Дом Лавалей на Английской набережной

«Богатство, блеск! Высокий дом на берегу Невы, обита лестница ковром, перед подъездом львы…», – так описал в поэме «Русские женщины» поэт Николай Алексеевич Некрасов знаменитый Дом Лаваль – один из самых ярких салонов Петербурга XIX века.

В доме со львами-философами (такое неформальное название получило это красивое здание из-за задумчивых львиных скульптур у входа) совещались накануне своего восстания декабристы, а после – здесь их родные собирались для чтения писем, пришедших из далекой сибирской каторги. Именно в этом доме Александр Сергеевич Пушкин читал своим близким друзьям «Бориса Годунова». И именно здесь Михаил Лермонтов повздорил с сыном французского посла Эрнестом де Барантом – их дуэль в итоге привела молодого поэта ко второй (и последней) ссылке на Кавказ. Одним словом, перед нами памятник не только архитектуры, но и культуры – неслучайно расцвет этого удивительного дома пришелся на одну из самых ярких вех в истории петербургского дворянства и российской интеллигенции.

* Первые владельцы
В начале XVIII века участок на Английской набережной (в те времена она называлась Нижней) принадлежал князю Александру Даниловичу Меншикову – по его решению на этом месте был построен каменный дом. После ссылки князя здание досталось конторе конфискаций, а в 1732 году его владельцем стал барон Андрей Иванович Остерман. Дом был перестроен архитектором П. М. Еропкиным – в результате получился красивый двухэтажный особняк на высоком цоколе.

В последующие годы будущий легендарный Дом Лаваль сменил немало владельцев: генерал-полицмейстер Василий Федорович Салтыков, рижский генерал-губернатор Николай Ерофеевич Муравьёв, английский трактирщик Фразер (он арендовал особняк у вдовы генерала), барон Александр Николаевич Строганов.

В 1789 году здание досталось его сыну – Г. А. Строганову. В силу его высокого положения в обществе и удачной женитьбы на княжне А. С. Трубецкой дом было решено в очередной раз перестроить. Архитектор Андрей Никофорович Воронихин полностью изменил фасад особняка, добавил анфиладу гостиных на втором этаже. Здание стало шире и, надо сказать, гораздо наряднее – появился третий этаж, ризалит был украшен четырьмя пилястрами, а подъезд полностью преобразился с помощью четырехколонного портика и балкона.

По неизвестным причинам Строганов не захотел жить на набережной – и в июле 1800 года особняк был продан Александре Григорьевне Лаваль, в девичестве Козицкой.

* О бедном французе замолвите слово
История любви Александры Григорьевны Лаваль и её мужа Ивана Степановича Лаваля по-настоящему кинематографична. Молодой француз, сын виноторговца, решил переехать в Россию, полагая, что одного его французского происхождения будет достаточно, чтобы сделать хорошую карьеру в городе на Неве.

В те времена Петербург был, действительно, крайне притягателен для иностранцев – в нем проживало не менее четырех тысяч французов, тысяча англичан, две тысячи шведов и около двадцати пяти тысяч немцев. Так что Лаваля нельзя было упрекнуть в наивности.

Молодой человек устроился обычным преподавателем в Морском корпусе, и вскоре удача по-настоящему улыбнулась ему – в него без памяти влюбилась богатая наследница Александра Козицкая. Однако на пути к их совместному счастью возникло серьезное препятствие: мать девушки оказалась категорически против брака дочери с неизвестно откуда взявшимся французом. Тогда Александра решила пойти на крайние меры и обратилась с просьбой о помощи к Павлу I – вот так сильно ей хотелось связать жизнь с любимым человеком. Император не проигнорировал влюбленную девушку и захотел узнать о причине отказа.

«Во-первых, Лаваль не нашей веры, во-вторых, никто не знает, откуда он, в-третьих, чин у него больно невелик», – примерно так ответила ему мать Александры Козицкой. Павел I недолго думал и ответил буквально скороговоркой: «Во-первых, он христианин, во-вторых, я его знаю, в-третьих, для Козицкой чин у него достаточен, а посему обвенчать». Вскоре состоялась долгожданная свадьба. А новоиспеченный супруг и житель Петербурга через непродолжительное время, действительно, пошел в гору и сделал весьма успешную карьеру по службе в министерстве иностранных дел и при дворе.

* Архитектурный шедевр Тома де Томона
Чета Лавалей решила перестроить дом Строганова – их литературно-музыкальный салон не мог находиться в здании со столь скромным убранством. За преображение особняка взялся один из самых востребованных архитекторов того времени – Тома де Томон. Известный зодчий проявил уважение к трудам своего предшественника и практически полностью сохранил планировку внутренних интерьеров – правда, для придания им большей выразительности и торжественности добавил декоративную живопись и лепку. Так, Жозеф де Местр, один из из современников, в своем письме на родину написал следующие лестные слова о проделанной работе архитектора: «Лучшее произведение нашего друга Тома де Томона, его гранитная лестница, является, вероятно, самой красивой в Петербурге».

