообщил: если царь откажется принять петицию, «тогда будет страшный бунт». «Горе царю, если царь не даст слова выполнить всех наших требований!» — подчеркнул священник.