Сколько мне еще лежать на диване, чтобы все мои мечты сбылись?

Жил в одном селе мужик Федот, и была у него жена Василиса,


настоящая сельская бабенка, целый день в трудах и заботах великих: с утра коров подоить, скотину накормить, днем по дому похлопотать, вечером огород перелопатить. Посему и руки у нее были, словно наждачная бумага, и походка, как у бульдозера – не шла, а будто землю бороздила. Знамо дело – не шибко привлекательная. Да и кого там привлекать – мужик спит до полудня, а проснется – опохмелится и укатит на рыбалку. Вот так дружно и жили: жена в поту зарабатывала, муж с легкостью тратил. Кто знает, сколько бы это длилось, если бы однажды Федот по пьяному делу не заснул на берегу реки и к нему не выбросило на песок странный сосуд – горшок не горшок, кувшин не кувшин, а нечто, похожее на старую бутылку, закрытую толстой пробкой.


Решил Федя ее откупорить в надежде найти там чего-нибудь горячительного. Открыл и замер на месте: из сосуда повалил дым, а в дыму возник джин – то ли наяву, то ли виденье с похмелья. Смотрит он на Федота и говорит: « Есть у тебя три желания. Но все три не должны быть связаны ни в коей мере с материальным благополучием, то есть с деньгами, поскольку в современном мире царит сильная инфляция и никаких денег, даже джиновых, не хватит».

«Хорошо, - думает мужик, - а что же мне тогда загадать, как не богатство? Cлавы что ли? А кому нужна слава без денег? » И тут вдруг вспомнил Федот про жинку свою и тут же возникла у него идея: «А пусть моя дурнушка Василиса Василисой Прекрасной станет, ну, к примеру, как Софи Лорен, а может, даже и лучше». Джин покорно согласился с мужиком, но поставил условие, что тот должен всё это держать в секрете, оставить бутылку на берегу реки, а после третьего желания выбросить ее обратно в воду. Федот принял все без возражений, закопал сосуд в песок, как можно глубже, чтобы никто не нашел, а сам в ожидании великого чуда устремился домой.



Приходит – глазам не верит. Лежит на его кровати красавица, о которой он и мечтать не смел, и улыбкой его соблазняет. Кожа у неё белая, словно мрамор, волосы длинные черным шелком на грудь спадают. Глаза, как ночь, - тихие, томные. Движенья плавные. Руки нежные – отродясь работы не видали, а ноготки перламутровые, холеные, глядеться, как в зеркало, можно. Ну, чистая королева. И стал мужик ее обхаживать, ей прислуживать, на руках носить. А она и не возражает, поскольку ни к чему больше и не приучена. И так день он ее носил, два носил, а на третий думает: «Хозяйство-то запущено, скотина некормленая бунтует, огород зачах без воды. Этак мы скоро и по миру пойдем».


И решил Федот к джину бежать за вторым желанием. Чтобы жена-красавица еще и работящей стала, как прежде. Как задумал, так и сделал.
Возвернулся мужик домой, а там уже чистота и порядок, жена с песнями одной рукой корову доит, другой огород поливает. Успокоился Федот, но ненадолго. Всё вроде бы по сердцу, одно плохо – Василиса-то не очень сговорчива: на рыбалку не пускает и на водку запрет поставила. Да и о чем с глупой женкой гутарить-то? Все темы у нее лишь о скотине и об огороде. От них мужика только в тоску вгоняет. И задумал Федот последнее желание использовать для полного счастья и вновь обратился на берегу к джину: так, мол, и так, хочу, чтобы к своей красоте и трудолюбию моя жена ума набралась. Пусть будет и Василисой Премудрой».


Загадал Федот и распрощался с джином, забросив сосуд подальше в реку, как и было оговорено. А сам вернулся домой с глубокой надеждой встретить теперь поумневшую жену. Да видит – дом пустой, а на столе записка лежит: «Какая же я глупая была, что столько лет с таким увальнем жила, который ни на что не способен, кроме как бутылки ловить да желания дурацкие загадывать. Василиса Премудрая».



Альбина Садовская
СКАЗКА