Желаю счастья (невыдуманная история)

Это случилось ровно два года назад, как раз на святителя Николая.
И только сегодня решила написать свою историю. Она получилась местами грустная, но - со счастливым концом. Настоящая, рождественская

-У Вас будет двойня.
Вдвойне внимания и заботы, расходов, переживаний… В два раза больше счастья, детского смеха и тепла маленьких ладошек…
Я счастлива. Даже не могу поверить, что это действительно происходит со мной. Невероятно. От счастья даже немного кружится голова.
Врач торопливо пишет, слышу, как скрипит дешевая китайская ручка.
-Выписываю Вам направление в больницу.
Киваю, обещаю подождать за дверью. Да, я знаю, что-то не так, но верю, в больнице мне обязательно помогут.
Радостно и тревожно. Тихонько прикладываю ладонь к животу. Неужели вас там действительно двое?.. Привет, малыши… Я люблю вас… Только живите!
Из-за двери показывается медсестра. В тишине коридора громко цокают ее каблучки.
-Вы сегодня уже ели?
Нет, конечно. Сейчас есть совсем не хочется. Такая радость…
-Вот и хорошо, - ободряюще улыбается она. – Приедете в больницу, Вас быстренько почистят и уже сегодня к вечеру отправят домой…
То есть как, отправят?..
Она не может не заметить, как меняется мое лицо, и поспешно юркает обратно в кабинет. В полутьме пустого холла с трудом читаю заключение: «двойня. Начавшийся выкидыш».

Сижу в очереди на УЗИ. В больничном коридоре совсем сумрачно – экономят электричество. Небольшое пространство у кабинета выложено серой квадратной плиткой. В ширину – девять квадратов, в длину – двенадцать. Всего получается сто восемь. Сердце стучит ровно, громко отбивает каждое слово молитвы: «Господи… милостив… буди… нам… грешным…».
Обычно моя молитва похожа на высохший ломоть хлеба. Сухая, вымученная. Сегодня все иначе. «Господи… милостив… буди… нам… грешным»… Всем троим... Теперь молитва идет от самого сердца, настойчиво пульсирует в венах вместе с кровью, такая же живая, горячая. И отчаянно хочется верить, что Господь ее услышит.

Слышу, как ругают моего врача, мол, какая двойня, вот – гематома, вот - зародыш… Нет, не зародыш. Ребенок. Живая кроха, у которой уже бьется сердце. Малыш, которого я уже люблю.
-Ну что, - деловито предлагает врач. – Направляю на чистку.
-Нет.
-У Вас начавшийся выкидыш. Шансов почти нет, - убеждает заведующая отделением. Именно она делала сейчас УЗИ.
Ловлю ее на слове. Если «почти», значит, надежда, пусть небольшая, но все же есть...

Палата старая, тесная, с выкрашенными холодными стенами и высоким грязно-белым потолком. Скрипучая кровать, продавленная от времени. Жестяная тумбочка, лязгающая, будто так и норовящая укусить.
В палате нас шестеро, и у каждой – своя история.
-Выйду – сразу в работу, - заявляет черненькая, совсем еще юная девчонка. Она лежит здесь уже несколько дней после «чистки». – Может, и хорошо, что так вышло. В восемнадцать лет с ребенком меня бы погнали с работы взашей. Обидно было бы, у меня и зарплата неплохая, и чаевые бывают побольше самой получки…
Замолкает. Наверное, пытается себя убедить. А, может, действительно верит в свои слова.
На каталке привозят женщину после наркоза. Она еще не слышит и не видит ничего, даже не чувствует, как санитары привычно ловко перекладывают ее на скрипучую кровать. Старушка напротив – сухонькая, улыбчивая бабушка с опухолью – поправляет на ней одеяло.
-Чтобы не простыла. Лежит же под окном, дует, - поясняет она.
Обед приносят прямо в палату.
-Хоть не в одиночной камере сидим, - шутит старушка и первой направляется с пустой кружкой ко двери.
Здесь своя неспешная жизнь, размеренная, однообразная. Как она отличается от мне привычного домашнего безумия, где маленькая дочка переворачивает с ног на голову весь дом… Вновь слышу ее звонкий задорный смех. И нежданно улыбаюсь сама. Если Господь не оставит, если на то будет Его воля, появится у Златы братик или сестренка. Очень хочется верить в чудо.

Слева, отвернувшись к стене лицом, плачет белокурая невысокая девчушка. Врачи только что ей сообщили о замершей беременности. Пытаемся утешать по очереди, ловлю ее взгляд. «Тебе хорошо, у тебя еще есть надежда», - говорят ее глаза.
Надежда… Она есть всегда.
-Значит, не судьба, - на свой манер успокаивает темноволосая женщина средних лет. – Многие вот сами на аборт идут, младенцев губят. Я-то никогда аборты не делала. Только вакуум! Делала трижды, так вот в последний раз врачу пришлось потрудиться, сказал, сразу три клетки было…
Внутренне содрогаюсь. Пять «клеток». Пять нерожденных жизней…
-Вакуум – тот же аборт.
Она горячо спорит. Невпопад рассказывает, что детей не может себе позволить, что здоровье уже не то…
-Чтоб я хоть раз еще… - вдруг подает голос приходящая в себя женщина. Пытается встать. Старушка семенит к ней, успокаивает, уговаривает полежать.
-Да мне завтра на утреннике играть! – негодует та, но все же тяжело опускается обратно на кровать.
Каждый по-своему отходит от общего наркоза. Бывает, и песни поют, и ругаются последней базарной торговкой, причем даже закостенелые интеллигенты. Вспоминаю себя после первых родов и наркоза. Врачи тогда смеялись: мол, еще языком плохо шевелит, а ей уже подавай ребенка...

