Исправленные сказки гнома Барбатоша. Сказка 1. Капризная принцесса и нищий. Гл.8

Глава VIII
Ревность зверем гложет душу.
Клятву верности нарушить?
Иль забыть мечты пустые, гнев и боль перетерпеть?
Страсти сердце рвут на части.
Смрад бесчестья гнусной пасти
Отравил зловоньем воздух... бьется жертва, держит сеть...

Когда беглецы окончательно покинули Ирнав, свадебный пир еще и не думал идти к концу. С утра до вечера и с вечера до утра гуляли гости графа Кленара, и даже сам король не торопился вернуться к своим государственным заботам. Но кое-кто из пирующих время от времени перебрасывался тревожными взглядами, торопясь скрыть беспокойство за наигранным весельем и мнимой беззаботностью. Только один человек ничуть не заботился об откровенно расстроенном выражении своего лица. Это был Феликс. Он был одним из немногих, кто наблюдал за сценой у главного стола, в результате которой неллийская принцесса и ее спутники срочно отправились в дорогу. Просто он не сводил глаз с Арианы все время, пока она присутствовала в пиршественном зале. Разумеется, он не слышал ни единого слова и вообразил, что девушку силой заставили уехать. Какие только черные мысли не лезли ему в голову, ему чудились злобные козни, опутавшие прекрасную изгнанницу. Он тщился разгадать тайну власти, которую, как ему показалось, приобрел над судьбой принцессы неизвестный молодой иностранец. Феликс ни с кем из людей герцога еще не был на короткой ноге, чтобы расспрашивать о незнакомце из свиты чужестранной принцессы. Он не хотел, чтобы его интерес был истолкован каким-либо нежелательным для дамы образом. Как наемник на службе герцога Агранте неллийский дворянин в свою очередь дежурил у дверей герцогских покоев и дважды был свидетелем посещения герцога крайне непонравившимся Феликсу приближенным принцессы. Конечно, в душе его говорила ревность, хотя он и не смел признаться себе в этом. Куда увез ее этот человек? Должно быть, несчастная так запугана им, что даже не посмела попросить помощи у подданного своего отца. Именно теперь Феликс уверился в том, что Ариане была необходима его защита, а ее просто вынудили отказаться от предложенных им услуг. Чертов незнакомец! Почему-то второй спутник принцессы, граф, не вызывал у Феликса такой неприязни. Шестым чувством ревнивец уловил, что Саваль здесь на вторых ролях.

Появление беатринского короля несколько отвлекло внимание влюбленного, но поглощенный своими мыслями он не заметил, как изменилось настроение его нового господина, как видимо постарел хозяин замка, и как шныряли глазами по пирующим мрачные личности из свиты Его Величества. В душе незадачливого рыцаря бушевала собственная буря: он разрывался между желанием броситься вдогонку за принцессой и невозможностью немедленно оставить службу, куда лишь недавно был принят. Второй раз он переживал ту же муку, и второй раз его колебания продолжались до тех пор, пока не стало очевидно поздно. Поняв это, Феликс налег на вино и вскоре напился до бесчувствия.

На следующее утро он проснулся со страшной головной болью, что не улучшило его настроения. К столу наемник добрался в сквернейшем расположении духа.
- Ты чего такой мрачный, неллиец? - поинтересовался один из дворян герцога. - На свадьбе надо веселиться. Или тебе не по вкусу графское вино?
- Вино хорошее, аж, из ушей льется, - кисло ухмыльнулся Феликс.
- Да, то-то я смотрю, ты вчера приналег. Скверно, сударь мой, отдавать предпочтение вину перед дамами. Пьешь и не танцуешь. Посмотри, какие красавицы скучают.
Феликс тупо посмотрел на группу молодых беатринских дворянок, о чем-то судачивших на лавках меж больших оконных ниш. Он словно впервые заметил, что на празднике присутствуют дамы. Но разве их можно было сравнить с его принцессой!
- Мне скоро на дежурство, не до танцев, - отмахнулся он.
- Ну, как знаешь, - пожал плечами дворянин, имени которого Феликс так и не вспомнил, и отправился выполнять долг галантного кавалера.

