Светкины игрушки. Часть тридцатая.

Всё же, не всё было так радужно, как казалось в первый миг. Речь восстанавливалась с трудом. То ли Костя забывал слова, то ли буквы, но его речь оставляла желать лучшего. Света теперь переквалифицировалась в чтицу. Она читала ему всё подряд, от классики до современных авторов, стихи. Причём, выбирала только оптимистические, где всё хорошо, весело, с юмором. Без зазрения совести ложилась рядом и, положив его руку на живот, пела песни. Репертуар у неё был богатый. А что не знала, быстро учила. Не сказать, чтобы голос у неё был уж очень, не сильный, но слух есть, а, чтобы спеть мужу на ушко, практически, (не на всю же палату!), его вполне хватало. Да и мужа устраивало.


Иногда приходили друзья. Они тоже веселили, как могли. Женька постоянно рассказывал что-то смешное, Андрюха делился своими делами и на любовном фронте, и что происходит на новой работе. Мишка, как всегда, рассказывал о футболе.

Костя с удовольствием слушал её голос, что бы она не вещала. Песня? Прекрасно! Он, в ожидании, когда сынишка начнёт колобродить под его рукой, слушал Свету и радовался, что не ошибся в выборе жены. Мыслить он не разучился, мысли плавно текли в голове. Проблема была только в том, как их высказать. Это его несколько напрягало. Но, видя, как его личный ангел (иначе он жену в мыслях и не называл) терпеливо повторяет за ним то, что у него не получается, успокаивался и твердил снова и снова, выбирая самые трудные слова:
- ...эна, ж...на, сыыы... ыыын, лубу...

Она радовалась любому слову, смеялась и хлопала в ладоши:
- Ты заслужил поцелуй! - и целовала...
- А вот конфетка за новое слово! - и совала половину конфетки ему, остальное себе.
- Получите поощрительный приз! - и чистила апельсин. Его она делила на дольки и так же запихивала по одной - одну ему, одну себе.


В конце мая Костю перевели в общую палату. Он уже начал вставать потихоньку. Света и тут помогала - делала “свой собственный” массаж ног, возвращая им чувствительность. Поскольку палату и здесь ему выделили одиночную, по просьбе высокого начальства, то она позволяла себе “похулиганить”. Хитро прищурившись и закусив нижнюю губу, залезала шаловливыми пальчиками всё выше и выше со своим эксклюзивным массажем и внимательно следила за тем, как он реагирует на это. Вроде, правильно реагирует...

Снова приехал Георгий. Он теперь часто приходил в больницу к сыну. В такие часы Света выходила, как бы, по делу, но потом возвращалась и приносила кофе для всех троих с чем-то вкусным и они, уже вместе, болтали и Георгий снова и снова, глядя на них, понимал, как повезло Косте встретить эту девушку.

В середине июня его решили выписать под присмотр жены и близких. Встречу устроили поистине королевскую - с шашлыками, с шариками, за домом у Василия Ивановича, с друзьями.

Народу собралось прилично, человек 15, точно.
Одних родственников собралось - ну, Света не в счёт, а так семь человек. Костя и не ожидал, что у него будет столько родни. И это только со стороны жены. А теперь у него была и собственная родня, так сказать, отец и... брат. Георгий, всё же, привёз Криспиана. И теперь тот с любопытством оглядывался и рассматривал прибывающих. Дядя Боря приехал с женой и дочерью. Его рокот раздавался по всему участку, он, казалось, был везде. Эрика приехала не одна, а вцепившись в локоть Егора. А, поскольку, друзья Кости приехали тоже не одни, а со своими подружками Ниной и Анжелкой, то она бросала вокруг предупредительно-ревниво-грозные взгляды. Ей на днях исполнится 16 и девушка чувствовала себя совсем взрослой.


Музыка лилась из окна, женщины суетились на кухне, передавая через открытое окно блюда с салатами, которые можно было есть и как основные вторые блюда, потому что половина из них была с мясной основой. Столы соорудили под деревьями, накрыли обычной плёнкой для парников, и там расставляли еду, тарелки и всё остальное. Мужчины, разумеется, занимались шашлыками. Каждый знал свой рецепт, и решили разнообразить на этот раз ассортимент - каждый из желающих делал шашлык на свой вкус. Мангалов было два и оба были задействованы. Запах стоял на всю округу. Костю усадили под яблоней в роскошное плетёное кресло и Светка не отходила от него больше, чем на парк шагов. Иногда она его поднимала - “размять” косточки, они делали круг почёта вокруг беседки и снова садились. Шашлык был готов, наконец, и все весело гомоня, расселись за столы.

