Памятник для цыганской принцессы
1
Мерно покачиваясь машина скорой помощи въехала во двор Архирейки.*
- Все приехали! – скомандовал водитель.
На трясущихся ногах я вошла в обитель всех женских страхов – отделение гинекологии.
Обшарпанное здание архирейской больницы заметно выделялось на фоне угрюмых бараков и типовых пятиэтажек. В нем еще угадывалось былое величие женского монастыря. Белокаменные узорные наличники, изящные арки, балюстрады на фоне нежно-желтых стен. И маленькая башенка, украшенная разноцветными зубцами.
После революции богоугодное заведение расформировали и признали собственностью государства.
Монашеские кельи превратились в больничные палаты.
- Смирнова! – зычный голос медсестры приемного отделения пригласил меня на осмотр.
- Раздевайтесь, на что жалуетесь, когда были последние месячные….. – без запинки фея в белом колпаке начала опрос.
Деревянными от волнения руками я пыталась стащить колготки, одновременно отвечая на вопросы. Справившись с одеждой, я подошла к креслу, на которое мне предстояло взобраться.
- Быстрей! Чего ты смотришь на него. Как первый раз видишь! – нервничала врач.
- Не в первый... – несмело ответила я.
Впервые с этим замечательным медицинским изобретением я познакомилась в студенческие годы, на плановом осмотре. Куратор строго следила, чтобы ни одна студентка не пропустила кабинет №9, без печати гинеколога будущих педагогов не допускали к практике.
Тоненькие, совсем еще зеленые девчонки выстроились в очередь к заветной двери. Волнение звенело в воздухе, для доброй половины это был первый опыт. Одна за другой они выходили из кабинета смущенные.
Подошел и мой черед.
Я с недоверием посмотрела на ржавую, хлипкую конструкцию, которая, судя по всему еще видела бабушку Ленина.
Нехорошее предчувствие шевельнулось в моей душе, но отбросив сомнения я все же взгромоздила свое пышущее здоровьем молодое тело на смотровое кресло.
Предательски скрипнули железные подпорки, и уже через секунду я оказалась на полу, возлежа, как на раскладушке, на сломанном пополам кресле.
Врач и медсестра тут же появились из-за ширмы.
Округлив глаза, они молча смотрели на меня. Первой дар речи вернулся к медсестре:
- Она мне сразу не понравилась!
Врач гомерически захохотала.
На следующий день о моем маленьком приключении знал весь институт. И до выпуска иначе как - «Летчица» - меня не называли.
Прошло уже почти 10 лет с момента полета на кресле, но страх пред ним еще жив.
- Смирнова! – голос мед.работника вернул меня в реальность.
- Беременность 5 недель. Угроза прерывания. – констатировала врач.
В 11 палату ее.
Так я оказалась в помещении насквозь пронизанном женскими слезами, переживаниями и удивительными историями.
2
Просторная больничная палата встретила меня холодным молчанием.
Медсестра указала на свободные койки. Я выбрала место у окна.
На улице шел снег.
Каким долгожданным он бывает по осени, и как печалит весной, когда уже хочется вдыхать теплый, влажный аромат первой апрельской зелени.
Мои мысли прервал звонкий женский гомон, обитательницы палаты вернулись с процедур.
- Новенькая! Здорово! Как зовут? – мои соседки приступили к знакомству.
- Леной. Смирнова Елена. Здравствуйте!
Рядом со мной на кровать опустилась молоденькая цыганочка. Ее тонкие руки и шея были увешаны золотыми цепями, точно гирляндами.
По началу такое соседство меня насторожило.
- Не боись, не обкраду. – буркнула смуглянка, вероятно заметив мое смятение.
- Что ты! Я не боюсь. Да и красть у меня нечего.
- Вот и славно. Меня Зоя зовут.
