Этот длинный сентябрь! Продалжаю!

Входя в кабинет Фёдорова, я ещё не знала, о чём буду с ним разговаривать. Не про мифического соседа рассказывать? Говорят, что на своём участке он почти всех знает, не прокатит. Но придумывать ничего не пришлось. По его ментальной оболочке, мне стало понятно, что он знает, кто я. Ну и решила напрасно не придуриваться.
-Вы ко мне, по - моему вы не с моего участка?
-К вам, Сергей Алексеевич, а вы принимаете только своих жителей? Я за помощью. Ведь слух о вас прошёл по всей Руси великой. Говорят, что вы, как Робин Гуд, помогаете униженным и оскорблённым. Ну, так что, поможете?
-Это вам то помощь нужна? Не смешите меня. Вам есть, кому помогать и помогущественнее. – Скинул маску Фёдоров.
-А вот в данный момент, мне нужна именно ваша помощь.
-Ну, если так, слушаю.
-Где Данила Шведов?
Ого, не аура, а салют на девятое мая! Это я хорошо спросила.
Кто, кто? Какой ещё Данила?
-Шведов. Вам это имя ничего не говорит?
-А должно?
-А как-же. Ведь он входил в ваш клуб молодогвардейцев?
Это я наобум ляпнула. Но попала в цель.
-Как вы сказали: Шведов? Да, да, что-то припоминаю, вроде был у нас такой
Какая-то странная амнезия. У вас на участке несколько тысяч проживающих. И, как утверждают ваши поклонники, вы знаете всех. И так своевременно забыли мальчика, который был членом вашего клуба.
-Я не понимаю, что вы от меня хотите?
-Ну, так я же объясняю, мне нужно знать, где Данила Шведов?
-Да что вы привязались ко мне с этим мальчишкой! Не знаю, где он, не знаю! У меня и без него проблем достаточно. Отчёты, собрания, хулиганы, алкоголики, наркоманы.
-И мальчики кровавые в глазах….
-Что?
-Да так, я о своём, о девичьем. Что ж простите за доставленное беспокойство.
Когда я вышла из опорного пункта, бабушки требовательно уставились на меня:
-Что, поможет тебе Алексеевич?
-Нет. Не такой и всемогущий он оказался.
Разочаровано пожав плечами, я двинулась в контору.

На крыльце меня встретил расстроенный дядя Миша.
-Ты тоже на проверку пришла?
-Что? На какую проверку?
-А на детекторе. Всех дёрнули, кроме волкодавов.
-Да я, собственно, к шефу.
-Во, во, а я про что? Иди, он у себя в кабинете, с Катькой – детектором сидит. Народ как раз схлынул, так что иди, если не боишься.
Здесь, наверное, надо пояснить. Делопроизводитель Катюша обладает весьма специфическими способностями. Она заставляет людей говорить правду. Для этого ей достаточно встретиться с человеком глазами, и все, даже мы, паранормы, выкладываем всё как на духу. В обыденной жизни она этим не пользуется. Значит, Клюев шерстит контору. Интересно, какие результаты? Впрочем, сейчас и узнаем. Мне - то бояться нечего…, надеюсь. Из кабинета раздался недовольный голос шефа;
-Ника, ты долго в коридоре торчать будешь? Мы ведь только тебя ждём, по домам не идём.
Надо же, в рифму. Это, наверное, Катино влияние.
-Я тебе дам, Катино влияние. Заходи, не рассусоливай.
Шеф всё видит и всё знает. И я, виновато, повесив голову, пошла на суд инквизиции. Катюша встретила меня ободряющей улыбкой, Клюев, как всегда, мрачно смотрел в монитор. Я жалобно пискнула:
-Сан Саныч, я готова.
-К чему?
-К допросу – подумала и добавила – с пристрастием.
-Да тьфу на тебя, никто никого пытать не собирается. Крота мы выявили. Работаем в прежнем режиме.
-А кто? Или это секрет?
-Не городи ерунды. Какие от вас, паронормов, могут быть секреты. Это Бобров, из аналитического отдела.
Я ухмыльнулась. Представляю, каково сейчас Звереву. Каюсь, не люблю я этого зануду. Впрочем, это взаимно.
