Чудеса на дорогах войны"Расстрелять его не смогли, потому что крест на нем".

Саша Воронцов был в плену 5 лет;два года его не кормили;испытывали на нем приемы рукопашного боя;стреляли почти в упор, но не смогли расстрелять!!!

В 1995 году -первая Чечня, первая война. Я подполковник Антоний Маньшин, был командиром штурмовой группы, а соседняя вторая штурмовая группа была названа именем героя России Артура, моего друга, который погиб в Грозненских боях, накрыв собой раненого солдата:солдат выжил, а он погиб от 25 пулевых ранений. В марте 1995 года Артура из 30 бойцов на трех БРДМ-ах выполняла штабной рейд по блокированию групп боевиков во Введенском ущелье. Есть там такое место Ханчелак, что переводиться с чеченского как мертвое ущелье, там нашу группу поджидала засада. Засада-это верная смерть:головная и замыкающие машины подбиваются, и тебя методически расстреливают с высоток. Группа, попавшая в засаду, живет максимум 20-25 минут-остается братская могила. По радиостанции запросили помощь с воздуха вертолетов огненной поддержки, подняли мою штурмовую группу, мы прибыли на место через 15 минут. Управляемыми ракетами воздух-земля уничтожили огневые позиции на высотках, к нашему удивлению группа уцелела, только недосчитались Саши Воронцова. Он был снайпером и сидел на головной машине, на ВРДМ-е и взрывной волной его сбросило в ущелье метров 40-50 глубиной. Стали его искать, но не нашли. Уже стемнело. Нашли кровь на камнях, а его не было. Худшее получилось, он контуженный попал в плен к чеченцам. Мы по горячим следам создали поисково-спасательную группу, трое суток лазили по горам, даже в контролируемые населенные пункты боевиков ночью входили, но так Сашу и не нашли. Списали, как без вести пропавшего, потом представили к ордену Мужества.

И вы, представляете, проходит 5 лет. Начало 2000 года, штурм Шатоя, в Артурском ущелье в Шатойском районе есть населённый пункт Итум-Кале, при блокировке его нам мирные жители сообщили, что у них в зиндале(в яме)сидит наш спецназовец уже 5 лет. Надо сказать, что 1 день в пену-это ад. А тут 5 лет. Мы бегом туда, уже смеркалось. Фарами от БМП осветили местность. Видим яму 3 на 3 и 7 метров глубиной. Лесенку спустили, поднимаем, а там живые мощи. Человек шатается, падает на колени и я по глазам узнал Сашу Воронцова,5 лет его не видел и узнал. Он весь в бороде, камуфляж на нем разложился, он в мешковине был, прогрыз дырку для рук, и так в ней грелся. В этой яме он испражнялся и там жил, спал, его вытаскивали раз в два-три дня на работу, он огневые позиции чеченцам оборудовал. На нем наживую чеченцы испытывали приемы рукопашного боя, то есть ножом тебя в сердце бьют, а ты должен удар отбить. У нас в спецназе подготовка у ребят хорошая, но он изможденный, никаких сил у него не было, он, конечно промахивался-все руки у него были изрезаны.
Он перед нами на колени падает, и говорить не может, плачет и смеется. Потом говорит:"Ребята, я вас 5 лет ждал, родненькие мои". Мы его в охапку, баньку ему истопили, одели его. И вот он нам рассказал всё, что с ним было за эти 5 лет. Вот мы сидели неделю с ним, соберемся за трапезой, обеспечение хорошее было, а он кусочек хлеба мусолит часами и ест тихонечко. У него все вкусовые качества за 5 лет атрофировались. Рассказал, что его 2 года вообще не кормили. Спрашиваю:"Как ты жил-то?"А он:"Представляешь, командир, крестик целовал, крестился, молился, брал глину, скатывал в катышки, крестил её, и ел. Зимой снег ел"."Ну и как?"-спрашиваю. А он говорит:"Ты знаешь, эти катышки глиняные были для меня вкуснее, чем домашний пирог. Благословенные катышки снега были слаще меда".

Его 5 раз расстреливали на Пасху. Чтобы он не убежал, ему перерезали сухожилия на ногах, он стоять не мог. Вот ставят его к скалам, он на коленях стоит в 15-20 метров от застрельщиков, человек в с автоматами. Говорят:"Молись своему Богу, если Бог есть, то пусть он тебя спасет". А он так молился, у меня всегда в ушах его молитва, как простая русская душа:"Господи Иисусе, мой Сладчайший, Христе мой Предивный, если Тебе сегодня угодно, я еще поживу немножко". Глаза закрывает и крестится. Они спусковой крючок снимают-осечка. И так дважды-выстрела не происходит. Передвигают затворную раму-нет выстрела. Меняют спарки магазинов, выстрела не происходит. Подходят и говорят:"Крест сними". Расстрелять его не могут, потому что крест на нем. А он говорит:"Не я этот крест надел, а священник в таинстве Крещения. Я снимать не буду"У них руки тянутся крест сорвать, а в полуметре от тела их скрючивает благодать Святаго Духа и они скорченные падают в яму.

Вот так два раза пули не вылетали из канала ствола, а остальные вылетали и всё мимо него летели. Почти в упор не могли расстрелять его, камешками посекает от рикошета и всё. И так оно бывает в жизни.

Последний мой командир, герой России Шадрин говорил:"Жизнь странная, прекрасная и удивительная штука". В Сашу влюбилась девушка чеченка, она его намного моложе, ей было 16 лет. Она на третий год в яму по ночам носила ему козье молоко, на вереврчке ему спускала, и так она его выходила. Её ночью родители ловили на месте происшествия, пороли до смерти, запирали в чулан. Звали её Ассель.

Я был в том чулане, там жутко холодно, даже летом, там крошечное окошко и дверь с амбарным замком. Связывали её. Она умудрялась за ночь разгрызать веревки, разбирала окошко, вылезала, доила козочку и носила ему молоко.

Он Ассель забрал с собой. Она крестилась с именем Анна, они повенчались, у них родилось двое деточек, Кирилл и Машенька. Семья прекрасная.

Вот встретились мы с ним в Псково-Печерском монастыре. Обнялись, оба плачем. Он мне все рассказывает. Я его к старцу Адриану повел, а там народ не пускает. Говорю им :"Братья и сестры, мой солдат, он в Чечне в яме 5 лет просидел. Пустите Христа ради". Они все на колени встали, говорят:"Иди, сынок"

Прошло минут 40. Выходит с улыбкой мой Саша от старца Адриана и говорит:"Ничего не помню, как будто с солнышком беседовал!". А в ладони у него ключи от дома. Батюшка им дом подарил, который от одной старой монахини монастырю отошел.

А самое главное мне Саша при расставании сказал, когда я его спросил, как же он всё это пережил""Я два года пока сидел в яме плакал так, что вся глина подо мной мокрая от слез была. Я смотрел на звездное чеченское небо в воронку зиндана и искал моего Спасителя. Я рыдал как младенец, искал моего Бога"."А дальше?"-спросил я."А дальше я купаюсь в Его объятиях",-ответил Саша.
Автор -подполковник Антон Маньшин, герой Чеченской войны.