Цыганочка скинула халат и моему взору открылась пугающая картина: на тщедушном теле Зои не было живого места, синяки переливались всеми цветами радуги. Порезы, ожоги. Между кровавыми следами виднелись старые шрамы.
- Кто тебя так?
- Муж! – простодушно ответила Зоя.
Я удивилась, девушка казалась совсем еще ребенком.
Зоя ловко разворачивала узлы с припасами.
- Ты есть хочешь? – спросила меня цыганка. Сегодня кормить больше не будут.
Есть хотелось очень.
- Идем не стесняйся. Мне тетки столько еды натаскали, одной не управится. Пропадет, жалко.
- С удовольствием. - честно призналась я.
- Ты с чем лежишь? – спросила Зоя.
- Сохраняюсь. А ты?
- Выкидыш. Уже третий. Попала пьяному Шандору под руку, вот и отколотил. Я было сознание потеряла, а он изверг что придумал, ножичком меня палсует, да огнем прижигает, чтоб в себя пришла.
От ее слов по коже побежали мурашки.
- Почему не уйдешь от него? Нужно в полицию заявить! Он же садист!
Глаза Зои заблестели, в них дрожали слезы. Она хорохорилась и пыталась удержать их, но прозрачные капельки уже рисовали дорожки на ее щеках.
- Эх, русская! Много ваших полиция защитила? То-то. А у нас закон толстый и усатый - свекор мой. Все вопросы решает. Понимаешь? Не уйти мне. Моя семья не примет. Куда я пойду? Ты меня к себе жить не возьмешь?
- Не куда... – мне стало стыдно за банальные советы девушке, жизнь которой сильно отличалась от моей.
Зоя вытерла слезы и улыбнулась.
- А знаешь свадьба какая у нас была! Ого-го! Пятьсот человек народу. Всем табором гуляли. Платье у меня красивое было, как у принцессы. – цыганочка хвасталась, по-детски округляя глаза.
- За меня большой выкуп заплатили и много золота подарили. У жены сына баро должно быть все самое лучшее. А тебе золото дарили на свадьбу? – поинтересовалась Зоя.
- Я не замужем.
- Не замужем и ждешь ребенка!? – пришел черед удивляться Зое.
- Так получилось.
- Странные вы гаджо! И что наши парни в вас находят, подарки дарят, а жен своих колотят! Почему так? – негодование звучало в голосе моей знакомой.
Зоя надула губки, в ее словах сквозила женская обида.
- Шандор вторую жену взять хочет. Русскую. Мать ему не разрешает, мол есть одна – живи. Вот он и лютует!
Зоя опустила глаза в пол.
- Ты знаешь, как в груди тянет, от того, что рассказать никому не могу. Дом большой, народу тьма! А поговорить не с кем. Свекровь меня жалеет, почти не обижает, разве, что мокрой тряпкой отходит за плохо вымытый пол. Но я не серчаю...
- Почему никто за тебя не заступается?
- Темная ты! Он же муж, хозяин. Имеет право.
В палату вошла медсестра:
- Отбой! - скомандовала она и выключила свет.
Темнота разлилась по комнате, тихонько засопели мои соседки.
А я все пыталась понять этот новый мир, в который нечаянно впустила меня Зоя. Мир спрятанный за цветастой завесой цыганской юбки.
Наша дружба с Зоей длилась около недели.
В один из дней в палату гурьбой вкатились цыганки. От пестрой одежды рябило в глазах, они плотным кольцом окружили Зою и зачирикали по-своему.
Моя подруга облачилась в традиционный наряд.
- Меня выписывают. – сказала она.
- Ну, будь здорова!
Цыганочка наклонилась ко мне и прошептала:
- Ты хорошая! – она пожала мою руку.
- Ты тоже хорошая, счастья тебе!
Табор скрылся в дверном проеме. Пациентки проверяли свои вещи на предмет сохранности.
Следом за Зоей я тоже покинула стены больницы.
Незаметно пролетел год.