Криспиан каким-то образом оказался между Анжелкой и Ниночкой. Он успел перезнакомиться со всеми. Благодаря Георгию, он неплохо говорил по-русски, хотя и с акцентом, и некоторые слова вовсе не понимал, но это не мешало ему общаться. Он с удовольствием угощал девушек, но чаще наклонялся, всё же, к Ниночке. Щёчки девушки рдели, иногда Светка слышала её тихий смех, поскольку сидели недалеко, и она вдруг вспомнила, а, ведь, кажется, это она букет тогда поймала! И, довольная, заулыбалась. Пусть всё получится!

Друзей было много, а вот Светкины подружки не приехали. Но ей некогда было об этом думать. Она ела сама, помогала Косте не промахнуться мимо рта и была счастлива, что он - вот он, сидит рядом, живой и, относительно, здоровый. Ещё когда он лежал в больнице, тётя Зина её подбадривала рассказами о том, как с войны возвращались калеки и женщины их продолжали любить и ухаживать. И Светка чувствовала себя, прям, почти фронтовичкой, гордо всех оглядывая.

Молодёжь долго сидеть не стала, чуть поели и, врубив музыку погромче, пошли танцевать. Эрика вытащила Егора с шашлыком за щекой, Криспиан пригласил Ниночку, Анжелка пошла с Андреем. Света шепнула Косте и он кивнул. Они встали и, обнявшись, стали под яростный хип-хоп танцевать что-то своё, медленное и нежное. Мама Рая, глядя на них, роняла слёзы, тётя Зина просто радовалась, обняв её за плечи.

Неожиданно Светка заметила знакомую физиономию и побледнела - это был Славка. Он сидел с самого края, насупленный, и ковырялся в тарелке. Рядом с ним возвышался Макс из группы дяди Бори. Видимо, он присматривал за ним. Потом к ним подсел Георгий и они о чём-то долго разговаривали. Славка, не поднимая головы, слушал, изредка кивал и что-то отвечал. Но больше слушал.

Она сидела, по привычке, закусив нижнюю губу, и очень хотела послушать, о чём они там беседуют, но расстояние было слишком большое, да и музыка гремела. Она перевела взгляд на мужа - он тоже увидел Славку, но смотрел, скорей, с любопытством. Когда тот поднял голову и их взгляды встретились, Костя кивнул ему, как будто ничего и не было между ними.
Потом повернулся к Свете и шепнул:
- Дом...

Она помогла ему встать и увела. Комнату для них выделили на первом этаже, рядом с кухней. Уложив мужа, попросила дядю Борю вернуть кресло и села в него, подложив под попу подушку и закутавшись в плед. Георгий снова настаивал на переезде в Канаду для дальнейшего Костиного лечения. Но Светка не решалась. С ним поехать не могла - роды не за горами, уже восьмой месяц пошёл по подсчётам. А его одного без неё отпускать было до слёз жалко. С самим Костей ещё не говорили об этом, но, скорее всего, завтра или послезавтра, обязательно скажут.

Веселье продолжилось допоздна. Народ - кто остался ночевать в доме, кто, всё же, уехал на своих машинах, и к часу ночи наступила тишина, нарушаемая стрёкотом цикад и редким лаем собак на подворьях.

Света оказалась права. Разговор состоялся и участие принимали все родственники.

- Ты отец, конечно, но, сам понимаешь, Костя тебя ещё толком не знает, а сейчас, после аварии, и не помнит, скорей всего, - мама Рая была более, чем убедительна и говорила очень решительно. - Что там вы беседовали - полчаса? Даже доктора не знают, как пройдёт реабилитация, будет ли он разговаривать нормально, ходить, помнить. Его окулист осматривал, сказал, затемнение у него где-то там. Типа, давление сильное. То ли в черепушке, то ли в сосудах глазного дна. Но, в любом случае, можно с ним поговорить. Но... всё же, Свете скоро рожать. Не хотелось бы их разлучать сейчас. - она помолчала и добавила неуверенно, - Георгий... как ещё твоя Лора его примет? Одно дело, если бы здоровый приехал, а так... За них хаживать надо, а в больницу опять мы его отдавать не хотим. Я - медик, Света тоже, вЫхоим.