Замкнутость и мрачность Феликса не способствовали его сближению с товарищами по службе, он все чаще сидел один, проклиная в душе и этот затянувшийся праздник, и постылую службу, за которую однако рассчитывал получать неплохое жалование, и свою несчастливую судьбу.
Да, жизнь не улыбнулась ему с самого рождения, он был пятым ребенком в семье и мог рассчитывать только на собственный клинок, голову или удачу, чтобы пробиться в жизни. Но отличиться доблестью ему до сих пор не пришлось, в поход с королем Сбаросом отправился второй по старшинству брат - Аверин, где и погиб с честью. Тогда Феликс был еще слишком юн, а, возмужав, был отправлен ко двору королевы Велитриссы. Много ли славы можно добыть, охраняя королевский замок, на который никто не собирается нападать? Ему повезло лишь с внешностью, за что, кстати сказать, его недолюбливала единственная сестра, родившаяся годом раньше Феликса. Кэрин была нескладным ребенком и выросла в довольно несимпатичную девицу. Ее никак не удавалось пристроить замуж, отчего с каждым годом она делалась все более желчной и злой. Феликс был рад уехать из родного замка, где всем, включая стариков-родителей, давно помыкал наследник титула и поместья Линоус, старший брат.

Он не знал, какую ловушку готовит ему судьба: влюбиться в самую прекрасную на свете девушку. После этого он уже был не способен смотреть на других женщин, у которых мог бы иметь успех. Но принцесса! О, она была так безнадежно недостижима. Недостижима для него, а досталась какому-то отребью. При мысли о том, что могло случиться с благородной принцессой в обществе бродяги, его передергивало. Эта страница ее странствий была покрыта непроницаемой тайной, а она была по-прежнему столь блистательна, чиста и неприступна, что дух захватывало, и уста немели. Если бы она только позволила служить ей, он был бы самым преданным и почтительным слугой. Но нет, она во власти гнусных проходимцев...

Мысли Феликса постоянно вертелись по одному и тому же замкнутому кругу, он был на грани помешательства и едва не утратил способность следить за ходом времени. Дни и ночи мелькали мимо, позже он удивлялся тому, каким образом ему удавалось исправно нести караул. Кажется, окружающие даже не подозревали о плачевном состоянии его духа.
- Феликс, это ты? Что ты здесь делаешь?
Неллиец вздрогнул. Голос был удивительно знакомым, но как бы уже почти забытым.
- Рольд? - глаза Феликса, уже затуманенные изрядным количеством вина, немного прояснели. - Я здесь... служу, теперь здесь, у герцога, герцога, - он махнул рукой в сторону главного стола, язык плохо слушался его.
- Вот как? Это новость, брат. Хор-р-рошая новость, - раскатисто прокатился по букве "р", - Рольд, третий сын барона. - Как я рад нашей встрече.

Братья обнялись. Они не виделись около четырех лет, с тех пор, как Рольд отправился "искать счастья" в соседних с Неллией землях. С точки зрения получения родительского наследства они были в равном положении, то есть им не доставалось ничего, так как все должно было перейти к старшему брату. Ничто не мешало Рольду стать наемником короля Адварта, поскольку отношения между Неллией и Беатринией были вполне мирными. За эти годы Рольд сумел заслужить известное доверие беатринского короля в первую очередь потому, что сам не был беатринцем, и ему были глубоко безразличны интересы местных феодалов. Он служил за королевские деньги и был одним из самых преданных людей Адварта. Неллийский наемник проявил большие способности в делах, касающихся тайных расследований и слежки за предполагаемыми врагами короля. Рольд не сопровождал короля в последней поездке, а был вызван из столицы посланным специально за ним гонцом. Он только что прибыл в Ирнав. По дороге Рольд и бывшие в его подчинении люди там и сям старались найти следы опального трубадура. Но их усилия остались безрезультатными.