Снова на дворе апрель. На Радоницу я отправилась на кладбище.
Прогуливаясь меж свежих могил, краем глаза вдруг заметила знакомое лицо.
- Зоя!
С портрета на белом мраморе на меня смотрела моя больничная подружка.
Размеры сооружения впечатляли, художник изобразил девушку в полный рост, в окружении всех благ нашего бренного мира.
Достойный памятник для цыганской принцессы…
Дополнение.
Дорогие девочки! Не всем успеваю ответить, извините! Я пишу сейчас "Детство Серафимы", когда полностью закончу выложу здесь.
Мерно покачиваясь машина скорой помощи въехала во двор Архирейки.*
- Все приехали! – скомандовал водитель.
На трясущихся ногах я вошла в обитель всех женских страхов – отделение гинекологии.
Обшарпанное здание архирейской больницы заметно выделялось на фоне угрюмых бараков и типовых пятиэтажек. В нем еще угадывалось былое величие женского монастыря. Белокаменные узорные наличники, изящные арки, балюстрады на фоне нежно-желтых стен. И маленькая башенка, украшенная разноцветными зубцами.
После революции богоугодное заведение расформировали и признали собственностью государства.
Монашеские кельи превратились в больничные палаты.
- Смирнова! – зычный голос медсестры приемного отделения пригласил меня на осмотр.
- Раздевайтесь, на что жалуетесь, когда были последние месячные….. – без запинки фея в белом колпаке начала опрос.
Деревянными от волнения руками я пыталась стащить колготки, одновременно отвечая на вопросы. Справившись с одеждой, я подошла к креслу, на которое мне предстояло взобраться.
- Быстрей! Чего ты смотришь на него. Как первый раз видишь! – нервничала врач.
- Не в первый... – несмело ответила я.
Впервые с этим замечательным медицинским изобретением я познакомилась в студенческие годы, на плановом осмотре. Куратор строго следила, чтобы ни одна студентка не пропустила кабинет №9, без печати гинеколога будущих педагогов не допускали к практике.
Тоненькие, совсем еще зеленые девчонки выстроились в очередь к заветной двери. Волнение звенело в воздухе, для доброй половины это был первый опыт. Одна за другой они выходили из кабинета смущенные.
Подошел и мой черед.
Я с недоверием посмотрела на ржавую, хлипкую конструкцию, которая, судя по всему еще видела бабушку Ленина.
Нехорошее предчувствие шевельнулось в моей душе, но отбросив сомнения я все же взгромоздила свое пышущее здоровьем молодое тело на смотровое кресло.
Предательски скрипнули железные подпорки, и уже через секунду я оказалась на полу, возлежа, как на раскладушке, на сломанном пополам кресле.
Врач и медсестра тут же появились из-за ширмы.
Округлив глаза, они молча смотрели на меня. Первой дар речи вернулся к медсестре:
- Она мне сразу не понравилась!
Врач гомерически захохотала.
На следующий день о моем маленьком приключении знал весь институт. И до выпуска иначе как - «Летчица» - меня не называли.
Прошло уже почти 10 лет с момента полета на кресле, но страх пред ним еще жив.
- Смирнова! – голос мед.работника вернул меня в реальность.
- Беременность 5 недель. Угроза прерывания. – констатировала врач.
В 11 палату ее.
Так я оказалась в помещении насквозь пронизанном женскими слезами, переживаниями и удивительными историями.
2
Просторная больничная палата встретила меня холодным молчанием.
Медсестра указала на свободные койки. Я выбрала место у окна.
На улице шел снег.
Каким долгожданным он бывает по осени, и как печалит весной, когда уже хочется вдыхать теплый, влажный аромат первой апрельской зелени.
Мои мысли прервал звонкий женский гомон, обитательницы палаты вернулись с процедур.
- Новенькая! Здорово! Как зовут? – мои соседки приступили к знакомству.
- Леной. Смирнова Елена. Здравствуйте!
