Плачушая богиня (миниатюра)

ПЛАЧУЩАЯ БОГИНЯ.
Короткая невнятная оттепель кончилась.
За покрытым ледяной коркой окном снова носились тучи снежной пыли, да такие, что не было видно даже калитки.
Луна, которая вечером ещё как-то слабо пробивалась сквозь тучи окончательно сгинула в их темных мохнатых боках.
Житель подкинул ещё несколько поленьев в камин. Подлил в чашку, начавший остывать, кофе. Огненные блики тускло отражались в полированных боках старого медного кофейника.
На столике перед камином стояла пустая тарелка. Кромки тарелки были перепачканы вишневым вареньем.
"Надо бы вымыть "- подумал житель, но неохота выходить в буран.
Богиня опять плакала, её сердце застыло, и метель за окном жалобно стонала вместе с ней.
Заряды снега колотили по круглому оконному стеклу. Где-то сверху в раме была трещина и острая зябкая струя холода норовила забраться Жителю за ворот рубахи.
У ног Жителя лежала большая мохнатая собака. О чем думала она глядя на огонь камина? Может быть о весне, а может просто спала, убаюканная заунывной песней вьюги.
Теплая густая собачья шерсть приятно грела ступни. Ни один костер не согреет так, как тепло живого существа.
Огонь - мёртвый. Он похож на диковинных существ, цветы, силуэты, но они не были живыми и беследно исчезали в причудливом калейдоскопе новых образов.
***
Через несколько часов вьюга унялась, небо очистилось, и холодные глаза звезд бесстрастно взирали на серебряную пустыню за окном.
Нужно было сходить за водой. Житель одел теплую куртку, сапоги, накинул меховой капюшон. Взял ведро и топорик. Отворил дверь. Собака было подняла голову. Черные бусины глаз и черная мокрая бусина носа вопросительно уставились на хозяина.
Собака не понимала зачем нарушать покой теплой уютной комнаты, впускать этот неприятный пронизывающий сквозняк. Тяжелая мохнатая голова вновь улеглась на толстые пегие лапы.
Мороз сразу же пребольно вцепился колючими пальцами в лицо Жителя, словно злорадствуя - он так долго поджидал свою первую жертву, топчась у самого порога хижины. До родника было недалеко.
Снег похрустывал под сапогами, и это был единственный звук в мертвенной звенящей тишине. Житель посмотрел на небо.
Лик Богини сиял в золотистом круге луны и был безмерно печален. Слезы высохли и замерзли, но её боль не исчезла, а лишь легла незаметной тенью на прекрасный лик.
Конечно Житель никогда не знал и не узнает отчего плачет Богиня, он просто принимал её слезы, радость, задумчивость как естественную смену дня и ночи, восход солнца и свою собственную жизнь.
Но в то же время он не мог оставаться равнодушным, как не может человек остаться равнодушным к новому восходу в алых утренних облаках, к свинцовым водам сурового моря во время штрома, к хорошей книге долгим осенним вечером.
Когда Богиня смеялась, и воздух наполнялся медовым запахом душистых полевых трав, а в саду вокруг цветущих вишен курился нежный розоватый туман, сердце Жителя вторило смеху Богини.
Ярость богини превращала жирную плодородную землю в сухую испещеренную трещинами глину, а в небе повисало жаркое багровое марево, и Житель невольно сердился на такую несправедливость к нему со стороны Богини.
Впрочем, было ли Богине вообще хоть какое-то дело до одинокой человеческой песчинки на бескрайних просторах подвластного ей мира?
Топорик звонко постукивал по толстому голубоватому льду. Житель осторожно выбирал ледяную крошку из лунки. Воды не было. Родник промерз насквозь.
Жителю вдруг стало жаль богиню, хотя наверное стоило пожалеть себя. Ведь придется долго растапливать куски льда и снова идти к роднику за новой порцией льда. Но Богиня... Мысли о ней не хотели уходить, теряться в потоке собственных насущных проблем и вопросов.
Что же причинило ей такое горе? Эти мысли впервые посетили его за долгие годы. Далекая и казалось бы равнодушная, дарящая свои блага лишь как незначительную часть, довесок своего существования, эмоций...
Но как же прекрасен свежий, сладкий запах цветущей весны и как страшно думать, что он его может больше не услышать, навсегда замерзнув в своем домике с камином, медным кофейником и старой пегой собакой.
- Если бы я только мог согреть твое сердце, - сказал Житель лунному лику богини,- если бы я мог утешить тебя и заставить улыбку засиять на твоих губах.
Я так хочу слышать твой голос в звуках родника, чтобы твои песни пели яркие птицы и почуствовать твою любовь во вкусе плодов в моем саду...
Снег искрился в белесом лунном свете, красноватые стволы и ветви деревеьев возле родника были покрыты тонкой лаковой коркой льда.
Богиня по-прежнему молчала. Лишь тень печали покинула её светлый лик.

***
Утро встретило жителя мелодичным монотонным звуком. Он открыл глаза и сел на кровати. Золотисто-розовые лучи впрыгивали в окно и носились по комнате, вспыхивая время от времени смешливыми солнечными зайцами.
С сосулек висевших перед окном срывались блестящие капли - они-то и разбудили Жителя ударяясь об оконный карниз .
Ещё не веря своим глазам, он скочил и, второпях одевшись, распахнул дверь. Едва не сбив Житела с ног на порог выскочила собака. Огромное мохнатое существо звонко лаяло и казалось на глазах молодело, превращаясь в неуклюжего веселого щенка.
Теплый ветер дунул в лицо, прогоняя остатки сна. В воздухе пахло влажной весенней свежестью. Издалека доносилось пение родника, стволы деревьев потемнели, возле крыльца уже покачивались хрупкие чашечки подснежников и веселые рожицы мать-и-мачехи.
Сомнений не было: Богиня снова была счастлива и дарила прекрасную весну всему миру.
С улыбкой житель смотрел на солнце. Богиня ласково взирала на него с золотого солнечного диска, её волосы смешивались с солнечными лучами и светили и грели с лучами наперегонки.
- Приходи в гости - сказал Житель. Теперь он точно знал - она слышит его и она придёт.