Азы. (продолжение фанфика "Начало" по фэндому Сверхъестественное)

Джон сидел на лавочке возле дома Бобби и потягивал пиво. Дин и Сэм играли среди машин. Тёплое солнце, лёгкий ветерок. Ворчливый хозяин дома время от времени выходил на крыльцо и отпускал пару-другую ворчливых фраз всем присутствующим в своём бесконечном, с самого утра, монологе по поводу последних событий, в которых поучаствовала семейка Винчестеров.

Рано утром, задолго до восхода, дом покинул ещё один гость Бобби Сингера.

— Не вздумай, Бобби, — темнокожий охотник раздражённо запихивал в сумку вещи, которые «одолжил» у приятеля или взял временно в качестве оплаты за услугу.

— Но, Руфус, охотники делятся между собой информацией, — хозяин большой берлоги, в которую превратился некогда красивый и добротный дом, топтался на месте и покусывал костяшки пальцев. Его раздирали противоречия.

— Охотники?! — афроамериканец на миг застыл на месте, уставившись в одну точку, и процедил сквозь зубы: — Посмотри на него. Он одержим местью, и он в ярости. Думаешь, он поблагодарит тебя за информацию, которую Миссури поведала тебе, а сказать ему не сочла нужным? Или не решилась? Как думаешь, почему она этого не сделала? Потому что он из одного пацана уже сейчас делает напарника, а из второго, когда узнает, скорее всего, сделает наживку.

— Где вы были ночью?

— Обучались азам...


И он покинул дом Сингера, так и не удостоив последнего ответом, а Джона — прощальным взглядом. Мальчики не скоро узнают о его существовании.

Именно Руфус помог Сингеру вызволить из неприятностей непутёвую семейку. Детям в очередной раз удалось избежать приёмника-распределителя по приютам или приёмным семьям. А с Джона сняли обвинение в убийстве. Врал он лихо: дело в юрисдикции ФБР и уж никак не может быть в круге интересов местных заплесневевших служителей закона, а машина в розыске и проходит по делу о наркотиках, и ещё предстоит выяснять, как она попала к женщине не из этого городка. Несчастную, которую привезли в город отец и сын, врачам спасти не удалось — бедняжка потеряла слишком много крови. А Дин...

Мальчик испытал ещё один удар, который окончательно выбил его из детства. Навсегда. Родственники погибшей выполнили её последнюю волю — волю заядлой путешественницы. Многодетная мать устраивала себе периодически затяжной вояж, и отцу семейства приходилось смиряться с этим. Её последней волей было похоронить её там, где окончится её путь.

Непреднамеренно, но семья Винчестеров стала свидетелями чужого горя. Четверо детей и отец семейства были безутешны. Плач девочек рвал сердца присутствующих. Джон сделал то, что никогда не делал при детях, — тайком затянулся сигаретой. Дин не замечал, как по его щекам текут слёзы. Он судорожно вздохнул, услышав вопрос Сэма. Да, братик уже начал задавать неудобные вопросы:

— А нашу маму в такой же ящик положили? А зачем?

Джон практически запихнул мальчиков в машину. Импала рванула с места с пробуксовкой вслед за пикапом Бобби.



Ночь. Кладбище. «Луна», скажите вы. Отнюдь. Промозглая морось и ветерок — то тихий и незаметный, то внезапно переходящий в резкий и сильный порыв. Всё это не предвещало ничего хорошего. Минимум ливень, максимум шторм. Кладбище — место для мёртвых, но и живых здесь хватало. Только никто из них друг о друге не знал или знать не хотел.

— Чего-то ждёшь?

— Чуда «воскрешения».

— Думаешь, всё так просто и происходит?

— Но она умерла насильственной смертью и по моей вине.

— Не обольщайся. Последний, кого запомнила её душа, отнюдь не ты.

— Думаешь, не взбесится?

— Полегче. Имей уважение к мёртвым.

— Но Бобби говорил...

— И не сразу это происходит, — Руфус практически сливался с местным колоритом. Джон мог сойти за местный памятник, несмотря на порывы ветра и усиливающийся дождь — он не шелохнулся, чтобы укрыться, ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Однако.

Да, однако. На кладбище появилась третья фигура. Сухопарая, в робе с капюшоном. Мужчина подошёл к свежей могиле и преклонил колени, в его руках мелькнули чётки.

— Нам здесь больше нечего делать, — Руфус повернулся, чтобы уйти.

— Но... — Джону не дали договорить. Темнокожий охотник дёрнул его за грудки, чётко обозначив свои намерения силой заставить морпеха покинуть кладбище.

— Я сказал, нам нечего здесь делать.

