Женщины.

... Если пройти мимо памятника Героя Советского Союза Евгения Никонова вдоль 14-го дома и свернуть к каналу, то напротив 15-й школы, возле ржавой голубятни, прямо под сухим тополем есть беседка. Ну, конечно, "беседкой" это уже не назовёшь, так... лавочка у ветхого заборчика, но вид... Умоляю вас, поверните голову направо и посмотрите вдаль!.. Умоляю!.. Посмотрите на туманную зыбку Волжского канала, на сонную праздность гор Жигулёвских, замшелой медвежьей шкурой небрежно брошенной вдоль берега. Посмотрите внимательно!.. Разве ни Божья красота?.. И берег вроди ласковый, а смотришь со стороны и на фоне серых скал да и задумаешься: "А стоит ли суетиться, когда молчит всё это?".. Нажрался я, короче говоря, водки вчера...
Нахрюкался так, что ноги заплетались и тошно было, и решил я твёрдо, по-мужски - надо посидеть, переждать. А то морду разобью, упаду где-нибудь... Или набьют. И лавочка, побитая временем, словно девица из сказки так приветливо и несмело мне подставилась под... Короче, нехорошо мне было... Два часа сидел, мрачно размышляя, слюну выдавливая... А блевануть не чем... Простите великодушно.
Но не будем о грустном, господа!..
Сижу я, значит, в сторонке. В тёплом сумраке о смысле думаю. На горки смотрю Жигулёвские... Красота вечерняя завораживает так, что всё качается перед глазами, переполняя чувствами, в основном вкусовыми... Плохо было, короче говоря...
И тут со стороны Фёдоровки выходят две мадамы... Одной лет тридцать, другой тоже под полтинник примерно. Меня не видят, садятся напротив, в двадцати метрах. Старшая как-то смущена, словно её насильно притащили, а молодая - деловая колбаса, лобик хмурит, отчитывает строго:
-- Нет, ты конечно, можешь обижаться, но я тебя не понимаю!.. Ты - нормальная, красивая женщина и так унижаешься!..
Слово "нормальная" она говорит с двумя "р" - норрмальная!..
-- Так запросто ты можешь дать вытереть об себя ноги...,-- чавкая жвачкой, молодая продолжает, делая лицо таким, будто сейчас в рожу плюнет,-- Тебе самой не обидно?.. А?.. Чё молчишь?.. Разве ты не видишь - он чмо неблагодарное!..
Та, что старше, вздыхает, и видно, что этот разговор ей в тягость. Поджимая коленочки, она умоляюще улыбается, смотрит на молодуху виновато, молчит так, словно в шутку перевести хочет:
-- Ну... Ни надо так... Вика... Зачем ты так?.. Он..
-- Он - наглое, бессовестное чмо!,-- бесцеремонно перебивает Вика, фатально останавливая взгляд в упор и замирая,-- Или я чего-то ни то говорю?..
После паузы она так громко чавкает жвачкой, что комары в тишине замолкают пристыженно:
-- Или я не права?,-- в голосе железная логика, жестокое спокойствие, -- Чё смотришь?.. Я неправду говорю что ли?..
Старшая виновато кивает, лапки на коленки складывает:
-- Ну... Всё равно, Викуль... Разве можно так?..
-- Подожди!,-- резко перебивает,-- Подожди!.. Ты что сейчас хочешь сказать?.. Вот где он сейчас?.. Где?..
Озадаченная неожиданным вопросом, старшая тянет неопределённо:
-- Ну.. Он сказал...
-- Вот видишь?,-- зло перебивает молодуха,-- Ты опять ни хрена не знаешь!.. А я тебе сто процентов говорю - он у этой суки опять ошивается!.. Не веришь?..
-- Вик...,-- умоляюще шепчет старшая.
-- Не веришь?.. Пошли!..,-- та вскакивает, грубо хватая под руку,-- Пошли!.. Не веришь?.. Прямо сейчас зайдём к Николаевой и спросим!.. Прямо сейчас!.. Как вы тут, суки?!..
Старшая мягко одёргивает руку, слабо присаживается. Еле слышно доносится тихий плач:
-- Зачем ты так?... Зачем?.. Как же ты можешь так?..
И женщина плачет, отворачиваясь, закрывая лицо ладонями, причитая слабо:
-- Как ты можешь так?.. Как... т-ты...
-- А вот так!..,-- зло перебивает другая,-- Вот так!.. Ты не можешь, а я - запросто!.. Добренькая, смотри!.. Её мордой в грязь, а она - добренькая!..
Нервно отвернувшись, она скрещивает руки, насупившись, закидывает ногу на ногу, цедит сквозь зубы:
-- Вот ведь... дура, ей-Богу...
И так сидят они, отвернувшись, минут десять... Молодая хмуро осанку держит. Та, что старше - сгорбилась, выплакалась, в лавочку обе руки упёрла, вздыхает шумно, вынужденно:
-- Нельзя так про отца, доченька... Нельзя... Отец ведь...
Молодая вскакивает, как ужаленная, тфукает в сердцах и быстро уходит по тропинке на свет фонаря, ругаясь о чём-то своём...
Та вздыхает минуту, горестно встаёт и медленно плетётся следом...