Отдых на природе. Рассказ.

Унитаз – лицо хозяйки


В те давние-давние годы, когда сотовый телефон был прилагательным к дорогому костюму…
Мы купили дачу, т.е. сильно не достроенный дом в деревне с зычным названием «Перематкино». Все думали, что мы шутим, когда говорим, где проведём выходные. Но мы и сами не догадывались, что название отражает суть этого места. Некоторые моменты моего рассказа – это перевод с перематкинского на русский-печатный. Очень горжусь!

Итак, майские праздники! Взяли всё, что полагается: поесть, попить, детей, нашего друга Никиту, и отправились осваивать частную собственность . Вечерком мангал, дымок, шашлык , напитки, которые дают беседу. Тема беседы оказалась не удачной. Мой муж и Никита, оба – физики, что-то не поделили в межмолекулярном пространстве. Сильно повздорив на очень принципиальной почве, все улеглись спать, оставшись при своём мнении.

Утром мнение мешало радостному общению. Муж молча взял банку с гвоздями и с каменным лицом ушёл делать мир прекраснее. А я занялась женскими безделицами: дети, кастрюли, грядки, и заодно подумать, как прекратить конфликт.

Зато сзади пыхтел Никита.
– Дай мне какое-нибудь поручение.
– Никит, тебе государство дало четыре дня, что б ты лежал воронкой кверху. Налей стакан и не нарушай законодательство!
– Нет, я так не могу. Мне надо что-то делать!
– Всегда мог, а сегодня не можешь?

Участок был похож на место кораблекрушения. Разбилось что-то большое. Ноев ковчег! Кругом доски, мачты, странные деревянные конструкции. Глянь в любое окно – Арарат. Дел много. Чем бы его занять, чтоб отстал?

– Мне нужен туалет! И тебе – тоже. Можешь?
– Могу! Хорошая идея.
И он пошёл изучать строительный мусор. Это надолго… Туалет за выходные он, конечно, не построит, но у меня есть время посмотреть, что там пригорело и убежало. Ровно через пять минут за спиной опять пыхтенье. Никита был похож на Вини-Пуха. И по пропорциям, и по манере пыхтеть, слегка заикаясь.
– Что, уже построил?
– Нет. Рисуй дизайн – проект.
– Ты что, сельского туалета не видел? Какой проект? А хотя… Давай шалашиком. Сходи к соседу – посмотри. Мне такой же.
– Я не могу пойти к незнакомому человеку с предложением изучить деликатный предмет. А женщине не откажут.

Спорить с Никитой бесполезно. С соседом я тоже не была знакома. Подойдя к его калитке сказала приказным тоном: «Здрасьте, можно посмотреть Ваш туалет?»; и мы с Никитой ринулись изучать конструкцию. Сосед не был человеком общительным, от изумления он замер и остался в калитке подбирать слова приветствия. На обратном пути , обсуждая длину, ширину и глубину, мы кратко попрощались, переставив хозяина из калитки в сторону.

Яму решили не копать. К тому моменту в продаже появились вёдра-унитазы. Гениальная штука! Вот кому надо было выдавать премию Мира за гуманизм, а не американскому президенту. Соседям и хозяевам не пахнет, никуда не течёт. Отнёс на компост, засыпал скошенной травой и ладушки. Ни мух, ни запаха, и компосту витаминка.

Но все остальные сделали «как в лучших домах». В тепле и уюте, кнопочку нажал – и нету. Т.е. здесь нету. Но, когда где-то нету, то где-то есть. Ломоносов считал это законом.

Посёлок стоит на абсолютно ровном месте. Лёгкий уклон в сторону какого-нибудь соседа или к дороге, к соседу напротив. Контингент дачников – в основном «белые воротнички». И вот эти воротнички, почуяв бактериологическую опасность, сбиваются в стайку и начинают искать источник вдохновения. Анализируя густоту испарений, находят его в зарослях ивняка, берут след и, не отрывая ноздрей от земли, с расторопностью туалетных утят, приходят к воротам виноватого.

