Мантилья-элемент национального испанского женского костюма

Мантилья (исп. mantilla) — длинная накидка на голову и плечи у народов Пиренейского полуострова и Латинской Америки.
Считается, что она ведет происхождение от головных покрывал и накидок, которые использовались в Испании в качестве предмета верхней одежды в I тыс. н. э.
Корни мантильи, как предполагают, надо искать в культуре иберийских народов, женщины которых использовали вуали и накидки для прикрытия и украшения своих голов. Возможно, она имеет в числе своих предков головные покрывала, которые носили женщины во времена арабского завоевания Испании, то есть является родственником чадры.

Издревле мантилья считалась простонародным убором и была распространена среди низших классов. Только в XVIII веке она вошла в моду и проникла в обиход аристократии, чтобы со временем превратиться в символ традиционализма и атрибут Испании «зевающей», то есть реакционной. В качестве элемента женского гардероба мантилья громко заявила о себе в XIX веке: просторный фасон позволял дамам носить ее поверх кринолина. Популярностью пользовались два варианта: из дорогостоящего меха, в дополнении к вечернему наряду, или пелеринка – доходящая до талии круглая накидка, надевавшаяся на пальто. Украшенные мантильями герцогиня Альба или королева Мария-Луиса на портретах Гойи – это приблизительно как наши великие княжны, наряженные в русские народные костюмы.



Есть версия, что на увлечение в Европе мантильями повлияла опальная испанская королева Изабелла II (1833—1868).



При королеве Изабелле ношение мантильи стало обычным и повсеместным, но ближе к концу XIX века она постепенно стала устаревать и замещаться завезенными из Европы шляпками. Но ей еще предстояло стать главной героиней исторического события, которое вошло в анналы как «заговор мантилий».
Сначала Изабелла активно популяризировала мантилью у себя в Испании среди знатных и придворных дам. После свержения королевы, ношение мантильи было женским знаком протеста против короля Амадея I Савойского и его супруги Марии Виттории. Это событие так и называется «заговор мантилей» («La Conspiraci’on de las Mantillas»). Из Испании мода перекинулась в Европу.

Одним из самых популярных видов кружева для изготовления мантилей, было чёрное кружево шантильи.



Выполненная из тюля или кружев типа блонд или шантильи, мантилья часто закрепляется на высоком гребне, желательно черепаховом. Считается, что ношение гребня «набекрень» вульгарно и кафешантанно. Согласно правилам этикета, приличные женщины втыкают гребень в прическу вертикально, а не сбоку. Затем следует принять правильную позу: головка наклонена влево, мантилья покрывает правое плечо, или наоборот, головка слегка вправо, мантилья влево. Внимание: мантилья ни в коем случае не должна быть длиннее юбки, гребень должен быть полностью закрыт тканью.

Ношение мантильи подчиняется определенным правилам. Утверждают, что в старину белые мантильи носили незамужние девушки, а черные замужние женщины. В наше время белой мантильей можно щегольнуть на корриде или на праздненствах в честь святого покровителя города (бывшей ярмарке), а черную приберечь для торжественных церемоний: приемов, свадеб, похорон (в этом последнем случае – без гребня).

Francisco de Goya
Young Lady Wearing a Mantilla and Basquina



Вот она стоит в естественной и вместе с тем величественной позе, маха и королева. Нос, похожий на клюв хищной птицы, глаза смотрят умным алчным взглядом, подбородок упрямый, губы над бриллиантовыми зубами крепко сжаты. На покрытом румянами лице лежит печать опыта, алчности и жестокости. Мантилья, ниспадающая с парика, перекрещена на груди, шея в глубоком вырезе платья манит свежестью, руки мясистые, но красивой формы, левая, вся в кольцах, лениво опущена, правая маняще и выжидательно держит у груди крошечный веер. "Гойя, или Тяжкий путь познания". Фейхтвангер