Георгий слушал, играя желваками, но не злился, понимал, что все хотят, как лучше, а как оно получится... Кивнул и, скупо улыбнувшись, сказал:
- На той неделе мы уезжаем. Я с собой заберу Криса и Славку. Лоре пока хватит и Славика. Посмотрим, как он там приживётся. Обещает вести себя тихо и благородно, - он хмыкнул. - Посмотрим.

- Что он там делать-то будет?

- У меня в мастерских работать. По авторемонту. Вроде, машины он знает, я расспрашивал. Ну, не приживётся, приедет домой... Я вам буду высылать деньги, сколько скажете. Мало ли, что надо будет... Косте, Свете с малышом, - и повернулся к ней, - решили уже, как назовёте?

Света улыбнулась, вполне удовлетворённая переговорами - и Костя с ней остаётся, и Славка уедет. Совсем всё в шоколаде!

- Нет, решили подождать до родов. Если бы девочка родилась, то Анечкой обязательно назвали бы, а мальчика - подумаем ещё.

Георгий кивнул. Он нежно любил Светку. Конечно, теперь, при близком знакомстве, их с Аней схожесть была номинальной, но всё равно - некоторые моменты, такие, как взгляд, улыбка, поворот головы, даже, как она поправляла волосы, - заставляли его вздрагивать иногда.

Настал день отъезда и Света оставила их вдвоём. Георгий сидел рядом, смотрел на Костю и до одури было жалко, что столько лет прошли насмарку, без сына. Обняв его, пожелал побыстрее встать на ноги, пообещал ещё не раз навестить и встал, чтобы выйти. Костя, подняв на него взгляд, улыбнулся и вдруг сказал:
- Пооока, папппа... ...уууду ...дать, - и протянул руку.

Георгий крепко пожал её и, сжав челюсти, быстро вышел.

Ночью, когда они со Светой лежали в постели, он спросил:
- Папппа?

Света погладила его по щеке, нежно-невесомо и, чуть не заплакав, ответила:
- Он приедет. Раз обещал, то обязательно приедет. Он хороший, правда! Просто не знал, что ты есть у него, понимаешь?

Костя кивнул и повернул к ней лицо с вытянутыми губами:
- Иддди ккк мне...


Дни уже не тащились по-черепашьи, а неслись просто вскачь. Живот вырос довольно прилично, уже ноги Светка не видела, ходила, как утка, переваливаясь, и то и дело хваталась за поясницу. Костя волновался и следил за ней тревожным взглядом. Правда, она старалась никому не доставлять хлопот. Капризничать не перед кем было - мужа не припахать было к своим капризам, а мать с отцом и так всё делали для неё. Первая неделя августа радовала теплом, было солнечно, хоть немного и гуляли облачка. В четверг температура поднялась до +26-ти и Светка, сидя под деревьями в саду, даже там изнывала от жары. Костя сидел рядом, читая книжку и шевеля губами.

- А завтра до 30-ти, - сказала тётя Зина, умудряясь и разговаривать, и считать петли. Она вязала что-то яркое, красивое, но Светке не говорила, что именно, отмахивалась:

- Да ерунду всякую, не обращай внимания.

А ей и не до вязаний было. Живот ныл, настроение на нуле, хотелось что-то разбить - просто до дрожи в пальцах. Видно, жара так сильно на неё влияла. Малыш примолк и за весь день ткнулся только пару раз.

- Тёть Зин, а ничё, что он так плохо сегодня толкается? Может, тоже на него жара влияет?

Тётя отложила вязание и поднялась:
- А ну-ка, встань, гляну на тебя. Эх, мамка твоя сегодня дежурит...


Света, охая и цепляясь за поручни плетёного кресла, поднялась бочком и уставилась выжидательно на тётку. Та, только глянув, охнула:

- Да он опустился у тебя! Сейчас, сейчас... Наберу... Алё! Рая! Светку срочно забирайте! А нет же никого... Вася на работе же тоже... Ладно, ждём! - и Свете, - садись, жди! Я сейчас сумку принесу.