Рядом со мной на кровать опустилась молоденькая цыганочка. Ее тонкие руки и шея были увешаны золотыми цепями, точно гирляндами.
По началу такое соседство меня насторожило.
- Не боись, не обкраду. – буркнула смуглянка, вероятно заметив мое смятение.
- Что ты! Я не боюсь. Да и красть у меня нечего.
- Вот и славно. Меня Зоя зовут.
Цыганочка скинула халат и моему взору открылась пугающая картина: на тщедушном теле Зои не было живого места, синяки переливались всеми цветами радуги. Порезы, ожоги. Между кровавыми следами виднелись старые шрамы.
- Кто тебя так?
- Муж! – простодушно ответила Зоя.
Я удивилась, девушка казалась совсем еще ребенком.
Зоя ловко разворачивала узлы с припасами.
- Ты есть хочешь? – спросила меня цыганка. Сегодня кормить больше не будут.
Есть хотелось очень.
- Идем не стесняйся. Мне тетки столько еды натаскали, одной не управится. Пропадет, жалко.
- С удовольствием. - честно призналась я.
- Ты с чем лежишь? – спросила Зоя.
- Сохраняюсь. А ты?
- Выкидыш. Уже третий. Попала пьяному Шандору под руку, вот и отколотил. Я было сознание потеряла, а он изверг что придумал, ножичком меня палсует, да огнем прижигает, чтоб в себя пришла.
От ее слов по коже побежали мурашки.
- Почему не уйдешь от него? Нужно в полицию заявить! Он же садист!
Глаза Зои заблестели, в них дрожали слезы. Она хорохорилась и пыталась удержать их, но прозрачные капельки уже рисовали дорожки на ее щеках.
- Эх, русская! Много ваших полиция защитила? То-то. А у нас закон толстый и усатый - свекор мой. Все вопросы решает. Понимаешь? Не уйти мне. Моя семья не примет. Куда я пойду? Ты меня к себе жить не возьмешь?
- Не куда... – мне стало стыдно за банальные советы девушке, жизнь которой сильно отличалась от моей.
Зоя вытерла слезы и улыбнулась.
- А знаешь свадьба какая у нас была! Ого-го! Пятьсот человек народу. Всем табором гуляли. Платье у меня красивое было, как у принцессы. – цыганочка хвасталась, по-детски округляя глаза.
- За меня большой выкуп заплатили и много золота подарили. У жены сына баро должно быть все самое лучшее. А тебе золото дарили на свадьбу? – поинтересовалась Зоя.
- Я не замужем.
- Не замужем и ждешь ребенка!? – пришел черед удивляться Зое.
- Так получилось.
- Странные вы гаджо! И что наши парни в вас находят, подарки дарят, а жен своих колотят! Почему так? – негодование звучало в голосе моей знакомой.
Зоя надула губки, в ее словах сквозила женская обида.
- Шандор вторую жену взять хочет. Русскую. Мать ему не разрешает, мол есть одна – живи. Вот он и лютует!
Зоя опустила глаза в пол.
- Ты знаешь, как в груди тянет, от того, что рассказать никому не могу. Дом большой, народу тьма! А поговорить не с кем. Свекровь меня жалеет, почти не обижает, разве, что мокрой тряпкой отходит за плохо вымытый пол. Но я не серчаю...
- Почему никто за тебя не заступается?
- Темная ты! Он же муж, хозяин. Имеет право.
В палату вошла медсестра:
- Отбой! - скомандовала она и выключила свет.
Темнота разлилась по комнате, тихонько засопели мои соседки.
А я все пыталась понять этот новый мир, в который нечаянно впустила меня Зоя. Мир спрятанный за цветастой завесой цыганской юбки.
Наша дружба с Зоей длилась около недели.
В один из дней в палату гурьбой вкатились цыганки. От пестрой одежды рябило в глазах, они плотным кольцом окружили Зою и зачирикали по-своему.
