История про тапочки

Когда-то давно был у меня муж. Прекрасный был муж, просто лучше всех. И была я счастлива простым женским счастьем, не взирая на неустроенность быта и прочие трудности и считала этого человека частью себя, типа руки или ноги, даже скорее типа головы - как-то на манер «и станут двое полотью одной». Нужно отметить, что муж мой всячески во мне это мнение поддерживал и укреплял и относился ко мне очень хорошо. Жили мы с ним много лет душа в душу. Но потом обстоятельства как-то плавно переменились, так плавно, что я и заметить не успела. Спохватилась я поздно. К этому времени стала часть моя совсем другой и общим целым быть с нею мы уже не могли. Я сопротивлялась этому долго. Я упрямствовала бесконечно. В моем упрямстве меня поддерживали иллюзия, что все можно еще вернуть назад, невозможность смириться с потерей и чувство врожденной ответственности за тех, кого приручил, а в дополнение к этому и муж мой, который в минуты просветлений просил меня не отпускать эту половинку, что явно уже отвалилась. И я терпела. А потом я поняла что у меня будет ребенок, но даже это моего упрямства не остановило. Я упиралась всеми мыслимыми и немыслимыми способами пока не поняла, что точно потеряю рассудок и ответственность перед ребенком, еще тогда не родившимся, заставила меня уехать к маме. Потом, конечно, стало легче. Не сразу, но стало. Я до конца этого человека все равно не отпустила. И простить ему никак не могу, хоть и обещала себе не один раз. Он до сих пор, а прошло уже много лет и мы не только не виделись, но даже не созванивались, называется в разговоре мужем, не Андреем, не бывшим мужем, а просто мужем. С тех пор инстинкт самосохранения подсказывает мне, что впускать в свою жизнь людей опасно. Я и не впускаю. Держу дистанцию.

Несколько лет назад я встречалась с одним мужчиной. Замечательный, к слову, мужчина был. Рассталась спокойно и хорошо. Потому что я и не была с ним. Так, на пороге постояли просто. Расстались мы по причине тотальной и беспросветной нелюбви. Вот бывает безнадежная любовь, а у меня случилась безнадежная нелюбовь. На то, что бы убедиться в ее безнадежности ушло почти четыре года. Он пообижался, конечно, некоторое время, но смирился. Иногда мы вместе обедаем и остались друзьми. Про него я упоминаю что бы было понятно про тапочки.

Мне очень трудно подпускать к себе людей близко. Не то, что бы совсем не подпускаю, просто я всегда стараюсь оставить место для шага назад. Это выражается разными способами. У меня, к примеру, почти никогда не бывает в гостей. Сама-то я люблю ходить в гости, примчусь по первому зову, съем все конфеты и выпытаю все секреты, а к себе в дом-только первый круг, а это человека три-четыре и сопровождающие лица типа жен и мужей и то с условием предварительного согласования. Это так замечание, просто контур обозначить. Я еще очень много чего не делаю в подсознательном стремлении не рисковать.

Такие вот дела.

А теперь непосредственно история про тапочки. Боюсь, на фоне предистории она будет выглядеть бледновато, но уж Вы там будте снисходительны.

Когда-то дружище мой (тот, что замечательный) после приблизительно двух лет периодических встречаний приволок в мой дом тапочки. Дело было зимой, а он курил и каждый раз обуваться в ботинки, чтобы выйти на балкон или на площадку было утомительно. Вот он и купил в магазине огромные такие коричневые тапки в клетку и поставил их в моем крошечном коридоре. После его ухода я унесла тапки на кухню и, не имея сил внятно объяснить их хозяину, что тапки оставленные в коридоре-для меня вещественный символ начала интервенции в мою жизнь, и воспринимаются как попытка лишить меня возможности сделать шаг назад, что влечет за собою новую ответственность и новую боль в конце, я стала пинать их по кухне из угла в угол. Как сказал бы ослик Иа-Иа из мультика про Винни-Пуха: «Жалкое, душераздирающее зрелище». Ну не дура ли я? Минут так через пять невиновные тапки запросили пощады. Ободренная легкой победой над тапками, я отнесла их назад в коридор. Место для шага назад было расчищено.

Вы скажете – какие глупости, скажете, что нужно уметь прощать и начинать жизнь заново. Только почему же так больно?