Francisco de Goya
Senora Sabasa Garcia



Он стал возражать горячо и убежденно. Маркиза была красива, несмотря на
свои пятьдесят пять лет; ее окружал ореол недавно еще-бурной жизни. Гойя
смотрел на ее приветливое, многоопытное, примирившееся с судьбой лицо,
смотрел на скромное дорогое темное платье, на тонкую белую мантилью,
из-под которой выглядывала роза. Именно такой видел он в своих юношеских
грезах знатную даму. Он радовался, что будет писать ее портрет. "Гойя, или Тяжкий путь познания. Фейхтвангер

В Испании существовала одна группа людей, дамы которой особенно уважали мантилью. Эта группа называлась махо

Франциско Гойя


Костюм махо включал три главных элемента: короткий пиджак (который позже французами будет назван «фигаро»), короткий жилет красочной расцветки, плотно облегающие декорированные штаны до колен, чулки, с кушаком, перехватывающим талию, а также сетку для волос. Обувь — низко вырезанные чулки с пряжками. За широким поясом спрятан нож — наваха (navaja).

Женский вариант, костюм махи, использовал те же элементы. Пиджак с широкими лацканами был притален, корсет не надевался. Носилось это с традиционными до сих пор компонентами испанского национального костюма — юбкой и мантильей. Воротник мог быть стоячим высоким. Как правило, махи засовывали под подвязку короткий кинжал, надежно прикрытый пышной юбкой.

Махо (majo, муж.), маха (maja, жен.) — испанские щёголи из простонародья в 18-19 вв.

Женщины в мантильях на портретах Франциско Гойя





Majos и их подружки majas — представители низших склассов общества. Это — выходцы из обедневших провинциалов, жители мадридских трущоб.
Щегольски одетые majos были настоящими бандитами, которые свысока смотрели не только на своих соседей, но и всем своим видом и манерой поведения подчеркивали свое глубочайшее презрение к мадридскому обществу в целом. Обычной была картина — выделяясь своей манерой одеваться, надменный махо с важным видом шагает посреди улицы, закутавшись в длинный плащ и вызывающе попыхивая большой черной сигарой.

Их женщины, махи, также выделялись из толпы своей манерой поведения и чувством собственного достоинства. Маха, популярная фигура, образ которой сложился в Андалузии со временем стала восприниматься как квинтэссенция испанки. В ней сочетается романтизм, живописность, а также сильный националистический компонент, благодаря которому данный стиль одежды находил адептов во всех слоях общества.

Отношения между majos и majas согласно ритуалу были бурные. Считалось, что она хочет женить его, а он — не дать ей уйти, при этом не поддаваясь на ее уговоры. Их встречи всегда сопровождались бурными ссорами, часто рассчитанными на публику и иногда заканчивавшимися физической расправой (и те и другие носили ножи).
Сценки из их неистово-эмоциональной жизни стали ставиться в антрактах между актами серьезных пьес, и они пользовались большим успехом у публики (Рамон де ла Крус).

Женщины в мантильях на потретах Франциско Гойя


Горожанок, проживающих в мадридских небогатых ремесленных кварталах, называли махами. Темпераментные, обольстительные, насмешливые, гордые и независимые махи стали символом испанской женщины. Маха могла быть цыганкой, недавней провинциалкой, женщиной свободных нравов, куртизанкой. Стала любимым образом художников и музыкантов («Махи на балконе», «Маха и соловей»).

А испанская аристократия была не прочь поиграть в «простонародное». Высокородные гранды с учтивыми манерами выбирали свой объект для подражания. А объект жил в бедных и небезопасных городских районах.

Махи (мужчины и женщины)

Маха на балконе

Махи на балконе

Выставляемая напоказ аморальность жизни махос, их песни и танцы (с тамбуринами, кастаньетами и гитарами) были чрезвычайно притягательными для высшего общества. Часто аристократы избирали из их среды себе любовниц и любовников. К 1770-м гг. «махаизм» превратился в повальное увлечение в высших кругах.

Существовал еще один аспект: в этот период истории Испании, характерный засильем офрансеадо («офранцуженных», сторонников правящей династии — Испанских Бурбонов, просто галломанов, а затем и Бонапарта), махо своим костюмом и поведением подчеркивали, помимо всего прочего, и национальную самоидентичность. Название этого идеологического феномена сопротивления Просвещению (которое, несмотря на все свои достоинства, пришло все-таки из Франции) — «махизм», «махаизм» (majismo).