Виноватый уже решил свою проблему и закрылся на все засовы. Начинается митинг с яростными лозунгами и предложениями что-то оторвать, засунуть или поменять местами. Но меняются местами только виноватые и возмущённые. Через пару недель карусель начнётся снова.

Участие в повзрослевшей «Зарнице» не прельщало, и такая «пионерская» правда была слишком очевидной. Поэтому – ведро! Точнее – два: одно в доме, на всякий ночной случай, другое – в спецдворце. Судьба русской интеллигенции – нюхать чужие удобства, не отвечая своими. Забегая вперёд скажу, что туалет Никита за праздники построил. На задней стене в специальных гнёздах уютно расположился садовый инвентарь, в «крыльях» – канистры и вёдра, посередине – трон!

Вернёмся к процессу строительства. Мои мужики занимались делами в разных концах участка, а я работала дипломатической почтой. Носила от одного к другому молотки и гвозди. Между собой они общались как Матроскин с Шариком, пользуясь почтальоном. Никита взял шестиметровый брус за один конец и решил откинуть его. Брус прилетел мне на ногу. Соблюдая дипломатический этикет, я сказала: «Ничего-ничего», и пошла выть в дом, скрывая дефект походки. Закинув ноги на стену, я сравнивала ножную боль с зубной. Интенсивность и частота подёргиваний примерно одинаковые, но площадь поражения разная. И скорость избавления от недуга отличается в разы. Оставаться долго в позе «берёзка» было опасно. Если муж обнаружит членовредительство, Никите конец. Попробовала опереться на покалеченную лапу. Вес она держала доли микросекунды. Нужно на здоровую опираться не дольше, и тогда хромота останется женским секретиком. Я дотянула до вечера, вырабатывая стиль суетливой гейши …


К утру нога опухла и не влезала даже в мужские тапки. Я напомнила всем о пользе хождения босиком ( в начале мая!) и мы сели завтракать. Отношения наладились, и мы пили чай со всякими ништяками. Никита сделал вид, что крайне заинтересован моей болтовнёй, вставил свой пристальный взгляд прямо мне в зрачки и двинул под столом по ушибленной ноге. Я взлетела над сервизом, прихватив кусок столешницы, и ещё в воздухе причислила его маму (милейшая женщина) к лику распутных. Приземлившись, уточнила:
– Ты что, обалдел? ….
Никита, с видом дорогого психиатра, сопоставлял силу воздействия с рефлексами испытуемого:
– Значит, правда, болит. Я думал «самострел». И зрачки расширены…
– Слышь, юннат , спросить не пробовал?


Прошло время и мне захотелось вернуть ведру первоначальный вид. Улучив момент, когда все пошли спать, я залила туда ядовитую жидкость и поставила на дорожке. Если завтра кто-нибудь проснётся раньше меня, то мимо не пройдёт. Радуясь своей расторопности, я поскакала в дом, завернулась рулоном в одеяло и заснула.

И снился мне чудный сон. Я – асфальтоукладчик. Под моим барабаном приятно продавливалась пластичная масса, обдавая живот густым паром. Спину выхолаживал ледяной воздух. Даже во сне я быстро сообразила, что работать днём заместо лошади, а по ночам укладывать асфальт – это чересчур.

– Ты свет включи и найди своё одеяло. Хватит меня раскатывать по кровати! И моя спина не предназначена для обогрева земноводных! Ты где обрёл столько ледяных конечностей?

Свет включился. Но мне это никогда не мешало спать. Мне не мешало, когда дети делили машинки на моей голове, упираясь сандаликами в затылок и лоб, захватывая с игрушкой мои волосы. Если вам что-то мешает спать – значит, вы не устали.
– Ой, зайчик, я так упал…
Врун! Когда он крадётся на цыпочках, посуда устраивает малиновый звон… Вот есть люди, которым плохо, когда другим – хорошо…


