Чужая невеста. Афганский конфликт. Часть 3

I

1

Лучи закатного солнца окрасили в алый цвет марлевые занавески на окнах.

- К ветру. – подумала Люба.

Она с тоской смотрела на строгий городской пейзаж, залитый тяжелыми красками вечерней зари. Серые пятиэтажки, заляпанные пыльными комьями, удушливый гомон проспекта и вечно спешащие люди.

- А в деревне, наверное, снега намело. И он чистый-чистый! Белый-белый! Отец баньку затопил, по улице стелется запах дыма и мороза… - Люба мечтательно закатила глаза.

Весточки из дома приходили редко. Мать тайком присылала деньги и продукты. Отец все еще злился на дочь, сквозь зубы спрашивая у жены:

- Как там Любка? Не наелась замужеством еще?

Местные кумушки уже не полоскали Любино имя на каждом углу. Бышкина Наташка ходила с огромным пузом от залетного строителя-армянина. И свое пристальное внимание они переключили на нее.

2

В очередном письме мать написала:

«Здравствуй, доченька!

Как твои дела? Успеваешь ли совмещать семью и учебу? Тяжело, наверное, тебе.

Иван вернулся в армию и сейчас находится в Афганистане, где проходят боевые действия.

Зинаида плачет каждый день по нем. Дай Бог, чтоб живым вернулся. Парень он хороший. И как тебя любил! Спутала ты судьбу свою. Да, только что теперь говорить!

Может приедешь на каникулы? Глядишь, отец к этому времени серчать прекратит.»

Люба прочла письмо и бросила его на столе, поспешив к проснувшейся Аленке. В суматохе дел, она и не вспомнила про оставленный конверт.

3

Из синих Витькиных глаз сочился холодок.

- Кто такой Иван? – строго спросил он жену.

Люба растерялась:

- Сосед. То есть жених… Бывший! Прости, я тебе не рассказывала.

Все это время Виктор, стиснув зубы, изо всех сил держался, в надежде найти хоть мало-мальски подходящий повод, чтобы с чистой совестью припасть к вожделенной бутылке.

Витя счел этот повод подходящим.

Уже на следующий день он принял любимую позу на диване и по квартире вновь растекался аромат, источаемый зеленым змием.

4

- Ты что натворила! – бранила Любку свекровь. Только-только парень на ноги встал, за ум взялся. И вот тебе на!

- Теть Валь, беременная я! – Люба опустила глаза.

- Ой, милая! – покачала женщина головой. - Только не рожай! Христом-Богом прошу, не рожай! – Валентина трясла Любкины руки.

Люба отшатнулась от свекрови:

- Как это не рожай!?

- Сама подумай! Витька запил, Аленка маленькая, тебе учиться надо. Я вам не помощница. Куда еще плодиться?

- Я академ возьму. А Витя… ну подумаешь выпил разок! Проспится – и все будет как прежде.

Валя тяжело вздохнула и похлопала невестку по спине:

- Я к тебе с советами лезть не буду, только и ты ко мне плакаться не прибегай. – она вошла в свою комнату и закрылась на ключ.

II
Афганистан. Лето 1980 год.

Над пустынными желтыми скалами властвовал систан. Он, как рачительный хозяин наводил свои порядки, стряхивал пыль с угрюмых валунов, причесывал выжженную солнцем поросль.

Отряд советских солдат, осторожно, на ощупь, пробирался сквозь зыбкие ущелья, дышавшие смертельной опасностью. Камни сыпались из-под ног, заставляя ребят останавливаться и прислушиваться к тревожному завыванию ветра.

В хвосте колонны плелся солдат, второго года службы Петр Сотник.

Его дергал за рукав товарищ:

- Вот ты мне скажи, Петро, какого лешего мы тут делаем? Бросили нас, как щенят, на затравку волкам.

- Чего ноешь, Васюня? Потерпи. Скоро домой, к мамке, поедешь.