Рольд знал, что король не верит герцогу Агранте и даже боится его. Он сразу понял, какая удача идет к нему в руки: мальчишка служит герцогу не так долго, чтобы разбираться во внутренних проблемах Беатринии, но при этом может знать много интересных для королевского сыска вещей. Расспросив о родных и доме (которые очень мало интересовали его, поскольку он не отправил туда ни одного известия о себе за все четыре года), Рольд, подливая вина младшему брату, навел разговор на интересующую его тему.
- Ты, видно, уже давненько пируешь на этой свадьбе, - как бы мимоходом заметил он.
- Третью неделю, - кивнул Феликс.
- Счастливец. Ты, наверное, даже видел нашу принцессу, говорят, она почтила замок графа Кленара своим присутствием, - с наигранной завистью в голосе протянул Рольд. - Я слышал, она так прекрасна.
- Это истинная правда, ни одна девушка на свете не может сравниться с нашей принцессой, - с излишним жаром подтвердил влюбленный.

Брат искоса бросил на него чуть удивленный взгляд.
- Да, да, так многие говорят, - подхватил Рольд, - только я не пойму, что же с нею случилось.
Он понизил голос:
- Ходят такие нелепые и странные слухи.
Нехотя Феликс поведал брату историю изгнания Арианы из замка Гранет, правда, он и сам не имел ни малейшего представления о том, что играл в этих событиях не последнюю роль.
- И уж никак не ожидал я встретить Ее Высочество здесь, это было настоящее чудо, - закончил он свой рассказ.
- А что за люди сопровождали Ее Высочество? - наконец, Рольд счел возможным задать наиболее интересовавший его вопрос.
- О, это меня как раз и того... беспокоит. Боюсь, Ее Высочество в страшной опасности.
- Ты знаешь, кто они? - в глазах Рольда мелькнул плотоядный огонек.
- Нет, я никогда... никогда их того... раньше не видел, какие-то вилецийцы, - все более теряя связность речи, выговорил Феликс.
- Вилецийцы? - переспросил Рольд. - Ты уверен?
- Ну, да. Вроде. Может они в родстве с кем... ну из этих... из беатринцев.
- Почему ты так решил? - заинтересовался Рольд.
- Я часто видел их с графскими сыновьями, сыновьями графскими, да! И к герцогу они того, ходили. Да, - Феликс "прошелся" пальцами по столу, - туда-сюда ходили. Светлость его, он прям с ними так по-дружески, да, прям как с братом с этим...

Опьяневший юноша замолчал, потеряв нить своих рассуждений.
- А как они выглядели? - на всякий случай спросил соглядатай короля.
- Кто? - тупо посмотрел на него младший брат.
- Эти люди.
- Какие люди?
- Ну, те, которые ходили к герцогу, - попытался напомнить Рольд.
- К какому герцогу?
- К которому ты служишь, - уже не скрывая раздражения, процедил королевский соглядатай.
- А, так к нему всякие люди ходят...

"Пьяный осел", - выругался про себя Рольд, хотя сам способствовал тому, чтобы Феликс напился до потери сознания. Но тот уже ткнулся лицом в стол и захрапел, и с этим ничего нельзя было поделать.
На следующий день Рольд зазвал Феликса в отведенную ему комнату, чтобы не привлекать внимания людей герцога, которых могло бы насторожить тесное общение нового наемника с человеком из королевского сыска. Он продолжал разыгрывать озабоченность судьбой принцессы, пытаясь вытянуть из влюбленного недоумка как можно больше деталей. Впрочем, словесный портрет спутников Арианы, данный Феликсом, был весьма расплывчат. Из его слов следовало, что любой из них мог быть Ленти (оба высокие, темноволосые, молодые), и в то же время это могли оказаться совсем другие люди. Настораживало Рольда по-видимому тесное общение этих таинственных вилецийцев с герцогом Агранте. Но и здесь существовало одно неразрешимое противоречие: будь один из них Острословом, герцог мог бы использовать опального трубадура в каких-то заговорщицких целях, но не стал бы вести себя с бродячим музыкантом, как с равным, сколь бы ценными сведениями тот ни обладал. Еще больше запутывалось следствие, пытаясь вписать в картину предполагаемого заговора неллийскую принцессу. Предположить, что беатринская знать пытается таким образом заручиться поддержкой восточных соседей, было довольно нелепо. И принцесса - изгнанница, и своих проблем в Неллии хоть отбавляй. А уж Вилеция, пусть и граничила с Беатринией (граница проходила где-то по горам), была и вовсе недоступна напрямую, а только в обход. Таким образом, ни на какое реальное подкрепление ни из Неллии, ни из Вилеции рассчитывать недовольные своим королем беатринские аристократы не могли бы.