Частенько, по вечерам мы ходили за реку к пасечнику. Иваныч, дедок с ярко-синими глазами, угощал нас яишенкой с хлебушком. Деликатесы были не хитрые, но мы с собой приносили московские : пироги, нарезку… Он был рад. Напитки – под стать закуске, первачок или медовуха. Такую медовуху не купишь – своя! Речь Иваныча – заслушаешься. Он не говорил, а сказывал, на распев, протягивая «О». Так говорит бабка в окошке в фильмах Роу. А тут тебе в натуральной жизни… «…И была там яма великая» – не большая, а великая! И не «козья морда», а «лицо не удобное». « Всяких я видал дураков: и в полосочку, и в клеточку. Но этот – сплошной».
– Иваныч, где ты так лысину исполосовал?
– Да об Луну покарябался. Низко висела…

И вот мы как-то возвращались ночью от Иваныча. Дошли до моста и стали переходить через реку. Основа моста была добротная, сваренная из хорошего металла. А дощечки настила предполагалось менять по мере необходимости. Но кто же их будет менять при капитализме?

До нашего берега оставалась последняя прореха и одна доска, сомнительной прочности. Я потрогала доску мысочком, встала двумя ногами, слегка попрыгала и, сказав: «сюда можно», шагнула на землю. Обернулась, что бы подать руку и задать вектор движению, а сзади нет никого. Не рискнул, пошел вброд? Вот вечно он так, решит что-нибудь, ничего не скажет и пойдёт воплощать молча. А потом спрашивает, где я научилась мысли читать. Да ещё сердится, когда не дочитываю.

Движений слышно не было. Тихо и темно, видно только контуры переднего плана. Под мостом шумела река, перекат рядом, и текла нормальная жизнь. Кто-то кого-то ел, кто-то – размножался. Всё как у двуногих, только со смыслом. Как прекрасна планета людей без людей! Однако, я начала подмерзать. Сырой воздух уже пролез под одежду. Интересно, какой длины у водяного руки? Как у лягушки? Тогда до меня не достанет. Тут больше двух метров до воды.

На холме над рекой деревенское кладбище. Но там народ уставший, за сто лет не отдохнул. Зачем им я?

И с мостом какая-то мистика. Туда шли нормально. Обратно – капкан! Или светлее было? Это только завтра деревня мне доложит, что местный алкоголик Мишка, вечный, как библейский жид, чинил пол дня мост. Починил и пошел отмечать с соседом енто дело. Стадия «ты меня уважаешь?» их накрыла, когда мы сидели у Иваныча. Уважение оказалось не пропорциональным благородному поступку, и Мишка вернул мосту исходное качество. Вернул и пошёл обмывать два события: бескорыстную помощь цивилизации и восстановление справедливости.

Завтра он вновь заменит доски. Ему же надо дойти до Иваныча за самогоном… Так что древние сказанья не врут про мосты за ночь. Просто лукаво умалчивают, почему мост исчезает за пару минут.

Деревня знает всё. Большие секреты держат оборону пару часов, а потом превращаются в густую тягучую жидкость и медленно затекают под все калитки, успешно преодолевая «да ладно». Дальше, пройдя ритуал осмысления, всё стекает вниз к магазину, где происходит сверка данных.

Очень интересно узнавать про себя. По неопытности я пыталась очищать реальные события от грязи:" Да ты ж меня двадцать лет знаешь. Ну, и сколько раз ты меня видела пьяной? А голой? Что же ты? Веришь чужому языку больше, чем собственным глазам?"... А потом перестала огорчать людей реальностью:" На метле? А как же! Только метла – очень древняя магия. Ретро мне не по карману. Пылесосом перебиваюсь. Хоть шумно, зато скорость ... И шланг ребристый – не соскочишь. Каждый день! Неет, летающие тарелки – это не ко мне. Это к Светке-Трындычихе. Тут, понимаешь, многое от топлива зависит. В основном, деревня потребляет домашние напитки и общается с озорными голыми тётками на экологичном транспорте. А Светка заправляется коньяком на рябине, сто двадцать рублей за баррель. Вот к ней космический мусор в огород и прилетает. Иногда с пассажирами. Тем месяцем инопланетянин был похож на борисовского козла, а вчерась – на Мишку (того самого). Одно лицо… Только козёл не может спереть грабли, а Мишка беззубый, как лягушка, не обгладывает кусты. Покатать? Да без проблем! Так ты оторвись от вечернего Урганта и выходи на крыльцо. Форма одежды – без всего, носки под цвет костюма. Дресскод по-вашему. Да копыты помой. А то у ведьм на русский дух аппетит разыгрывается. Сожрут! Не хлебом единым, но и мясом человечьим… Не проспи, кучерявенький! Сегодня Ле Бурже"…

