Танцы на раскаленной крыше...

Стала вспоминать... Когда же это все было? Кажется, что совсем недавно, а оказалось - уже очень давно.
Почти четверть века назад. Как теперь пишут во времена СССР.
Тогда наши дети бегали по двору без присмотра, а мы работали. На шее, на веревочке болтался ключ от квартиры. А соседские старушки докладывали нам о проказах наших пацанов все подробности.
Да...
Был летний вечер. Я возвращалась с работы и во дворе встретила свою соседку.
Остановились перекинуться парой слов.
Соседний дом стоял на кап ремонте и доставлял в это лето нам немало неприятностей. Практически ничем не огороженная строй площадка время от времени окутывалась клубами цементной пыли, которая назойливо проникала в открытые окна квартир. Шум был днем и ночью.
И наши мальчишки (моему было 6 лет, а соседскому ровно на год меньше) все время норовили вымазаться то в цементе, то в гудроне.
И вот летний вечер. Пятница. Это я помню хорошо. На стройке ни единой души.
И тишина...
Тишина, которая вдруг нарушилась грохотом железа и дикими писками -визгами.
Поднимаем головы и замираем...
Сердце падает куда то ниже всяких пяток.
Два мальчишки на груде листового кровельного железа, на крыше пятиэтажного дома, ничем не огороженной, самозабвенно топали ногами и распевали какие то дурацкие песенки...
Это были наши сынки.
Я застыла, потом резко повернула голову в сторону соседки. Ужас плескался в ее глазах. Она уже набрала полную грудь воздуха, что бы крикнуть что то. Я, как самая злобная кобра прошипела (как будто там, на крыше, меня могли услышать) - Молчать! Не смотри туда! Рассказывай! Громко рассказывай!
- Что рассказывать? - со свистом и тоже шепотом спросила она меня.
- ВСЁ рассказывай! Громко. Но не криком!
Соседкины глаза, наполненные диким страхом, опять метнулись в сторону громыхающей крыши.
-Не смотри! - опять зашипела я. И громки голосом стала тараторить что то про сливочное масло, жаренную картошку и еще что. Не помню... про картошку и масло помню, а остальное растворяется в каком то серо синем тумане...
И тут до нее дошло! Она стала вторить моим рассказкам, что то такое же неприлично кастрюльно-кухонное. Громко, почти правдоподобно заинтересованно.
Холод в сердце стал меняться на горячие болезненные толчки. А мы продолжали и продолжали.
Как я не получила косоглазие в тот вечер? А оно обязательно должно было получиться!
Потому что я держала взгляд соседки и краем глаза смотрела на ту недоделанную крышу.
И вдруг грохот и песни прекратились. шуршание подошв по металлу, парочка неразборчивых реплик с... галерки и наши парни исчезли в чердачном окне.
Приятельница замолчала. Глаза ее метались от меня к подъезду, от подъезда ко мне. Она боялась, боялась поднять глаза вверх.
А я тихо осела на раздолбанный поребрик. Такое было впечатление, что все силы меня покинули. Мне хотелось лечь и уснуть прямо там - на асфальте.
- Все. -Через силу сказала я.- Все. Можем идти домой. Скоро появятся...
Соседка подала мне руку, помогая подняться. Я шла домой, на свой второй этаж, как сгорбленная старуха. Ноги не слушались, голова была набита ватой. Добралась до дивана и рухнула без сил.
Через пол часа пришел сынок.
И соседкин объявился тоже - раскаты ее нотаций носились во дворе. Лето - окна открыты.
Мой бочком протиснулся в комнату. Исподлобья, выжидающе смотрел на меня.
И тут я заплакала... Я плакала долго, молча, слезы ручьями стекали по лицу, капали на сарафан, Остановиться я не могла.
Сын стоял рядом и молча гладил меня по голове, пытаясь заглянуть мне в лицо. А я плакала и плакала...
Ну вот и вся история.
Не лазили они больше на ту крышу. НИКОГДА.
Только я делаю иногда снимки солнца, которое лежит на раскаленной августовской крыше...