СашБаш

Я ни когда не жалела о том, что чего-то не получила в своей жизни, что-то не успела... Единственное исключение - к тому моменту, как я доросла до его песен, его уже не было в живых 10 лет

Так как название группы - цитата из его песни, первая запись посвящается именно Александру Башлачеву (СашБаш)



Долго шли зноем и морозами,
Все снесли и остались вольными,
Жрали снег с кашею березовой
И росли вровень с колокольнями...

Официальная хроника

Александр Николаевич Башлачев - поэт
Дата рождения — 27.05.1960
Дата смерти — 17.02.1988

Да, пожалуй, скорее поэт и даже больше чем поэт... (поэт в России - больше, чем поэт)

Алекса́ндр Никола́евич Башлачёв (27 мая 1960, Череповец — 17 февраля 1988, Ленинград) — русский поэт, автор и исполнитель песен. Один из самых ярких представителей русского рока.

Родился в Череповце 27 мая 1960 года.

В 1977—1978 работал художником на Череповецком металлургическом комбинате.

В 1978—1983 учился в УрГУ на факультете журналистики.

После университета вернулся в Череповец, где год проработал в газете «Коммунист».

В сентябре 1984 года в Череповце на квартире Леонида Парфёнова познакомился с Артемием Троицким, по приглашению которого отыграл серию квартирников в Москве и Ленинграде.

Осенью 1984 уехал из Череповца сначала в Москву, затем в Ленинград.

В марте 1985 года состоялось его первое публичное выступление в Ленинграде вместе с Юрием Шевчуком в 6 аудитории Ленинградского ветеринарного института (Московский пр. д. 99) (запись этого концерта была издана под названием «Кочегарка»). На следующий год окончательно поселился в Ленинграде. Там он вступил в Рок-клуб, работал в котельной «Камчатка» и получил на Пятом Ленинградском фестивале в июне 1987 года приз «Надежда».

1987, весна — съёмки в документальном фильме Алексея Учителя «Рок». В процессе съёмок от участия в них отказался.

Июнь 1987 — выступление на пятом Ленинградском рок-фестивале в ЛДМ, выступление на рок-фестивале в Черноголовке.

Сентябрь 1987 — съёмки в фильме «Барды покидают дворы» (Киев), от участия в которых в процессе работы отказался.

29 января 1988 года на квартире Марины Тимашевой состоялся последний, сохранившийся в записи, концерт Башлачёва.

Скончался 17 февраля 1988 года, выпав из окна восьмого этажа дома 23 по проспекту Кузнецова в Ленинграде. Наиболее вероятная версия смерти — самоубийство, однако истинные причины падения точно не установлены. Похоронен в Ленинграде на Ковалёвском кладбище.

Сын Егор Башлачёв родился уже после гибели Александра.

Трудно говорить о популярности Башлачёва. Хотя в Москве и Ленинграде он встретил самый тёплый приём. Пел в театре на Таганке и на Ленинградском рок-фестивале, слышал восторженные отзывы Александра Градского, Андрея Вознесенского, Артемия Троицкого, Бориса Гребенщикова... Но держался особняком от многочисленных бардов, поэтов, рок-исполнителей.

Автор: Ян Шенкман

Публичное одиночество

Один из героев Ремарка удивлялся, почему это до сих пор не пришло никому в голову поставить памятник луне или цветущему дереву. Наверное, потому, что дерево и луна существуют как бы вне времени. Вне исторических категорий, дат и имен, которые хранит наша память.

Я всегда удивлялся, насколько случаен и прихотлив этот самый исторический выбор. Вряд ли кто-нибудь вспомнит сейчас имя женщины, сочинившей песню "Бесаме мучо". Или фамилии лётчиков из экипажа Николая Гастелло. Но бывает наоборот. В застойные времена даже шутка такая ходила: "Имя твоё бессмертно, подвиг твой неизвестен"...

Вряд ли стоит искать логику в исторических предпочтениях. От одних остаются громкие имена, толстые тома сочинений. От других – что-то неуловимое, как ветер в пустой комнате. Иногда – почти ничего. Но и те и другие достойны того, чтобы о них помнили.

Александр Башлачёв был невысокого роста. Многим запомнилась его застенчивая улыбка. Он носил на шее три маленьких колокольца, играл на гитаре и писал удивительные стихи. Родился в Череповце, прожил двадцать семь лет и покончил с собой в Ленинграде, выбросившись из окна. После его смерти осталось около шестидесяти стихотворений. Почти все они уместились в тонкой книжке, изданной в девяностом году.

"Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт" – в этих словах Высоцкого нет, по-моему, пафоса. Только горечь, граничащая с издёвкой. Мол, живой поэт – вроде как неполноценный. А вот страдания и жизненная драма придают истинную цену стихам. То есть смерть как бы оправдывает поэзию. Делает её правдой в глазах требовательного потомства.

На мой взгляд, это извращённая логика. Ведь настоящая поэзия не нуждается в оправданиях и доказательствах своей правоты. Стихи – как луна и цветущее дерево – должны быть лишены показного трагизма, чужды дешёвым эффектам.