Моя подруга облачилась в традиционный наряд.
- Меня выписывают. – сказала она.
- Ну, будь здорова!
Цыганочка наклонилась ко мне и прошептала:
- Ты хорошая! – она пожала мою руку.
- Ты тоже хорошая, счастья тебе!
Табор скрылся в дверном проеме. Пациентки проверяли свои вещи на предмет сохранности.
Следом за Зоей я тоже покинула стены больницы.
Незаметно пролетел год.
Снова на дворе апрель. На Радоницу я отправилась на кладбище.
Прогуливаясь меж свежих могил, краем глаза вдруг заметила знакомое лицо.
- Зоя!
С портрета на белом мраморе на меня смотрела моя больничная подружка.
Размеры сооружения впечатляли, художник изобразил девушку в полный рост, в окружении всех благ нашего бренного мира.
Достойный памятник для цыганской принцессы…
Дополнение.
Дорогие девочки! Не всем успеваю ответить, извините! Я пишу сейчас "Детство Серафимы", когда полностью закончу выложу здесь.
|
|
Печать | Получить код для блога/форума/сайта |
Коды для вставки:
Как это будет выглядеть?
Скопируйте код и вставьте в окошко создания записи на LiveInternet, предварительно включив там режим "Источник"
HTML-код:
|
|
| BB-код для форумов: |
Как это будет выглядеть?
Страна Мам → Памятник для цыганской принцессы
| 1 Мерно покачиваясь машина скорой помощи въехала во двор Архирейки.* - Все приехали! – скомандовал водитель. На трясущихся ногах я вошла в обитель всех женских страхов – отделение гинекологии. Обшарпанное здание архирейской больницы заметно выделялось на фоне угрюмых бараков и типовых пятиэтажек. В нем еще угадывалось былое величие женского монастыря. Читать полностью |
| +413 |
batorri
|
251 комментарий |
Комментарии
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
Я про их законы и нравы..
Я про их законы и нравы..
↑ Перейти к этому комментарию
Я про их законы и нравы..
↑ Перейти к этому комментарию
Жесть
Но как же Вы хорошо пишите, читается на вздохе..выдохнуть забываешь...
↑ Перейти к этому комментарию
Вы хорошо пишете, а эти ваши грустные воспоминания оставляют след в душе... Даже не представляю каково вам было увидеть фото на кладбище...
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
Но у меня есть подруга - цыганка, правда, специфическая. То ли бабушку, то ли мать цыгане бросили во время войны. Ребёнок был болен, а улепётывать надо было быстро. Девочку подобрали условно русские и вырастили в славянской традиции. Но в моей подруге проснулись цыганские гены.Она бросила мед училище, занялась бисероплетением, стала известным мастером в этом деле. Ведёт разные мероприятия, типа выставок и пр. Жизнь у неё кочевая. Дома бывает редко. В Москве останавливается у меня. Гадает хорошо. Всё сбывается. Ну и много чего ещё. Великое дело - кровь!
Рассказ хороший получился. Лётчица.
Но у меня есть подруга - цыганка, правда, специфическая. То ли бабушку, то ли мать цыгане бросили во время войны. Ребёнок был болен, а улепётывать надо было быстро. Девочку подобрали условно русские и вырастили в славянской традиции. Но в моей подруге проснулись цыганские гены.Она бросила мед училище, занялась бисероплетением, стала известным мастером в этом деле. Ведёт разные мероприятия, типа выставок и пр. Жизнь у неё кочевая. Дома бывает редко. В Москве останавливается у меня. Гадает хорошо. Всё сбывается. Ну и много чего ещё. Великое дело - кровь!
Рассказ хороший получился. Лётчица.