- Шакал ты, а не щенок. – буркнул себе под нос, впереди идущий щупленький солдатик.

Илья Васютин, по прозвищу Васюня, хоть и был призывом младше, быстро сошелся с шебутным, горячим Петькой Сотником.

Илья, ласковым теленком присосался к старшему товарищу. Вместе они обирали новобранцев, мародерили в разрушенных кишлаках, торговали добытым у местных гаш...м.

Командиры смотрели на это сквозь пальцы.

На фоне общего кошмара, творившегося на афганской земле, проделки Сотника и «Васюни», выглядели детскими шалостями.

К утру отряд добрался до отдаленного горного кишлака.

Поступил приказ проверить местное население на предмет сотрудничества с моджахедами.

Солдаты ловко ныряли в низкие убогие хибары. Переворачивали плетеные из виноградной лозы лежанки, трясли цветные тряпки.

- Чисто! – раздавались молодые голоса.

Бедность поселения ввергала в тоску. Глиняные неказистые домики, цветом и формой напоминали гнезда диких пчел.

Полуголые, грязные ребятишки прятались в каменных выступах гор.

Местные напряженно наблюдали за русскими. Страх и ненависть витали в воздухе.

- Да, здесь и поживиться нечем! – досадливо гундосил Васюня.

- И не говори! – согласился Сотник.

Они подошли к отдаленно стоящей хижине. Во дворе лежал тощий, изгрызенный блохами кобель. На его шее болталась веревка. Он с интересом оглядел незваных гостей и подал голос.

Несмотря на то, что жалование в виде кормежки, пес не получал давно, службу он нес исправно.

Кобель поднялся на лапы и оголил зубы.

Из хибары появился хозяин, сморщенный, сухенький старик с желтым, как сама афганская земля, лицом.

Он что-то гаркнул кобелю и жестом пригласил солдат в дом.

Успокоившись, пес вернулся на место.

Сотник и Васюня приступили к осмотру. Обшарив углы, полупустой хижины, они заметили мелькнувшую в кухне тень.

Завернутая в темную одежду с головы до ног девушка, пыталась примостить на неровном земляном полу, ржавые емкости с водой.

Сквозь широкое одеяние угадывались ее острые локти.

- Гляди, дочка его, наверно! – догадался Васютин.

- Эх! Я бы эту черную простынку размотал! – Сотник жадными глазами ползал по струящейся материи.

Заметив солдат, она выпрямилась, склонила голову и спряталась за спину отца.

Старик притворно-дружелюбным голосом тараторил на своем языке.

- Чего он чешет?

- Почем я знаю! – отвечал Васюня.

- Черт с ним! Пошли отсюда. Пусто здесь.

Парни окинули взглядом шершавые глинобитные стены и сгорбившись, выбрались на улицу.

Пес проводил их злобным рычанием.

- Скажи, Петро, местные бабы дюже горячие?

- Я хоть какую сейчас бы пощупал! – заржал Сотник.

Солдаты хитро переглянулись.

2

Отряд разбил стоянку в трех верстах от поселения.

Синюю мглу рассекали рыжие огоньки папирос, над лагерем поднимался сизый дымок.

В наспех сооруженных жиденьких палатках, солдаты готовились к отбою.

Худенький парнишка семенил в направлении командирского шатра.

- Товарищ командир! Разрешите доложить!

- Докладывай, Мышкин. – сухо ответил Иван Гротов.

- Рядовые Сотник и Васютин в кишлак пошли. Девок насильничать.

Сергей Мышкин был любимым объектом для издевательств Петра и «Васюни». Застенчивый парень не мог дать должного отпора обидчикам, что только распаляло кураж негодяев.

Он вынашивал в сердце план мести, мысленно представлял, как расправится с жестокими сослуживцами.

Случайно подслушав разговор Сотника и Васютина, Мышкин поспешил сдать товарищей командиру, не подозревая какую услугу на самом деле оказывает им...
Продолжение следует...