-А зачем Бобров это сделал? Ну, ведь должна быть причина?
-Трусость, зависть, жадность. Три кита человеческой подлости.
-И всего-то? А я - то думала - идея.
-Ну, и идея была, куда же без неё. Впрочем, сейчас не об этом. Рассказывай, где была, чего натворила.
-Ну, так прямо, и натворила. Не любите вы меня, Сан Саныч, подозреваете.
Брови шефа сдвинулись, плохой признак. Всё, не дуркую, говорю серьёзно. Хоть и излагала коротко и по существу, рассказ затянулся. По лицу Клюева нельзя было понять, как он относится к моим похождениям. Будем надеяться, что во фразе « казнить нельзя помиловать» запятую поставят правильно. Всё, я отчиталась и преданно уставилась на шефа. Он, стуча ручкой по зубам, о чём-то глубоко задумался. Наконец Клюев очнулся и посмотрел на меня:
-Что ж, ничего непоправимого ты не наделала. И, что? Выяснила где мальчик? – Я кивнула. – Бери ребят и вперёд.
Из кабинета мы вышли вместе с Катюшей.
-Слушай, ты же мысли читать не умеешь. Как ты поняла, где он?
-Я умею читать эмоции, это практически то же самое. Просто я должна видеть человека или держать его вещь. А здесь Фёдоров так разозлился, что увидеть, куда Даньку спрятали, не составило труда.
-Везёт же тебе. Хотела бы я так уметь.
-И это говорит ходячая сыворотка правды? Слушай, а как ты с мужем живёшь?
-А ты что, не в курсе, что он тоже паранорм? Мы ведь можем жить только с себе подобными
Так что присмотрись к коллегам.
Катюша, цокая каблучками, пошла по коридору. Уже открывая свою дверь, повернулась и сказала:
-А ещё, я никогда не смотрю ему в глаза. Представляешь, я до сих пор не знаю, какой у них цвет.
Улыбнулась и исчезла. А мне почему-то стало грустно.
ГБРовцы уже ждали меня в своём густо за тонированном Форде. Даже сейчас, когда повсеместно воюют с тонировкой, на нашу машину не обращают внимания. Специфика. За рулём, естественно, наш бессменный рулевой – дядя Гриша.
-Командуй, куда и как скоро надо?
-Заброшенное здание ЖБиКа. И чем скорее, тем лучше. Бедный мальчишка и так натерпелся.
-Как скажешь. Считай, ты уже там.
-Дядя Гриша, ты только поосторожней, хотелось бы добраться живыми.
-Обижаешь, звезда моя.
В дороге мы говорили о происшедшем в отделе. Ребята, кстати те же самые, что были у Ларисы, строили кровожадные планы, как они бы наказали предателя. А я сидела и поражалась их фантазии. Машина резко остановилась. Мы недоумённо уставились на водилу.
-И чего смотрим? Приехали.
Мы вылезли из автомобиля, недоумённо озираясь. И вправду, приехали. Перед нами расстилался унылый пейзаж полуразрушенного завода. Насколько я помню, раньше он работал в три смены. А теперь какая-то недобрая тишина над развалинами цехов. Мне сразу
вспомнилась игра в « Сталкер», вот здесь она и должна происходить в реале. Легко поверить в монстров и аномалии. Ребята огляделись, и спросили:
-Ну и где искать будем? Здесь же гектары диких территорий?
Видимо не только мне пришла на ум знаменитая игра.
-Найти не проблема, если мальчик жив. У него должны быть очень сильные эмоции, которые ничем не скроешь.
Мы цепочкой двинулись вперёд. Один цех, второй, ничего.
-Может, будем внутрь заходить, всё осматривать? – Стоя у ворот, спросил Мирон.
-Этого не потребуется, если мальчишка жив и в сознании.
-А если спит, ночь всё-таки?
-Это было бы просто замечательно. Во сне аура чистая, яркая, её издалека видно. Ладно, давайте быстро пробежимся по остальным помещениям, и если я ничего не увижу, будете более тщательно обыскивать всё.