Сумка была готова уже с неделю как, и стояла в прихожей наготове. Светка обернулась на Костю, который прислушивался к разговору, сдвинув брови, и губы у неё задрожали:
- Костя, я сейчас поеду в роддом, а ты тут... веди себя хорошо, ладно? Всё будет хорошо. Обратно с сыном ждите! - а у самой слёзы, как горох, так и покатились.

За ней приехала машина и Костя остался один в кои-то веки. Его, правда, в беседке не оставили, отвели домой. И дали телефон. Света обещала позвонить. Для него потянулись часы ожидания...

Вечером вернулась тётя Зина и сказала, что “она пока ещё ходит”.

- Сказали, рано мы вскинулись, ещё, типа, не время. Ну, не знаю, посмотрим. Мне кажется, завтра уж точно рОдит. Ждём и молимся. Кстати, завтра седьмое, давай-ка, глянем, какое имя в святках. Ну и на сегодня посмотрим, и на завтра.

Она сходила к себе в комнату и вернулась на кухню, куда медленно, но самостоятельно, пришёл Костя. ДЛя него были сделаны и поручни по саду, и на стенах в доме. Тётя Зина открыла святцы с именами и стала читать:

- Тааак, что там у нас... Смотри, Костя, как тебе - это на на сегодня: Глеб, Анатолий, Афанасий, - она фыркнула на последнем имени и покачала головой, - Давид и Роман. Это сегодняшние. Как тебе? Приглянулось что-то? А вот на завтра - Александр, Макар, Виттт... Чего? Виттий. Господи, еле выговорила. А с виду простое... Есть что-то, как думаешь? Виттий... можно Виталиком назвать, ежели что. А Макар... Даже не знаю, будут ещё дразнить - куда Макар телят не гонял. Хих...

Она посмотрела на Костю поверх очков, а он, вытянув шею, пытался рассмотреть имена, что она читала. Тётя Зина придвинула ему поближе и они вместе стали смотреть. Костя водил пальцем и читал по слогам.

Ночь прошла для них спокойно, чего нельзя было сказать о Свете.

...Когда она приехала в роддом, бывший купеческий, который находился в центре города и не очень далеко от центральной больницы, докторица, что её осматривала, нахмурив недовольно брови, сказала, растягивая слова:

- Нууу и чего быыыло так торопииитьсяяя... Ещё есть врееемя... Даааже не открыыылась ещё тооолкооом.

Света надула губы. Подумаешь... Лучше пораньше приехать, чем рожать в машине. Её с медсестрой отправили на второй этаж в палату. В палате было ещё шесть женщин с животами. Она, стесняясь, зашла и встала посредине. Медсестра, окинув помещение взглядом, остановилась на одной койке, ближе к двери, и кивнула ей:
- Харламова, сюда приземляйся. Так... тумбочка, полотенце. Тапки взяла с собой? Кружку?

Светка кивнула:
- Да, взяла. И ложку с вилкой.

- Ну, ладно, располагайся, - она ушла.

Света, вздохнув, стала вытаскивать всё из сумки и распихивать в тумбочку. Одежду она поменяла ещё внизу на ту, что дали в приёмной - сорочка, халатик, а своё отдала тёте Зине. Потом села на кровать и сказала:
- Я Света.

Роженицы закивали, заулыбались и начали представляться тоже:
- Наташа.

- Оля.

- Катя.

- Мирра.

- Я тоже Оля.

- Галина Иванна я, - сказала та, что сидела спиной, у окна.

Повернула голову и Света увидела даму в возрасте. По крайней мере, значительно старше её. Она кивнула. Девушки стали наперебой спрашивать, с чем она, скоро ли рожать, потому что три из них были на сохранении, а три собирались рожать на днях или позже, потому что тоже приехали заранее.

- Скоро ужин, готовься морально, - одна из Оль хихикнула. - Еда тут так себе.

- Да ладно тебе привередничать и пугать. Нормальная тут еда, диетисская, - засмеялась Катя. - По утрам манка, в обед щи, пюре из порошка, но с маслом сливочным, на ужин гречка. Всё полезное.

Светка вздохнула. Гречка, так гречка. Она согласна потерпеть пару дней. Может, сегодня, всё же, родит уже? Признаков пока не наблюдалось, ну, там, схватки, воды... Что это такое, она понятия не имела, но спрашивать стеснялась. Снова заломило поясницу и она прилегла, сделав подушку повыше.