Трудно говорить о популярности Башлачёва. Хотя в Москве и Ленинграде он встретил самый тёплый приём. Пел в театре на Таганке и на Ленинградском рок-фестивале, слышал восторженные отзывы Александра Градского, Андрея Вознесенского, Артемия Троицкого, Бориса Гребенщикова... Но держался особняком от многочисленных бардов, поэтов, рок-исполнителей.

В лексиконе великого Станиславского бытовал такой термин – "публичное одиночество". Артисту каким-то образом удаётся быть одиноким в присутствии десятков, сотен людей. Люди в зале тоже одиноки, каждый по-своему. И артист выражает то, на что слов у них не хватает. Это его дар, его счастье, его обязанность. Вот поэтому и счастливы люди в его присутствии. То есть пока он на сцене...

В феврале восемьдесят восьмого Башлачёва не стало. "Поэты живут и должны оставаться живыми", – пел он в ответ на слова Высоцкого. И дальше:

Короткую жизнь, семь кругов беспокойного лада

Поэты живут. И уходят от нас на восьмой.

Термин "публичное одиночество" вспомнился мне, когда показали по телевизору концерт памяти Башлачёва. Сколько людей, оказывается, любили поэта, хотели ему помочь, тепло к нему относились. Но это не мешало Башлачёву петь такие, например, вещи:

Я с малых лет не умею стоять в строю.

Меня слепит солнце, когда я смотрю на флаг.

И мне надоело протягивать вам свою

Открытую руку, чтоб снова пожать кулак.

Аудитория Башлачёва – не те люди, которые могут стать плечом к плечу, выйти на улицу, скандируя любимые строчки. Я никогда не слыхал башлачёвские песни в исполнении застольного хора, под водочку. Хоть и фольклорны они, но ни слова не выкинешь, не заменишь – уж больно всё личное. И даже на сохранившихся записях редких квартирных концертов публика всё чаще молчит, загипнотизированная поэтом.

Может, дело тут в том, что Башлачёв никогда не стремился говорить общедоступное, сторонился по возможности ёрничества и поверхностной социальности. Большинство его песен написано в жанре исповеди, бесконечно далёкой, кстати, от показной исповедальности, вошедшей тогда, на волне перестройки, в моду. И от эффектного разрывания рубашки на груди, которое казалось Башлачёву безвкусицей.

Исповедь как-то не располагает к публичности. Цель её – вычерпать до дна мутную воду своих сомнений. Своего одиночества и тёмной, запретной, порой языческой радости.

Незадолго до смерти Башлачёва поразила немота. Не физическая, а поэтическая. Он почти не писал и старался не выступать со старыми песнями. Целых два года (те самые, за которые сочинил почти все свои вещи) Башлачёв жил в таком напряжении, что истощение не могло не наступить. Он отдал слишком много и слишком быстро. Да и вообще чудо не может длиться всегда и тем более – стать профессией. Чудо длится мгновение – жизнь многим дольше. Как и память о чуде.

"Я знаю, – говорил Башлачёв, – душа начинает заново маяться на земле, как только о её предыдущей жизни все забыли. Души держит на небесах энергия памяти". Эта "энергия памяти" и есть, наверно, любовь. "Нет тех, кто не стоит любви", – поётся в одной из лучших его вещей. Действительно, таких людей нет.

www.peoples.ru/art/music/bard/bashlachev/

Мне кажется, что я знаю его всю свою жизнь, но я знаю, что это не так... Ни о ком и ни когда, мне не было трудно писать, только о нем... Нет, мне есть что сказать, но эмоции и чувства не дают собрать мысли в слова... Обхожусь цитатами уже когда-то кем-то написанных статей Быть может, это от того, что он сам все сказал?



Посошок
Александр Башлачёв

Эх, налей посошок, да зашей мой мешок -
На строку - по стежку, а на слова - по два шва.
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
И пеньковую пряжу плетет в кружева.

Отпевайте немых! А я уж сам отпою.
А ты меня не щади - срежь ударом копья.
Но гляди - на груди повело полынью.
Расцарапав края, бьется в ране ладья.

И запел алый ключ. Закипел, забурлил.
Завертело ладью на веселом ручье.
А я еще посолил. Рюмкой водки долил.
Размешал и поплыл в преисподнем белье.

Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки.
Покрути языком - оторвут с головой.
У последней заставы блеснут огоньки,
И дорогу штыком преградит часовой.

- Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Если хочешь - стихами грехи замолю,
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит, оттого, что люблю?

Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла.
Но кое-как запрягла. И вон - пошла на рысях!
Эх, не беда, что пока не нашлось мужика.
Одинокая баба всегда на сносях.

И наша правда проста, но ей не хватит креста
Из соломенной веры в "спаси-сохрани".
Ведь святых на Руси - только знай выноси!
В этом высшая мера. Скоси-схорони.

Так что ты, брат, давай! Ты пропускай, не дури!
Да постой-ка, сдается и ты мне знаком...
Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! -
И подымет мне веки горячим штыком.

Так зашивай мой мешок, да наливай посошок!
На строку - по глотку, а на слова - и все два.
И пусть сырая метель все кроит белый шелк,
Мелко вьет канитель да плетет кружева.


EFFA2008, подхватывай эстафету - Янка и Летов на твоей совести