И вот в седьмых по счёту руинах, я увидела слабое свечение. Я замерла и, попросив не шуметь, на цыпочках двинулась на свет. Группа бесшумно последовала за мной. На первый взгляд, в цеху никого не было. Огромные пролёты с пустыми не демонтированными тележками, под потолком застыли мостовые краны с покорёженными кабинами и разбитыми стёклами. Какие-то разбитые железобетонные изделия. Сразу и не поймёшь, что это раньше было.
, Только откуда-то из под земли лился чистый, радостный голубой цвет. Я даже растерялась. Не может быть такого свечения у испуганного ребёнка. Когда подошла поближе и заглянула в глубокую каменную яму, которая раньше была пропарочной камерой, всё поняла. Данька спал и видел во сне свою семью. Счастливый сон – чистый свет. Ребята быстро укрепили верёвочные лестницы и спустились вниз. Яркий свет на шлемах разбудил узника. Он приподнялся и заморгал глазами. Мирон присел на корточки и спросил:
-Ты – Данила Шведов? – Мальчик закивал. – Собирайся тогда, а то пока ты здесь прохлаждаешься, родители с ума сходят.
Парень попытался встать, но со стоном рухнул назад. Оказывается всё это время, он был связан. И руки ноги у него затекли. Никита Белов, здоровый как Шварценеггер, не раздумывая, закинул мальчишку на плечо, и вместе с ним выбрался из ямы. Верёвки разрезали, но Данькины конечности онемели, и идти он всё равно не мог. Так, на руках у терминатора он и доехал до автобуса. Обратная дорога была гораздо длиннее. Наверное, из за того, что все молчали. А мальчишка, завёрнутый в одеяло, так и сидел на руках у Белова, чувствуя себя в полной безопасности. В конторе парня отвели в комнату отдыха, принесли чай и печенье. Он залпом выпил две кружки, но есть не стал. Отодвинувшись от стола, Данила опустил голову и едва слышно спросил:
-А это правда? Ну, что Юлька погибла?
-А у тебя, откуда такая информация?
-Слепень сказал. Колька Слепаков. Он ещё сказал, что это я виноват. Незачем мне было язык распускать. – Мальчишка заплакал, поскуливая как щенок.
Я обняла его, но что сказать, не знала. Говорить, что не его вина в смерти сестры, я не могла. Что напрасно сотрясать воздух? Не глупый, сам понимает, что если бы не рассказал Юльке о своей проблеме, то всё могло бы быть иначе. А теперь ему придётся с этим жить. И поможет мальчику простить себя только время.
-Слушай, Дань, а о чём Юля узнала?
-Ей всегда не нравилась, что я пошёл в молодогвардейцы. Говорила, что бы я лучше учился, а не ерундой занимался. И что команда, которой руководит Слепень, изначально способна только на мерзости. А, я, дурак, её не слушал. Мне всё нравилось, казалось круто. Пока я не попал на акцию. – Он замолчал, пытаясь остановить рыдания.
Я встала, налила воды, с сомнением взглянула на подростка, но накапала корвалола. Он залпом выпил, даже не заметив, что в стакане. Но рыдания стали стихать.
-Какая акция, Дань? Не молчи, рассказывай. Только так мы сможем тебе помочь.
-Не могу, меня посадят, Слепень сказал, что если проболтаюсь, мне и в тюрьме не жить. А, впрочем, меня уже приговорили.
Страшно было услышать это от ребёнка. Но дальше стало ещё ужасней. Монотонно, не отрывая глаз от стола, Даник продолжил:
-Периодически у нас проводится посвящение. Называется «крещение первой кровью». Кто через это прошёл, тот молчал, а остальные думали, что это просто красивое название. Ну, может, руку там порезать, или что-то в этом роде, но всё оказалось хуже. Старшие отлавливали бомжа, а посвящаемые должны были его резать…. Короче, нам надо было его убить. А я знал этого бомжа, он у нас во дворе часто бывает. Зашуганный, такой мужик, тихий. Собачка ещё у него была. Так он сам не поест, а пёсика накормит. Вот и здесь, его режут, а он молчит, дрожит и плачет. Не смог я, убежал. Понимал, что меня искать будут. У нас такого не прощают. Вон, трое из наших покончили с собой. Только не верю я, что это самоубийство. Вот и пошёл к Юльке. А она сказала, что надо к участковому идти. Ну не мог я сказать, что Фёдоров это и придумал. Это я, я убил её!
