Бабье лето

Наступило чудное время, хрупкая грань между уходящим летом и началом осени. Погожие сентябрьские дни, столь быстротечная осенняя пора, зрелая и жаркая, названная бабьим летом.
Легкий ветер кружил серебристую тончайшую паутину, сотканную невидимой рукой, шевелил тюль в распахнутых окнах. Смело смешивал ароматы осенних цветов с запахами увядающей листвы и щедро дарил их прохожим.
Веселился ветер, радуясь приближению его поры. Пока еще только входя в силу, он был шаловливым и дерзким. Срывал, шутя, тронутые желтизной листья, поднимал в воздух и кружил, кружил в медленном вальсе, пока они не опускались на землю. Часто ему было жаль расставаться с, вообще-то, ненужными ему листьями. Но он безмятежно продолжал свою забаву: снова подхватывал листву, вдруг ставшую ничьей, поднимал, кружа, к родным ветвям, словно дразня, и …отпускал.
Однако в конце концов ему становилось скучно, и он кидался к другому дереву, и снова все повторялось. Листья, вначале радуясь свободе и возможности улететь далеко от своего дерева, уставали и опускались на землю. Но ветер не оставлял их: то водил в хороводе, то небрежно разбрасывал далеко друг от друга, а сам летел дальше в поисках новых ощущений.
С каждым днем все больше листьев находили свое пристанище на земле, навсегда простившись с веткой, где они давно-давно были крохотными почками, и предстоящая жизнь казалась такой длинной, а рядом были благоухающие бело-розовые цветы, которые превращали их весну в праздник…

В конце октября начались дожди, но не теплые и желанные, как летом. Холодные струи сбивали листья в грязные кучки. Вместо прекрасного ковра они напоминали вечер после карнавала: брошенные как попало, растоптанные и жалкие в своей ненужности. Но все же их не покидала надежда: вот появится солнце, согреет, и ветер вновь вспомнит о них, и они еще долго будут кружиться, лететь, обгоняя друг друга, дальше, дальше. Каждый листик надеялся, что неумолимая метла обойдет его стороной, и он дождется своего ветра…
Ночью был первый заморозок, и наутро земля была устлана листвой – причудливые краски осени радовали прохожих, а дворники жаловались на свою нескончаемую работу. Там, где не поспевала метла, листья еще теснее прижимались к земле, словно в поиске защиты.
Иногда ветер вспоминал о своих прежних забавах, пытаясь вновь почувствовать себя молодым. Благо, одиноких листьев становилось все больше. И он опять лукаво заигрывал с ними. Вот он подхватил понравившийся ему листик клена и ласково подбросил кверху, не давая упасть, закружил и понес над влажной землей. Впереди поблескивала лужа, и он, шутя, толкнул листик в нее. Листик покачался, зачерпнул краем воды и остановился…
А мимо неспешно шёл усталый мужчина, скользнул взглядом по луже и вдруг наклонился, подхватил тонущий листочек. Отряхнул капли, осторожно протер ладонью. Листик, который давно позабыл о тепле, был благодарен протянутой к нему руке и доверился ей.
Мужчина пришёл домой. Отмыл листик от грязи, промокнул бережно салфеткой. Потом он пил кофе и поглаживал ладонью неожиданную находку. А листик? Тот наивно радовался, что есть теплая рука и есть у него дом.
Но радость оказалась недолгой. На следующий день хозяин принес ещё листик, потом ещё… И больше не вспоминал о том, первом, отдавая тепло ладони другим.
Листик кленовый… Хрупкий, он надеялся на чудо — снова стать нужным, снова почувствовать тепло ладони. Однако это не повторилось. Горюя, листочек потемнел, съежился, стал ломким и тусклым. И все та же рука, некогда спасшая его от грязной лужи и отогревшая, бросила ненужный листочек в мусорное ведро, поверх вороха высохшей листвы…

(Я, Мила Логвинова)