Ужин прошёл нормально. Им привезли его в тележках и женщины ели на тумбочках. Была обещанная гречка, абсолютно несолёная, но с азу, а в нём подразумевался солёный огурчик. Света съела, но потом вспомнила, что в сумку ей, кажется, кое-что положили. Вытащила её из-под кровати и заглянула. Так... Апельсины... О, колбаса докторская! Надо сегодня срочно съесть, холодильника в палате не наблюдалось. Она вытащила её и показала общественности:
- Будете? А то может испортится.

- О, кавбаска! - радостно возликовала Оля-чёрненькая, быстро пристраиваясь у столика, что стоял у окошка.

- Обжора, - беззлобно проворчала Галина Иванна. - Ты готова есть с утра до ночи...

- И с ночи до утра! - кивнула Оля и стала нарезать колбасу своим ножом. Потом удивлённо оглянулась на всех:
- Девы, а вы чего не садитесь? Не хотите, что ли?

Девы засмеялись и стали выползать к столу. Одна кинула пачку чая, сахар, вторая конфеты. Катя вытащила пакет с круглыми булочками и потрясла ими:
- Мама пекла!

Они и, правда, пахли изумительно.
Все скучковались у стола и очень душевно посидели. Разговаривали потихоньку, потому что уже было время отбоя и они выключили основной свет, оставив пару ночников у изголовья. Выяснилось по ходу дела, что все замужем, кроме Галины Ивановны. Как она сама выразилась про себя:
- Я для себя. Мне мужика нафиг не нать, потому как - козлы. А одной куковать неинтересно. Так, глядишь, вырастет рядом живая, родная душа. Всё нескушно и не зря землю топтала.

В 11 ночи медсестра их, всё же, разогнала по койкам.

Света уснула, хоть и не сразу. Она ворочалась, скрипела, очень стеснялась этого, но никто не обращал внимания, у всех койки скрипели. Наконец, она уснула и подскочила в пять утра где-то. За открытым окном началось что-то несусветное. При такой жаре и неудивительно - небо полностью заволокло тучами и к ним приближалась гроза. Где-то глухо рыкал гром, то там, то тут молнии рисовали свои ослепительные зигзаги, пока, наконец, не бабахнуло с таким треском, что подпрыгнули уже все женщины. Галина Ивановна, как самая крайняя к окну, быстро захлопнула его и задвинула на щеколду. Светка сжалась в комок, насколько позволял живот, обхватила его руками и замерла, втянув голову в плечи и зарывшись под одеяло. Она не очень, чтобы очень, боялась грозы, но сегодняшняя её пугала своим размахом. После такого сногсшибательного громыхания забарабанил дождь, через минут пять превратившийся в потоп. За окном уже ничего не было видно за стеной воды, гроза так и продолжалась, сверкали молнии, гремел гром, и все лежали, вытаращившись на окна. Одна Оля-рыженькая спала, как ни в чём не бывало. Даже завидно стало. Света резко захотела в туалет. "С перепуга, что ли?” - подумала она, так как ночью вставала уже. Она сползла с кровати и пошагала к туалету.

- Стой, куда пошла? - строго спросила Галина Ивановна.

- В туалет, - удивилась Света.

- Нельзя беременЯшкам в общий туалет ходить. Вон, горшок возьми из-под кровати.

- Да я и не сяду на него! - возмутилась Светка, - чё это выдумали...

- Хихи, - захихикала второй раз рожающая Катя, - а то и выдумали, что, вдруг это у тебя воды отходят, а ты пойдёшь в унитаз и он у тебя туда упадёт. Потерять же так можно.


Свету аж пот прошиб. Пока она соображала, потекло по ногам. Она испугалась и сердито посмотрела на Галину Ивановну:
- Ну, вот, не успела. Описалась тут из-за вас.

- Эт ты не описалась, эт воды у тебя отходят. Ложись обратно. Ольк, ты ближе к дверям, позови медсестру, скажи, что клиент созрел.

Оля-чёрненькая посеменила в коридор на пост. Через минуту пришла акушерка и проверила Светку.

- Ну, ничего себе, - пробормотала она, - как быстро-то. А вчера в приёмной написали, что ещё неделю лежать будет. На тебя что, гроза, что ли, подействовала так? Готовься, девонька, через часок- другой рожать будем...