И тут я издала предсмертный вопль испуганной макаки. Внутри оторвался кусок мяса и вылетел со звуком… Из-под земли рядом с моей ногой появилась большая голова и спокойно сказала:
– Теперь нельзя…
– Тьфу ты… Чаво « нельзя»?
– Ты сказала, что на эту дощечку можно. Вот теперь – нельзя.
– Вместо того, чтоб подать позывные, ты держал в голове эту петросянщину?

Муж минут двадцать сидел под мостом тихо-тихо. Он пытался понять, на каком он свете. Если на «том», то дрыгаться нет смысла. А если на этом – не понятно, где конкретно. Доска пропустила его как резиновый коврик. Даже не щёлкнула.

Поговорив с приветливой ботвой, я решила добыть весь корнеплод. Глина у реки была влажная и скользкая. Опираясь на жидкий воздух и твёрдый мат, я тянула как своё, отплёвываясь от комаров, гусениц и крапивы. Репка получилась грязная-прегрязная. Мы разделись и залезли в машину. Может, люди правы? Голыми по деревне… Деревня всегда права!...

Так что, если бы он упал в доме, слышала бы не только я. Завтра у магазина наблюдательные соседи сверяли бы замеры размаха крыльев дракона, посетившего забытый Богом угол… Но муж не отступал.
– Зайчик, я так ушибся…
– Да где ты был?
– В туалете… Вся спина разодрана…
– За стенкой? Где там можно разодраться?
– Да на улице… Надо было…
И тут мне медленно показали диафильм, как я вечером навела чистоту. Ведро-то на улице! Блин!
– А как же ты мимо прошёл? Я же всё учла! Ведро на дороге стоит… Мимо не пройдёшь!
– А я по газону… Ой…, всю …. (южный полюс спины) об лопаты разодрал.

Требовалось осмотреть шкуру не убитого медведя… Не спина, а картина авангардистов! Извилистые параллельные линии… Грабельки! Какие– то косые насечки. Завершал абстракцию треугольник… Тяпочка! Хорошая, все соседи завидуют, как она сама в глину входит… Поломалась, наверное…

Я достала йод и начала рисовать сетку-рабицу. Мечта Хрущёва – Малевич за решёткой! Муж добавлял подробности порциями:
– Ой… Я как упал, все лопаты на меня как посыпались… Сел враспор… Спиной в заднюю стенку, ногами в дверь упёрся… Под попой – грабли… Не могу пошевелиться. До щеколды не дотягиваюсь... Мобильник был в заднем кармане… Я боялся … Грабли под попой - это ужасно…
– Мобильник? Ночью? В туалете? Может радио-няню установить? Ты куда звонить-то собирался? Шойгу? "Здравствуйте, Сергей Кужугетович! Тут такое дело… Жена горшок помыла… Извините, что так поздно…".
– Тебе!
– Угу! Открываю ночью дверь туалета, а там – мужик без порток на полу, засыпанный лопатами, с мобилой в ухе… Да я б тебя на три ржавых гвоздика заколотила… До утра….

Тут меня посетила страшная догадка…
– А как дела с витаминками?
– Какие витаминки?
- А ты зачем туда ходил?
- Ааа… Нееет… Витаминные заводы в условиях невесомости не работают…
Первая хорошая новость за ночь! Бедные космонавты…
С тех пор, если нужна идеальная чистота, покупаю новое ведро. Больше не рискую!...
Вот такие прибаутки… Перематкинские!