Друг детства

Мы с Сашкой друзья. Сашка - мой сосед, мы в одной квартире живём. Он старше всего на восемь месяцев, но иногда мне кажется, что я старше.

Если я с помощью ученического пёрышка делаю из яблока ежа, он тут же просит у матери яблоко, и тоже делает ежа.
Но перо у него в чернилах, и у ёжика иголки синие, горькие, и есть их нельзя. Ведь он уже ходит в первый класс, а я ещё в "подготовку". У меня перо чистое, мы карандашом пишем загогулины от букв.

Если я рисую мелками нa лестнице - и он бежит с мелом, начинает к моим слонам бантики подрисовывать, и конечно, его застают с мелом, ругают и заставляют мыть лестничную площадку.

Если я, растянув резинку на пальцах, стреляю из окна бумажными пульками по зонтам прохожих, то и он сразу просит у мамы круглую шляпную резинку, и давай стрелять!
Тут же звонит в дверь дворничиха и орёт так, что мы прячемся у меня в комнате под стол с длинной скатертью с кистями.
Но его всё равно отец порет ремнём вечером, когда приходит с работы.

Когда я ставлю на стул чемодан, на чемодан две маминых энциклопедии, и сверху маленький стульчик, то достаю-таки до люстры, а Сашка, не медля ни минуты, устраивает у себя в комнате подобную пирамиду и падает оттуда на свою маму, когда она неожиданно входит в комнату. И опять его порет ремнём отец.

А у меня нет отца.

- Везёт же тебе, - говорит мне заплаканный Сашка, потирая выпоротую попу.
- Что везёт? - угрюмо спрашиваю я Сашку.
- Везёт, что пороть тебя некому, - поясняет он раздосадованно.

Однажды мы решили под столом - в "штабе" смотреть диафильмы. Но там темно.
И Сашка придумал зажечь свечку и подсвечивать в фильмоскопе плёнку.
- Будем по очереди, - говорит: один светит - другой смотрит в фильмоскоп, а потом наоборот.
Долго спорили, кто первым будет смотреть. Жребий тащили. Выпало мне. Не успела я и половину плёнки просмотреть, как она загорелась от свечи, и так вспыхнула, что я выронила из рук фильмоскоп.

Огонь переметнулся на скатерть. Тут я выскочила из-под стола и, с криком - пожар! - понеслась прочь из комнаты на кухню, хватая по пути все тёплые вещи.

Обалдевшие соседи кинулись с водой в нашу комнату и застали там в дыму чумазого от сажи Сашку. Огонь ему удалось потушить, скомкав скатерть.

- Кто это затеял?! - громовым голосом вопрошала ответственная квартуполномоченная тётя Поля.
И Сашка, вытянув грязный палец, ткнул в меня:
- Это она!

Я от такой дружеской наглости лишилась дара речи. Но вспомнив, что его могут выпороть, не стала возражать.

Сашку всё равно выпороли, да ещё запретили ко мне ходить играть.
Его заперли в комнате и было слышно, как он рыдал, а потом долго канючил:
- Можно к Миле... можно? Мы больше так не будем...

И я подумала:
- Вот, поиграю во что мне хочется, и не надо спорить, ссориться, бороться за свои же игрушки...
Не успела я достроить сборный бревенчатый домик для кукол, вырезанных мною из книжки, как в комнату влетел радостный Сашка и всё рассыпал, заявив, что мы будем играть в танк.
И полезла я под кровать за коробками и почтовым ящиком. И стало ясно, что впереди битва за воинские должности, за место дислокации, звания и награды...
И никто мне не объяснил, что девочке вовсе не в танке место.
В те годы весь мир боролся за равноправие женщин.