У мальчика началась истерика. Я набрала номер Марка и попросила прийти. Тот, видимо, так и не покидал контору, и очень быстро появился в комнате отдыха. Оценивающе взглянув на пациента, он расстегнул чемоданчик и достал ампулу со шприцом.
-Что, Ланге, напрасно на тебя государство шесть лет деньги тратило? Вульгарную истерику остановить не можешь?
-А ты видишь здесь что-то, кроме корвалола?
-Да ладно тебе, не обижайся. Это я так ворчу, из любви к искусству.
Марк ловко перетянул руку мальчика и быстро ввёл иглу. Тот даже испугаться не успел. Через несколько минут мальчишка замолчал, завалился на бок и заснул.
-Ты что ему ввёл, эскулап?
-Не беспокойся, не яд. Простое снотворное.
-Да мы ещё не договорили!
-Не кричи, парень был на гране нервного срыва. Ещё немного и он бы впал в ступор. И помочь ему бы смог только психиатр. А сейчас поспит и будет более менее адекватным. Ты остаёшься, или мне прислать медсестру?
-Побуду здесь. Если передумаю, позвоню.
-Как скажешь. Кстати, ты шаманку уже видела?
-Нет, а что, стоит?
-Ну как сказать? Красивая, но…. Не знаю, что-то меня беспокоит. Ты в курсе, почему я здесь?
-Хотелось услышать от тебя.
-Дело в том, что я вижу и слышу мёртвых. Вот как ты живых, я понимаю тех, кто покинул этот мир.
-Постой, а как же…. У них ведь нет ауры?
-То-то и оно, что есть. Возможно не такая, мне трудно судить, я живых не вижу.
-Ясно, надо попросить, что бы после смерти меня отдали другому патологоанатому.
-А у тебя есть от меня секреты? – Марк наклонился к моему уху, его дыхание щекотало мне шею. Нет, определённо надо заняться бывшим сокурсником.
-У женщин всегда есть секреты, - я отодвинулась и спросила – и что не так с этой шаманкой?
-Я её вижу. – Энкель недоумённо пожал плечами. – Не понимаю как, но вижу.
. Мне стало интересно, я поинтересовалась, здесь ли она, и, получив утвердительный ответ, направилась на поиски. Обнаружила загадочную даму в столовой. Она сидела одна и держала в руке бокал с вином. Подняла на меня длинные узкие глаза, холодно улыбнулась. Действительно, девушка была очень красива. Роскошные чёрные волосы ниже пояса, бледное лицо с высокими скулами, ярко-алый рот. В это мгновение я поняла, друзьями нам никогда не стать.
-А вы, наверное, Ника Ангел?
-Ланге, - автоматически поправила я её. – А вас зовут?
-Дарина, но все называют меня шаманкой.
Голос был тягучий, как ртуть. Нет, она мне, точно, не нравится. И, насколько я могу судить, Дарина от меня тоже не в восторге. Но надо соблюдать правила гостеприимства.
-Ну, и как вам у нас?
-Скушно. И простору нет.
-Это, конечно, не Алтай.
-Это даже не Алтай.- С этой загадочной фразой, она отвернулась, дав понять, что аудиенция закончилась
Я пожала плечами, не больно то и хотелось. Повернулась и пошла обратно в комнату отдыха.

Марк оставался с мальчиком до моего прихода. Когда я зашла, спросил:
-Видела? – Я кивнула. – И какие впечатления?
-Если по-простому, любви не получится.
-Что не может не радовать. – Он встал, застегнул чемоданчик, и, улыбнувшись, сказал: - я ночую сегодня здесь, так что, если возникнут проблемы, звони. Буду всегда рад помочь.
Я походила по комнате, посмотрела на Даньку, который всхлипывал и вздрагивал во сне. Бедный парнишка, как резко изменилась его жизнь. Я почувствовала, как во мне поднимается ярость против тех ублюдков, которые искалечили будущее у этого, в сущности, неплохого мальчишки. Не прощу, и сделаю всё, что от меня зависит, что бы эти нелюди, так легко ломающие судьбы детям ответили за свои преступления, если не по закону, то по совести. Заставив себя успокоится, я легла на свободный диванчик и заснула.