Памятник жертвам политических репрессий (Санкт-Петербург)

Все товарищи его заснули, / только он один не спит: / всё он занят отливаньем пули, / что меня с землёю разлучит… /

Петербург! У меня ещё есть адреса, / по которым найду мертвецов голоса… /

Хотелось бы всех поименно назвать, / Да отняли списки и негде узнать… / И если зажмут мой измученный рот, / Которым кричит стомильонный народ… / Затем, что и в смерти блаженной боюсь / Забыть громыхание черных марусь, / Забыть, как постылая хлопала дверь / И выла старуха, как раненый зверь. / И пусть с неподвижных и бронзовых век / Как слёзы, струится подтаявший снег, / И голубь тюремный пусть гулит вдали / И тихо идут по Неве корабли… /

… Вот они и шли в своих бушлатах — / два несчастных русских старика, / вспоминая о родимых хатах / и томясь о них издалека… /…Не нагонит больше их охрана, / не настигнет лагерный конвой, / лишь одни созвездья Магадана / засверкают, став над головой… /

Нет! Не зодчим дворцы / создающим под солнцем и ветром / купола и венцы, / возводя в голубой окоём — / в недрах русской тюрьмы / я тружусь над таинственным метром / до рассветной каймы / в тусклооком окошке моём… /

Я могу повторить то, что сказал раньше: / в правде нет страха. / Правда и страх не совместимы. /

Прошёл январь за окнами тюрьмы / и я услышал пенье заключённых, звучащее в кирпичном сонме камер: / «Один из наших братьев на свободе». / Ещё ты слышишь пенье заключённых / и топот надзирателей безгласных, / ещё ты сам поёшь, поёшь безмолвно: / «Прощай, январь» / Лицом поворотясь к окну, / ещё ты пьёшь глотками тёплый воздух, / а я опять задумчиво бреду / с допроса на допрос по коридору / В ту дальнюю страну, где больше нет / ни января, ни февраля, ни марта. /

… Вы можете выиграть этот бой, но вы / всё равно проиграете эту войну. Войну / за демократию и Россию, войну, / которая уже началась и в которой / справедливость победит неотвратимо… /

… Оттого все, кто глубже черпанул, / полнее изведал — те в могиле уже, не / расскажут. / Главного об этих лагерях — уже никто / никогда не расскажет… /

Все взято в трубы, перекрыты краны, / ночами только ноют и скулят, / что надо… надо сыпать соль на раны, / чтоб лучше помнить — пусть они болят! /

Несчастна страна, где простая честность / воспринимается в лучшем случае как / героизм, в худшем как психическое / расстройство, ибо в такой стране земля / не родит хлеба. Горе тому народу, в / коем иссякло чувство достоинства, ибо / дети его родятся уродами. И если не / найдётся в той стране хоть бы и одного, / чтобы взять на себя общий грех, / никогда уже не вернётся ветер / на круги своя.