Свадебные торжества подходили к концу, король покинул Ирнав, после чего стали быстро разъезжаться и другие гости. Прощаясь с братом, Рольд пообещал ему со своей стороны приложить все усилия для выяснения загадочного исчезновения принцессы Арианы. Девушка действительно снова исчезла, никто и нигде больше не встречал прекрасной изгнанницы. В свою очередь Феликс должен был оповестить брата в случае, если кто-либо из таинственных незнакомцев вдруг навестит герцога Агранте в его владениях.

* * *
Тем временем в замке Гранет жизнь текла своим чередом. Приближалась осень, и королевская семья покинула замок и перебралась в столичный дворец, в котором всегда проводила холодное время года. Чем холоднее и неуютнее становилось за стенами дворца, тем более королеву Вилетриссу мучили угрызения совести. Ночами ей начали сниться кошмары, в которых измученная тень падчерицы протягивала к ней прозрачные руки и молила о помощи. Вилетрисса даже не предполагала, насколько в действительности она была привязана к дочери своего мужа. Прошли гнев и возмущение, и королева страдала от сознания своей ужасной вины. Как она могла обречь эту милую девочку на невообразимые страдания нищенского существования, на голод, холод, унижения и, возможно, даже смерть на большой дороге? Именно эти мысли, а не страх перед возвращением мужа, терзали Вилетриссу. Она готова была отдать все, что угодно, лишь бы найти Ариану. Королева предприняла усилия к розыску нищего по имени Итнел, но тот как сквозь землю провалился вместе с несчастной принцессой. Не успокоившись донесениями направленных на поиски людей, Вилетрисса даже пыталась сама обнаружить девушку. Переодевшись торговкой или небогатой горожанкой, она бродила по улицам и базарным площадям, заглядывая в лица побирушек. Ульгар с удивлением и радостью заметил эти тщетные старания матери, ведь если ищет, значит, смягчилась и примет сестру обратно. Он бы послал весточку Ариане, но и сам не имел ни малейшего представления о том, где она теперь. Как же дать ей знать?

Однажды в начале зимы, темным вьюжным вечером, Ульгар окликнул Вилетриссу в тот самый момент, когда королева пыталась покинуть дворец через одну из неприметных боковых дверей.
- Не надо, мама, не ходи. Ты заболеешь в такую погоду. Арианы нет в городе.
Вилетрисса вздрогнула от неожиданности и, пряча глаза, обернулась к сыну.
- Ты знаешь, куда я иду?
- Да. Ты ищешь ее.
- Я... Я не могу... я должна найти, вернуть... я все время думаю, что я наделала...

Вилетрисса разрыдалась на груди у сына. Ульгар очень вытянулся за это лето и был уже почти на голову выше матери, он обнял ее и стал гладить по волосам, собранным в простую прическу.
- Не плачь, мама, не плачь. Я чувствую, с Арианой не случилось ничего плохого, мы найдем ее, верь мне, мама.
Он увел королеву в свои покои. Раскаяние и беспокойство королевы были такими искренним, что юноша рискнул предложить матери способ вернуть Ариану:
- Мама, я знаю, как заставить их объявиться.
- Как? - с надеждой спросила королева.
- Ариана не знает, что ты не держишь на нее зла, что ты по-прежнему любишь ее и хочешь, чтобы она вернулась. Ей нужно подать знак.
- Что ты придумал?
- Если ты объявишь, что жалуешь ее мужу дворянство и какой-нибудь титул, они непременно услышат и обязательно вернутся, пусть даже на это понадобится какое-то время.
- Да, конечно, ты прав, мой мальчик. Она поймет, что я зову ее домой. Ты такой умный, весь в отца, - вздохнула с облегчением Вилетрисса.
- Ты находишь мою мысль удачной? - на всякий случай удостоверился принц.
- Конечно, только бы она была жива! Я так волнуюсь, как с ней обходится этот кошмарный человек.
- Ну, может, он не такой уж и кошмарный. В таком наряде, кто угодно кошмарным покажется, - поспешил добавить Ульгар, заметив удивленный взгляд матери.
- Ах, мне все равно. Я не смогу спать спокойно, пока не обниму нашу девочку.
- Знаешь, Мисена тоже очень обрадуется, - добавил принц.