Импала увозила двух мужчин прочь. Одному Богу известно, на чём Руфус добрался сюда, но возвращался он с Джоном. Богом... А напоследок оба увидели то, от чего иногда действительно хочется верить в чудо... Расступились тучи, выпал луч луны. Ей самой пробиться-таки не удалось, чуток промахнулась, всего на пару могил, но свет таки озарил и могилу, где читал, вот уже в девятый раз, отходную местный престарелый священник. Оба охотника, новоявленный и бывалый, стали свидетелями выхода призрака. Джону хотелось нажать на тормоз, но Руфус положил руку ему на плечо, и Импала «поползла» настолько медленно, насколько могла.







Женщина в растерянности. Священник не поднимался, а продолжал перебирать чётки. Призрак ли это или нет, но рядом с усопшей появилась ещё одна фигура и приобняла новопреставившуюся. Взгляд обоих вверх. И темнота. Никого и ничего. Когда исчез чахлый лунный луч, мужчины и не заметили, но очень быстро ощутили тут же силу разбушевавшейся стихии.



— Падре, падре, падре...

Священник и так ощутил давно угасшие флюиды. Давно это было. Кем он был — никто не знает. Как давно он священник — не интересуется никто. Лет и веков. Люди бы сильно удивились, узнав, что он за сущность. Даже свои уже не признают. Да и не интересовались они... Бросив Землю на произвол тех же людей и их страстей.

— Что случилось, Эрика?

— Джимми пропал.

Падре прикрыл глаза. Ведь чётко слышал «да». Он не человек, но маразм, кажется, заразен. И воспользоваться чистой душой ребёнка мог только боевой Ангел. Значит, в путь.

— Не плачьте. Возвращайтесь к семье. Он вернётся. Точно вернётся. Я обещаю.

Женщина склонила голову, и он её благословил. Знали бы люди истинный смысл прикосновения священника. Эрика, умиротворённая, направилась к дому. А его ждёт долгий путь.



Погружаясь всё глубже в пучины ада, Кроули ощущал, как вокруг сгущается мрак. Огненные вихри сплетались в бесконечные узоры, формируя изломанные арки и колонны из пепла. Проклятые шептали из тени, их страдальческие стоны едва различимы, как отголоски старой боли. Небо, если так можно назвать эту багровую бездну над головой, переливалось ядовито-алой гаммой, затмевая звёзды, которые некогда, возможно, были здесь видны. Тишина в Аду – явление редкое и обманчивое. Всюду, словно живой тканью, тянулся чёрный дым, ползая по земле и прячась в трещинах, как тени, из которых сотканы кошмары.

Ниже и ниже.... А где здесь, собственно, низ? Где в этом проклятом Богом... А кто сказал, собственно, что Господь проклял Ад? Может, он его благословил, когда сослал неугодных ему.

Меланхоличные измышлизмы закончились, когда он добрался до места.

— Привет, милая. А тебе папа с мамой курить разрешают?

Длинное платье и ковбойские сапоги — странное сочетание, но милое, простенькое и по-своему элегантное. Волосы, чёрные как смоль, видимо, наследие матери-индианки, ниспадали ниже пояса. И ещё одно сочетание с не сочетаемым: милое, почти детское личико и длинная индейская трубка.

— Пошёл прочь... — не особо дружелюбно, но чарующим грудным голосом был послан демон перекрёстка. А девочка тут же трансформировалась в стройную леди, вокруг которой клубился дым. Эффектно. Хороша чертовка.

— Кончай дымить, — месье Кроули решил воздержаться от оскорблений. А хотелось. В лучших из них в качестве комплимента.

— Твои чары заблокировали. Видимо, небеса, — и он закатил глаза в направлении предполагаемых небес. Как будто в Аду есть ориентиры.

— Возможно..., — заговорщицки понижая голос, — Ангелом.

— Двумя. — Исчезла трубка, но нахалка таки выдохнула колечко дыма в лицо демона. И подмигнула.

Тот едва не поперхнулся: «Двумя?! Ангелами?» Он блефовал, а она?

— А знаешь что, дорогуша, — и она провела пальчиками по борту элегантного костюма Кроули.

— А могу я присоединиться к вашей братии? К тебе? — почти проворковала дрянь, почти касаясь его уха.

— Миледи решила снизойти до нас, презренных собирателей падали?

— Хозяин велел — отступить. Я подожду. Святых нет. И когда мальчишка загубит свою душу, я сама растяну его на крючьях и буду кромсать его лоскуток за лоскутком.

Кроули провёл по своим, внезапно пересохшим, губам языком. Ему плевать на влажные фантазии техасской ведьмы, а вот от слов о «хозяине» он бы взмок, если б мог.

Мерзавка сочла молчание и движение языком приглашением к заключению пакта о союзе и впилась в его губы. «Что ж: врагов ближе друзей». Тем более, если последних нет вовсе.

— Добро пожаловать в команду.