Его можно проследить в сохранившихся портретах аристократии: благородные сеньоры с удовольствием использовали элементы национального костюма в своем гардеробе, и эта тенденция в эпоху, когда в остальной Европе царил ампир, имела достаточно массовый характер. Мода достигла даже королевского двора.



У балкона. Испанки Леонора и Ампара. 1888-1889. Коровин Константин Алексеевич
Картина "У балкона. Испанки Леонора и Ампара" - одна из лучших в творческом наследии Коровина. Удивительно гармоничная в своем неброском колористическом решении, естественная в композиционном построении, она не раз присутствовала на российских и международных выставках. Именно ею Коровин дебютировал как экспонент на XVII выставке Товарищества передвижных художественных выставок в Петербурге; одна из золотых медалей на Всемирной Парижской выставке 1900 года была получена именно за это небольшое произведение. И недаром эту картину у художника приобрел Савва Мамонтов.
Из воспоминаний К. Коровина

Я спросил швейцара гостиницы, не может ли он мне найти модель - испанку. Через час он привел мне в комнату двух молодых девушек. Одна, Ампара - была в черной длинной мантилье с капюшоном; наряд другой - Леоноры - не такой жгучей брюнетки, был победнее: узкий корсаж и широкая черная юбка (Коровин напишет ее в картине в белой юбке). Войдя ко мне, они встали у окна моей комнаты и, застыдившись, глядели как-то вбок. Я попросил их остаться стоять в тех же позах. Достал краски и начал писать.
Когда я стал писать их ноги, Леонора покраснела: у ней были худые, в заплатах башмаки.
Окончив сеанс, я хотел дать девушкам денег. Они обе вспыхнули и отказались. Мы вместе вышли на улицу - девушки взяли меня под руки.
Прохожие продолжали смотреть на меня. Оказалось: моя шляпа из России, с широкими полями, походила на головной убор матадора.
Мы отправились с Ампарой и Леонорой на базар. У лавки, где в окне была выставлена обувь, я предложил Ампаре и Леоноре зайти. Полная женщина, хозяйка магазина, достала с окна женские ботинки, с высокими каблуками, щеголеватые. Леонора стала примерять башмаки и сказала:
- Узки.
Выбрали другие. Девушки сказали хозяйке, что я - русский. Полная женщина в удивлении хлопнула себя по коленям и, раскрыв рот, смотрела на меня. Потом побежала внутрь магазина и, вернувшись, подала мне завернутый в бумагу кусок пирога с вареньем - в подарок. "Как у нас", - подумал я.
Мои натурщицы, желая меня развлечь, повели меня на торговую площадь, где стояли балаганы - такие же, как у нас в России под Новинском...
Мы вернулись в гостиницу. За обедом девушки не пили вина...
... Утром меня разбудили Ампара и Леонора. Они вошли не смущаясь, что я еще в постели. "Как все просто", - подумал я.
... Я весь день писал Ампару и Леонору. К обеду в гостиницу пришли Запатэр, Леонард (художники, с которыми познакомился Коровин) и еще шесть человек незнакомых. Все приветствовали меня, а выпив, уговаривали остаться жить у них в Валенсии. Снова вспоминалась Россия.
После обеда, за которым было весело, Ампара и Леонора тоже пели и танцевали...
Окончив картину и наброски для декораций, я собирался уезжать. Предложил деньги Ампаре и Леоноре. Они обе покраснели и не взяли денег. Тогда я снова пошел на базар и купил им большие шелковые китайские платки в узорах, с длинной бахромой. Они с восторгом надели их на себя, смотрелись в зеркало, ловко себя закрывали и танцевали, стуча каблуками.(с)


John Hamilton Mortimer.Portrait of a Lady with a Mantilla.




GEORGE OWEN WYNNE APPERLEY





Источники:
(взято из Википедии)
http://www.spanishpassion.com/manti...tilla_ha_i.html
http://www.picture.art-catalog.ru/a...?id_article=336
http://photopir.ru/mantilya/