На следующий же день Вилетрисса просмотрела список земель, отошедших в недавнее время в силу разных обстоятельств в королевскую собственность, выбрала один замок, который, как она знала, находился в более или менее приличном состоянии, и написала королевский указ. По этому указу замок и дворянство вкупе с титулом барона жаловались супругу принцессы Арианы. Указ был объявлен по всей Неллии, однако прошла зима, а от Арианы все еще не было никаких вестей. Королева была безутешна и даже Ульгар начал испытывать сильное беспокойство. Мало ли что могло случиться с опальным трубадуром. Слухи о том, что летом Ариану видели в одном из Беатринских замков, все же не минули его ушей, а вот куда они подевались потом, об этом трудно было даже гадать...

* * *

Феликс исправно нес службу в крупнейшем замке герцога Агранте - Калессо. Наступила ранняя осень, золото начало пробиваться сквозь густую зелень листвы, дни стояли еще жаркие, но ночами заметно похолодало.
После возвращения из Ирнава неллиец стал замечать, что в замке герцога, как и в ближайшем к нему городе - Раосте, король Адварт и его правление не пользуются популярностью. Небольшой отряд герцогской стражи, сопровождавший в замок две телеги с оружием, купленным у мастеров Раоста, стал свидетелем избиения толпой горожан королевских сборщиков налогов. К изумлению Феликса капитан герцогской стражи и не подумал прийти на помощь слугам короля. На городских площадях бродячие артисты распевали крамольные песни и декламировали бунтарские стихи Ленти Острослова, чье авторство уже не скрывалось. Свитки сочинений опального поэта можно было обнаружить в комнате каждого дворянина, состоящего на службе у хозяина Калессо. Казалось, сам воздух Западной Беатринии пропитался будоражащим запахом грядущего кровопролития.

Впрочем, наемнику из Неллии было все равно, задумал ли герцог вывести свои земли из-под власти сюзерена, или свергнуть нынешнего короля. Адварту Феликс не присягал, а герцог Агранте щедро платил за службу. То, что происходило вокруг, не оставляло сомнений: скоро Феликсу представится случай проявить себя в бою. Герцог увеличил свое войско, а в замок постоянно приезжали какие-то люди с посланиями от других крупных землевладельцев.

Однажды утром Феликс забрел в караульное помещение, разыскивая оброненную накануне бляху от поясного ремня: вчера они слега перебрали с товарищами. Голова была тяжелой, а в полдень ему предстояло заступить на дежурство. Мельком глянув в окно, неллиец застыл на месте. Человек, о котором он не переставал думать последние два месяца, быстрым шагом пересек двор замка и вошел внутрь. Сердце Феликса с шумом заколотило в ребра. Неужели Она здесь? Однако во дворе не было заметно никакого особого оживления, которое без сомнения вызвало бы прибытие принцессы. В первое мгновение молодой человек порывался выскочить из караулки и броситься "на перехват" наглому вилецийцу. Но он вовремя сообразил, что у него в общем-то нет никакого права останавливать этого человека и о чем-то его расспрашивать. Тем более, что такое право по-видимому есть у его брата. Предусмотрительный начальник королевского сыска заранее объяснил Феликсу, куда и кому следует передать в случае чего нужное сообщение. Совесть наемника пыталась воспротивиться этому намерению, все же он был не настолько глуп, чтобы не понимать - такой поступок очень уж смахивает на предательство. Его худшие подозрения на этот счет оправдались довольно быстро: "похититель" принцессы действительно приезжал к самому герцогу. Выяснить это Феликсу удалось лишь на следующее утро. В полночь, освободившись с дежурства, он не смог разыскать Бантрала - еще одного наемника (родом из Слаты), с которым у Феликса сложились приятельские отношения. Именно Бантрал дежурил в приемной герцога в первую половину дня накануне, но вечером он отправился покутить в город. Они встретились за поздним завтраком. Поболтав о том, о сем, неллиец как бы мимоходом спросил сотоварища:

- Что за человек приезжал вчера к герцогу? Мне кажется, я где-то уже видел этого чернявого.
- Понятия не имею, я раньше его в глаза не видел, - пожал широкими плечами слатец.
- Он случайно не посланник графа Кленара? Похоже, я все же вспомнил... Точно он был на свадьбе в Ирнаве.
Феликс сделал вид, что только сию минуту его посетило это озарение.
- Нам он не доложился, - вяло ответил Бантрал. После бурной ночи он все еще был не в своей тарелке.
Удивление, появившееся на лице неллийца было вполне искренним. Кто-то прошел к господину, не назвав ни своего имени, ни того, кого он представляет. Этот факт был не только удивительным, но еще и досадным: Феликс очень надеялся узнать, наконец, имя таинственного молодчика. Заметив выражение на лице собеседника, Бантрал объяснил:
- Этот человек "прибыл на драконе".
- А-а-а, - растеряно протянул Феликс.

Разговор иссяк, каждый усиленно ковырялся в своей тарелке. Среди сторонников Агранте была принята особая система, маркирующая срочность сообщений и степень допуска посланца. Для этой цели служили деревянные значки размером с золотой, на которых были вырезаны изображения животных. В Калессо частенько приезжали гонцы, на чьем значке красовался длинноухий осёл. Привезенные ими письма передавались в канцелярию герцога, а посланцы, отдохнув и подкрепившись, отправлялись восвояси. В замке о таких говорили, "притрусил на ослике". Более срочные и важные сообщения были у тех, кто "прискакал на коне", то есть имел значок с изображением лошади. Такие люди довольно быстро попадали на прием к маркизу Могренто - правой руке герцога. "Прилетевшие на орле" привозили послания, предназначавшиеся лично для Агранте. Герцог принимал гонцов со знаком орла, как только ему позволяло время. Но прежде чем, что-то передать или с кем-то встретиться гонцы называли себя и своих господ охране соответствующего уровня. До сих пор ни один посланец не предъявлял знака с драконом: немедленный доступ к герцогу в любое время дня и ночи с правом не называть себя.

Лицо неллийца заметно омрачилось. "Сдать" королевскому сыску человека "с драконом" было очевидной изменой присяге, бог знает, какой урон могли нанести герцогу и заговору в целом (а в существовании заговора сомневаться не приходилось) сведения, находящиеся в его голове. Пытать в адвартовых застенках умеют с особым тщанием. Нет, лучше уж самому разобраться с этим типом, заставить все рассказать о принцессе, а потом тихо отправить к праотцам. И вреда герцогу не будет, и он своего достигнет. Для этого нужно всего лишь не пропустить момент отъезда незнакомца из Калессо и сразу же последовать за ним. План был далеко не безупречный. "Похититель" мог остаться в замке на неопределенно долгий срок, тем более, что Агранте был весьма к нему расположен, даже пригласил незнакомца разделить стол. Честь, безусловно, очень высокая. Во всяком случае, Феликсу подобной вовек не дождаться. С другой стороны, обладатель "дракона" мог собраться в путь в любой момент, в том числе и в самый неподходящий, когда неллиец будет на дежурстве. Сможет ли он догнать своего неприятеля?

Такие мысли терзали поклонника Арианы третьи сутки, не давая ему ни секунды покоя. Феликс не мог спать, есть и даже спокойно сидеть на месте. Дважды он сталкивался с "вилецийцем" в покоях замка, однажды даже попытался заговорить, но проглотил язык, под презрительно-ледяным взглядом черных глаз. Конечно, этот человек его узнал, возможно, даже понял намерения Феликса. Самозванный защитник изгнанных принцесс засомневался, возымеют ли действие угрозы в отношении обладателя такого взгляда, пусть это будет и угроза смерти. Проверить свои предположения неллиец так и не смог: незнакомец исчез в одно из его дежурств. Воспоминание о взгляде человека "с драконом" пробуждало в сердце наемника такую жгучую ненависть, что все соображения чести и верности присяге отступали перед безумной жаждой мщения. Если бы кто-нибудь спросил Феликса, за что он собирается мстить этому человеку, то вряд ли получил бы вразумительный ответ. Неллиец убеждал себя, что жаждет справедливости, в конце концов, он ведь не собирался писать Рольду о "прибытии на драконе" и тому подобных вещах. Он только сообщит, как выглядел и во что был одет интересующий братьев незнакомец, недавно ненадолго заезжавший в Калессо.