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
Но у меня есть подруга - цыганка, правда, специфическая. То ли бабушку, то ли мать цыгане бросили во время войны. Ребёнок был болен, а улепётывать надо было быстро. Девочку подобрали условно русские и вырастили в славянской традиции. Но в моей подруге проснулись цыганские гены.Она бросила мед училище, занялась бисероплетением, стала известным мастером в этом деле. Ведёт разные мероприятия, типа выставок и пр. Жизнь у неё кочевая. Дома бывает редко. В Москве останавливается у меня. Гадает хорошо. Всё сбывается. Ну и много чего ещё. Великое дело - кровь!
Рассказ хороший получился. Лётчица.
↑ Перейти к этому комментарию
Они отказываются придерживаться правил карантина и пристают к прохожим, по словам мера, мол, дай денег или харкну
Токо не надо мне сча о шовинизме, я просто привела цитату со слов мера
Они отказываются придерживаться правил карантина и пристают к прохожим, по словам мера, мол, дай денег или харкну
Токо не надо мне сча о шовинизме, я просто привела цитату со слов мера
↑ Перейти к этому комментарию
Они отказываются придерживаться правил карантина и пристают к прохожим, по словам мера, мол, дай денег или харкну
Токо не надо мне сча о шовинизме, я просто привела цитату со слов мера
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
Они отказываются придерживаться правил карантина и пристают к прохожим, по словам мера, мол, дай денег или харкну
Токо не надо мне сча о шовинизме, я просто привела цитату со слов мера
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
Они отказываются придерживаться правил карантина и пристают к прохожим, по словам мера, мол, дай денег или харкну
Токо не надо мне сча о шовинизме, я просто привела цитату со слов мера
↑ Перейти к этому комментарию
Наверно, она была не цыганка, иначе бы ее всем табором отбили от штрафа
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
Так и дочь маму, когда подросла, уговаривала уйти от этого зверя, даже один раз они таки ушли, но "люблю, не могу" и все по новой. В итоге, дочка замуж сбежала, а мама так и жила с любимым. Теперь он умер, она плачет
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
Несколько лет назад тоже наблюдала такое - сын после смерти отца 40 дней не бреется. Семья русская, православные. Это в каждой местности свои традиции.
↑ Перейти к этому комментарию
↑ Перейти к этому комментарию
Бедная девочка, принцессой на свадьбе успела побыть
↑ Перейти к этому комментарию
Цыганочку жалко
Когда я маленькая была, недолгое время на бабушкиной улице два колхозных дома цыганам давали. Летом играли все вместе. Одна тетя очень красивая была, Тамара. Остальные страшные.
Спасибо.
Побои и порезы - значит больница по идее должна вызвать милицию была и завести уголовное дело. Они должны соблюдать законы той страны в которой живут.
Почему допускается такая халатность?
Получается безнаказанность. Если ты другой национальности- делай что хочешь. Хоть режь , хоть насилуй.
Если человек избит - хочет, не хочет все равно дело должны завести. И тем более ножевые ранения.
Получается безнаказанность. Если ты другой национальности- делай что хочешь. Хоть режь , хоть насилуй.
↑ Перейти к этому комментарию
Получается безнаказанность. Если ты другой национальности- делай что хочешь. Хоть режь , хоть насилуй.
↑ Перейти к этому комментарию
Получается безнаказанность. Если ты другой национальности- делай что хочешь. Хоть режь , хоть насилуй.
↑ Перейти к этому комментарию
Или милиции было все равно что соседи свидетелями были и их не вызывали?
Почему соседям все равно?
И никто не пожаловался выше стоящим органам на бездействие милиции?
Для меня это как то дико совсем.
Сразу вопрос назревает,а зачем тогда милиция нужна?
Куда бы я заявление не носила, у меня всегда копия с подписью принявшего, чтоб в случае утери можно было пожаловаться выше. Жалоба в теплосети или куда- либо - все копиии с подписью о принятии дома держала.
Чтоб потом при не рассмотрении пожаловаться выше.
Вставка изображения
Можете загрузить в текст картинку со своего компьютера: