Материнский инстинкт

После родов вам часто будут задавать вопрос: «Каково это – быть мамой?» Я только пожимала плечами и говорила одно слово: «Удивительно!».

Со мной неинтересно: говоря о своем материнстве, я особо не восторгаюсь, предпочитаю быть краткой. А окружающим хочется услышать яркое описание моих новых будней. Но рассуждать о материнском инстинкте вообще сложно. Ни один ученый не дал точного определения этому явлению. Попробую разобраться…

С самого начала
Когда-то я хотела быть бизнес-леди. Но, видимо, там, наверху решили, что мне пора успокоиться, и послали мне Мужчину. А я не успокоилась. И тогда… мне послали мне еще одного Мужчину! Я должна была стать мамой.
Это было так неожиданно – я даже не успела подумать, какой мамой я могу быть. Безусловно, мне нравилось наблюдать за малышами, играть с ними. Но так же меня раздражали чужие ноющие, капризные дети, да и мой образ жизни никак сочетался с образом жизни мамы.

Когда это случилось…
Первой мыслью было сбежать. Куда, зачем и почему – непонятно. Хотелось зарыться под одеяло и сидеть там, чтобы никто не видел, не слышал и не трогал. Потом была буря эмоций, но никак не умилительных. Самое интересное, как я узнала впоследствии, что такая реакция (шок и страх) характерна для многих женщин, когда они узнают о своем интересном положении. Было неясно, что будет потом. Т. е. «потом» - это не роды, воспитание и дальнейшая жизнь, а процесс вынашивания. Надо было что-то делать, но хотелось – под одеяло.
Вылезти из мнимого «укрытия» удалось на первом УЗИ. Мне показали нечто, совсем не похожее на ребенка, рассказали, где что у него расположено. И главное – дали послушать неясные звуки: как будто воду наливают из диспенсера – сердце моего ребенка. Внутри что-то екнуло. Распечатали фотографию. До следующего УЗИ я рассматривала ее с широкой улыбкой чуть ли не каждый день и вспоминала звуки диспенсера…

Но не все было так хорошо, чтобы оставить меня в покое до следующего сеанса. Мне прописали таблетки и уколы. Все это я не люблю и боюсь. Но кто-то неведомый заставлял принимать таблетки вовремя. Невесть откуда взявшаяся сила воли заставляла терпеть очень болезненные уколы…

Тем временем, фигура менялась, живот круглел…
В один прекрасный день я без особого на то повода решила, что с ребенком нужно разговаривать. Скорее всего, после очередного УЗИ, когда ребенок обрел формы. Конечно, сложно так называть снимок с УЗИ, но было видно, что это уже человек. Внутри меня, он жил своей жизнью, рос и развивался. Когда мне сообщили, что угрозы больше нет, по телу разлилась волна вселенского спокойствия. «Одеяла» не было давно.

Я продолжала работать и вести тот же бешеный образ жизни. Пока однажды меня легонько не пнули в правый бок: эй, поосторожнее там! Тогда я поняла, что я – контейнер для переноски чего-то ценного. Месяц сменялся другим, «контейнер» и его ценное содержимое чувствовали себя хорошо, но плачущие дети по-прежнему раздражали. Подумав, что во мне материнский инстинкт атрофирован за ненадобностью, я продолжала чувствовать себя резервуаром. Успокаивала себя, что не у всех он проявляется сразу… Но ждать не хотелось! Хотелось чувствовать что-то особенное – то, о чем пишут стихи и песни. Но ничего особенного не происходило. Была улыбка от умиления, когда мне сообщили, что будет мальчик. Были истерики по непонятным причинам. Но это не то, что принято считать материнским инстинктом.
Правда, я перестала именовать себя контейнером, решив, что я - «Хрустальная ваза». И уволилась с работы! Я аккуратно ходила по заснеженному асфальту за три квартала, чтобы выпить порцию кислородного коктейля. Оберегать себя было куда приятнее, но это не было совсем не то, о чем пишут, упоминая материнский инстинкт. По крайней мере, мне так казалось.
Кажется, рожаю…

Роды начались на две недели раньше срока, поэтому, очевидно, я не успела испугаться и надумать себе всяких ужасов. Только не выспалась и оголодала. Волнения не было. Был интерес, хотелось расспрашивать всех обо всем. А потом пришла боль. Не пугайтесь – это была терпимая боль, та, которая быстро забывается. Но тогда, откровенно говоря, я прокляла все на свете. Голова кружилась, сил не хватало. Я без конца тараторила акушерке одно: что она должна мне помочь, так как я голодная и уставшая. В потугах моля о помощи неизвестно кого, я договаривалась сама с собой, что нужно сделать это. Акушерка ругалась, а я злилась на себя, свою никчемность и неспособность сделать как надо, а заодно и на весь мир. В очередной раз, услышав недовольство в свой адрес, я громко и отчетливо сказала: «Я сделаю это сейчас, а если нет – делайте со мной, что хотите…» Хотелось плакать, но даже на это сил не было. Собрав остатки стойкости и терпения в кулак, я начала свою последнюю попытку. И тут как будто что-то щелкнуло во мне, какой-то рычажок запустил силовую волну…
Орущий комочек синюшного цвета, весь в слизи и сукровице, выложили мне на грудь, он успокоился, почмокал немножко и уснул. Волна непонятных эмоций затопила все негативные переживания. Пока сына обмывали, взвешивать и измерять, у меня было время подумать. Мысли были хаотичными. Восприятие изменилось, но непонятно, как именно, и что делать дальше. Не стало понятным даже тогда, когда сына вернули. Хотелось любить его настоящей маминой любовью, но уловить эту любовь среди множества растерянных эмоций и растрепанных чувств не удавалось. Я просто укрыла своего ребенка и смотрела, не отрываясь, пытаясь найти нужное мне чувство.

В послеродовом отделении случилось то, что вернуло меня на землю. Из бледно-синюшного малыш стал каким-то совсем уж фиолетовым. Я панически забегала по палате, в коридоре на посту, как назло, никого не было. Соседки по палате подсказали: нужно подержать столбиком. Каким столбиком? Как же его взять-то?! Пыхтя, я в первый раз неумелыми движениями взяла ребенка стол-би-ком. Не дыша и не шевелясь, боясь сделать больно или как-то навредить. Сын откашлялся и уснул. В наступившей тишине я впала в ступор и продолжала на него смотреть.

К вечеру первого дня мой ребенок (имени у него еще не было) вдруг истошно закричал. Я когда-то не любила, когда кричат дети. Именно так – требовательно, с обидой, настойчиво. Но паники не было. Я просто взяла его на руки и так провела почти всю ночь. К утру, истерзавшись без сна, я выслушивала наставления врачей. Оказалось, я не знаю многих вещей. Было обидно! Меня отчитывают, как первоклассницу… За диатез и за то, что мой ребенок голодный, за нежелание давать молоко... Дают какие-то капли, бутылочку с какой-то смесью… Я, успокоив и накормив малыша, ложусь, отворачиваюсь к стенке и тихонько плачу, сетуя на судьбу, искренне не понимая, зачем мне все это было нужно. Я так и страдала бы, если бы не тот самый Мужчина, по вине которого я оказалась в роддоме. Плача в телефон, я услышала фразу, поставившую точку в моих сомнениях: «То, что это твой ребенок, может и сложно понять… Но то, что никто, кроме тебя, ему не сделает лучше, это нужно просто принять…» И я просто приняла это, не размышляя, когда же придет любовь…

Сейчас я просто мама, мама уже двоих замечательных деток. С появлением дочки под сердцем, уже не было паники, не было страха, было только безумное желание обладать маленьким сокровищем. Любовь пришла сразу, с первым моментом понимания, что я вновь буду мамой. И я люблю их. Я не плачу по пустякам, а стойко принимаю решения, руководствуясь знаниями и интуицией. Ведь никто, кроме меня, не сделает лучше. Я благодарна той Высшей Силе, что остановила меня таким образом.

Я не высыпаюсь, но и не становлюсь несчастнее. Я кардинально поменяла образ жизни и редко вижу своих друзей, но мне не скучно: каждый день – это новые открытия. Я сильно скучаю по детям, не видя их пару часов. Если вы не чувствуете так, значит, есть что-то другое, что показывает отношения с вашим ребенком. Вы не кормили грудью – значит, ваша связь в другом. Вы рано вышли на работу, это не значит, что вы – плохая мама. Вы – самая лучшая! К черту биологические термины, не спрашивайте меня, что такое материнский инстинкт. Я не знаю этого наверняка до сих пор. И никто не знает. Но каждый чувствует.