Вечером к нам заглядывает сестра милосердия. Выученными словами, не глядя ни на кого, проговаривает проповедь, возможно, ту, которую расскажет и следующей палате. Родная, ведь сейчас как никогда можно говорить о Боге, милосердии, надежде. Ты только взгляни, забудь заученное, поделись душой... В этой унылой страшной больнице особенно нужно живое слово Божие.

Утро приносит радостные вести. Звонит подруга:
-Ты как, будешь причащаться? Я договариваюсь с батюшкой.
-Еще бы! Конечно, буду! – радостно соглашаюсь. Лишь потом запоздало вспоминаю, что покаянных канонов под рукой нет, как готовиться к Причастию?
-И это ему скажу, - шутит она. Уже серьезно добавляет:
-За тебя Владыка обещал помолиться.
-Ну вот, уже и до Владыки Филарета добралась, - усмехаюсь я. В душе я сейчас бесконечно благодарна за эту заботу. И где-то глубоко рождается отчаянная мысль: если уж сам митрополит молится… Возможно ли, что Господь спасет моего малыша?..
У окна улыбается вчерашняя безутешная белокурая девушка. Сегодняшнее УЗИ показало, что с ребенком все в порядке. Улыбаюсь ей в ответ. Теперь у нас все будет хорошо…

Батюшка появился днем. Веселый, живой, ворвался в наше дремотное и унылое больничное царство.
-Ну, кого причащать? Кто тут православный, признавайтесь!
Женщины переглядываются, робко тянут вверх руки. Православные почти все.
Вот и причащу вас всех, - кивает батюшка, поправляет зашнурованные старенькие наручи.
-Так как же, - пробуют отступить заробевшие. – Мы ж неготовые…
-Кто к этому готов? – откликается тот и возглашает первую, предначинательную молитву.

На душе становится легко и радостно. Непонятная радость для этого унылого места. За дверью толпятся любопытные медсестры: видно, редко здесь кого причащают.
-Смотри-ка, светишься прямо, - кивает на меня старушка. Она и сама стала как-то… светлее, что ли, после Причастия.
-Странный священник… И денег не взял, - удивляются остальные «сестры».

В эту ночь мне приснился яркий сон. Две малышки с хохотом плескались в бассейне, играли с большим надувным крокодилом. Я смотрела на них и знала, что это – мои дочки…
Я просыпаюсь. Гляжу в блеклый далекий потолок, он кажется бездонным как укутанное облаками зябкое ночное небо. Теперь я знаю, что Господь дал мне вторую доченьку.

Скоро Новый год. Больничный коридор украсили маленькой светодиодной гирляндой. Разноцветные огоньки нарочито весело бегают по выкрашенной тусклой стене.
-Что Вам мучиться? Давайте сделаем чистку, - вновь предлагает на осмотре врач.
Я снова отказываюсь. Меня удивляет отношение врачей, разве они не должны стараться спасти моего ребенка?..
-Сохранять так сохранять… - равнодушно пожимает плечами доктор.

Новогоднюю ночь мы встречали с пластиковыми стаканчиками минералки, желали друг другу большого счастья. Мое счастье уже было со мной. Правда, оно было пока крохотным, но уже затаилось под сердцем, украдкой росло, чувствовало, жило наперекор всем диагнозам.
-Новый год встретили, можно и отдыхать. Мне вот вместо подарка капустный лист принесли, - похвасталась старушка, заохала, опустившись на свою кровать. Ее правда, болючие были уколы. Уже даже не помнилось, сколько их было вообще…

Прошло три недели. Мои соседки по палате приходили и уходили, а я все лежала, эдакий «ветеран» на сохранении. Очень хотелось домой… Ведь там доченька без меня уже заговорила…

Семь месяцев спустя

Тихо смеюсь, целую твои крохотные пальчики. Ты родилась в день моей святой, равноапостольной Марии Магдалины, ровно в день столетия бесконечно мне дорогого человека – бабушки. Родилась быстро и легко – не иначе, их молитвами.
Ненароком вспомнилось: отделение, где я провела Новый год и Рождество, совсем рядом. Может, обрадовать врачей?.. Интересно, вспомнят ли они меня?.. Удивятся ли?..
Через час нас заберет твой папа. Я соберу вещи, оденусь, спущусь вниз, в комнату выписки. Вынесу тебя, крохотный комочек счастья, ласково прошепчу любимому человеку:
-Здравствуй. Вот и наша младшая доченька…

Надо потом только не забыть купить большого надувного крокодила.