Фасад здания был декорирован колоннадой из десяти ионических колонн. Окна на верхнем этаже над сандриком были заложены, а в неглубокие ниши на их месте были помещены скульптурные панно мифологической тематики – остальные окна на третьем этаже было решено сделать ложными. В середине здания над главной лестницей архитектор разместил сферический купол. Парадный вход был украшен гранитными львами – вероятнее всего, это была одна из нереализованных идей Воронихина.

* Золотые годы Дома Лавалей
Лавали своего добились – их дом долгие годы считался одним из самых лучших в Петербурге. И дело было не только в архитектурных изысках и роскошном внутреннем убранстве (в особняке находилась совершенно уникальная художественная коллекция, включающая в себя как великолепные полотна Рембрандта, Лоррена, Гверчино, Рубенса, Альбани и Рейсдаля, так и предметы античного и древнеегипетского искусства – чего стоил один мраморный пол I века нашей эры из дворца римского императора Тиберия?), но и в неповторимой атмосфере, царившей внутри.

Иван Степанович Лаваль, достаточно быстро став директором третьей экспедиции министерства иностранных дел, получил доступ к зарубежным периодическим изданиям, на которые распространялась в те времена цензура. Кроме того, он являлся членом ученого комитета министерства народного просвещения, поэтому всегда был осведомлен о последних новостях области просвещения и науки. Таким образом, в гостеприимном доме Лавалей можно было не только вести расслабленные светские беседы в приятной компании, но и также узнавать последние новости из области политики, науки и культуры.

Частыми гостями музыкально-литературного салона Лавалей были писатели, художники, общественные деятели. Так, дом со львами-философами видел в своих стенах таких известных литераторов, как Н. М. Карамзин, И. А. Крылов, В. А. Жуковский, А. С. Грибоедов, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов.

Весной 1816 года Н. М. Карамзин читал завсегдатаям салона Лавалей главы из «Истории государства российского» в надежде, что их поддержка поможет получить ему разрешение на публикацию книги. А. С Пушкин также неоднократно декламировал местной публике свои произведения – так, например, именно в доме Лавалей впервые прозвучали ода «Вольность» и трагедия «Борис Годунов».

* Колыбель Северного общества декабристов
Старшая дочь Лавалей Екатерина Ивановна вышла замуж за одного из руководителей Северного тайного общества декабристов, полковника Сергея Петровича Трубецкого. И теперь в доме со львами-философами неоднократно стали устраиваться встречи участников будущего восстания. К. Ф. Рылеев, Е. П. Оболенский, И. Пущин, В. Кюхельбекер и другие участники заговора были частыми посетителями кабинета Трубецкого.

Восстание 14 декабря 1825 года полностью изменило жизнь обитателей прославленного дома. Трубецкого и других декабристов сослали на каторжные работы в Сибирь. Екатерина Ивановна Трубецкая, единственная из жен осужденных знавшая о планах мужа, незамедлительно собрала вещи и отправилась вслед за супругом в далекий холодный край. Её примеру последовали и другие жены декабристов. В 1826 году в особняке Лавалей перед отъездом в Иркутск побывали М. Н. Волконская, П. А. Анненкова, Е. П. Нарышкина.

Потребовалось два года, чтобы течение жизни в литературно-музыкальном салоне Лавалей вернулось в прежнее русло. Однако события прошлых лет внесли определенные коррективы: к светским беседам и обсуждению актуальных вопросов теперь добавилось чтение писем, пришедших с сибирской каторги. Дом стал своеобразным «штабом связи» между осужденными декабристами и их родными.

* Конец эпохи
После смерти Ивана Степановича Лаваля его супруга продолжала принимать гостей: правда, теперь вместо творческих вечеров в доме устраивались игры в карты. Окончательно же светская жизнь в прежде знаменитом особняке прекратилось в 1850 году, когда скончалась Александра Григорьевна Лаваль.

Здание на Английской набережной досталось средней дочери Лавалей Софии и её мужу. Но, к сожалению, вернуть былую славу дому со львами-философами им не удалось – в 1880-х годах его владельцем стал миллионер Самуил Соломонович Поляков. В 1909 году особняк был продан для расширения соседнего здания Сената. В 1917 году он принадлежал Комиссариату юстиции, после – Центральному государственному историческому архиву СССР (Российскому государственному историческому архиву, крупнейшему архиву в Европе и одному из крупнейших в мире, чье собрание по своей ценности сопоставимо с коллекциями Эрмитажа). В блокадное время дом сильно пострадал, поэтому в 1945-1947-е годы в нем проводились масштабные реставрационные работы.

В 2007 году дом Лавалей снова ушел на реконструкцию и реставрацию фасада и внутренних интерьеров. В 2008 году в обновленное здание переехал Конституционный суд.

Адрес: Английская набережная, 4