Схватки начались через полчаса, наверное. Лежать она уже не могла и ходила по коридору туда-сюда. Как схватывало, останавливалась и считала. Ей сказали, что, как только между ними время сократится до минимума, то всё - пора в родилку. Остановившись в очередной раз, подумала, смахивая пот со лба и сжимая кулаки: “Блин, ещё б сказали, минимум - это сколько...”


- Харламова! Куда ускакала? Иди, проверю, сколько осталось. Вот, как вертолёт, носишься по коридору... - ворчала акушерка, укладывая Светку на кушетку в смотровой. Как только глянула, заорала:

- Да ты с ума сошла, что ли! У тебя уже головку нащупать можно! На пелёнку, засунь между ног и держи! Пошли быстро. Да не беги! Господи... Беда с вами, с молодёжью.

Гроза ли или что, но Света родила быстро, не прошло и двадцати минут. Обещанного мальчика - 2900 кг и 49 см.

Только отойдя от всех послеродовых процедур, Светка тут же начала обзвон своих. Сначала позвонила маме, но она уже всё знала, сама звонила, как оказалось:
- У меня смена закончилась, я мимо проезжала и заглянула, - смеётся мама, - доча, я так счастлива, не представляешь! Такая радость для нас всех! Ты своему-то звякни, а то он чудит там, мне Зинаида звонила.

Светка испугалась:
- Мам, что с ним???

- Ой, да ничего. Чудит он. Как тебя увезли, почти и не прилёг. Так на кухне и уснул за столом. Зина вышла утром, а он сидит, представляешь, сам себе чай сделал и пьёт. Она так чуть мимо стула и не села, рот разинула. Позвони ему, успокой, бедолагу. Ладно, давай, солнце моё! Пока, держись там! Я в магазин, за пелёнками-распашонками.

Света набрала номер Костиного телефона и приготовилась ждать, но он быстро ответил:
- Алё! Сееетаа!!

- Костя! У нас всё в порядке, сын у нас, как я и обещала тебе, помнишь? Огромный такой, мне сказали, что я всего неделю и не доносила. Из-за грозы маленько активизировался, а так норм и вес, и рост. Не волнуйся, хорошо? И имя, имя придумывай, потом скажешь!


Костя смеялся в трубку, что-то пытался сказать, Светка тоже смеялась в ответ, но поняла одно - муж начал шевелиться не на шутку, поэтому строго сказала:
- Костя, нас, когда выпишут, смотри, чтобы встретил на пороге, взял сыночка, как положено, на ручки. Понял?

- Ддда!

- Всё, меня зовут, а ты тренируйся! Ну, хоть, на табуретке, - она хихикнула, - целую, люблю!

- Лублу!


Потом целый день ей его не приносили. Света извелась вся, уже и пореветь успела, и маме позвонить, пожаловаться. Та успокоила, что вечером принесут обязательно. Так и вышло.

Начали носить малышей на вечернюю кормёжку и её не обошли свёрточком. Медсестра заносила по два кулёчка и, строго глядя на мамочек, спрашивала:
- Тааак, признавайтесь, это чей! - только потом отдавала.

Оказалось, что это был ритуал, чтобы мамочки сразу начинали различать, кто чей, чтобы не было такого - перепутала и дала кому-то не того. Света таких страшилок наслушалась ещё во время беременности, поэтому, когда родила, сразу всё рассмотрела, как следует, и очень волновалась. Своего признала сразу и крикнула:
- Это мой, мой! - да так громко и отчаянно, что всех рассмешила. Девушка, хоть и смутилась, но тоже засмеялась и осторожно приняла сына на руки. Счастливо всех оглядела и сказала с гордостью:
- Костя - вылитый!


Потом, по примеру женщин, стала совать ему уже подготовленную заранее грудь. Она с утра её разминала, выдавливая по каплям молоко чуднОго, синего цвета. Ну, или почти синего.

- Ничего, это первые, потом, как рассосёт, побелее будет, - успокоили её подружки.

Сынок сразу почуял добычу, как только она неловко стала тыкать ему в ротик сосок с капельками молока. Он тут же ухватил его, присосался и зачмокал. Светка следила за процессом с блаженной улыбкой.

Так и пролетели положенные дни в роддоме и наступил день выписки.

https://www.stranamam.ru/post/14763232/