Счастье на соломенном матрасе (пост о мужчине и женщине)

Скоро 9 мая, хотелось бы вам рассказать о нашем Ветеране войны и его жене, историю их любви и долгой жизни.
Нижеприведенная статья написана на нашем областном сайте. Когда мы с коллегой прочитали, то прослезились.
В июле этого года они отметят 60 лет совместной жизни.

Сегодня с главой развозили подарки Ветеранам, и я еще раз убедилась в их крепкой любви друг к другу. Как положено, стала вручать цветы Алексею Тихоновичу, а он смеется и говорит: "Нет, милая, цветы не мне, а моей любимой Дусечке, в Победе и ее заслуга тоже". Аж слезу прошибло.

в общем читайте.

Не я первый начал, но всю неделю был втянут в безрезультатный спор на извечную тему взаимоотношений мужчины и женщины. Как и следовало предполагать к единому мнению никто не пришел, поэтому пользуясь случаем хочу высказать свою точку зрения. Кому лень читать постараюсь охарактеризовать все происходящее в современной семье (и вне ее) одним емким словом - ЗАЖРАЛИСЬ! Не ценят люди того, кто рядом, и то, что под рукой. Однако лучше всего подобные вещи познаются в сравнении...

Да, и еще - впереди День Победы. Заодно и о НИХ вспомним...

Первое что бросилось в глаза Алексею Черепкову после демобилизации — огромный поток людей, что вываливался из пригородного поезда. Жители Белогорска и Серышево, мужчины и женщины, старики и дети, в лохмотьях, исхудавшие уверенно брели в поле. Там гнилая прошлогодняя картошка, которую можно собрать и при должном умении употребить в пищу. Шел 47-й год, страна поднималась из руин, а советский тыл все еще продолжал ковать Победу. Теперь уже — над голодом и разрухой…

... Евдокия выходила замуж за Алексея с «внушительным» багажом приданного. Две подушки, соломенный матрас и кусок домотканной ткани — целое богатство по меркам послевоенного Дальнего Востока. «Все для фронта – все для Победы» — не пустые слова. Совсем недавно воюющей армии отдавали последнее…

…Поляна — небольшое, компактное, сравнительно уютное село. А до войны здесь и вовсе каждый считал соседа чуть ли не родственником. Алексей был знаком с Евдокией, но о каких-то серьезных чувствах речь зайти просто не могла.

— Я в 40-м году курсы комбайнеров закончил, в поле уже трудился, а она под стол пешком ходила, — смеется Алексей Тихонович. — Мне и сейчас до сотни 11 лет не хватает, а она все такая же молодая. На целых 9 лет младше.



В общем в молодости не заморачивался Алексей по-поводу семейной жизни. Ушел в Армию ровно через месяц после начала войны. Эшелон отправился на Восток — подальше от гитлеровских дивизий, поближе к японским укрепрайонам. Повоевать ему пришлось в августе 45-го, в ту памятную войну после победы. Фронтовой радиотелеграфист участвовал в освобождении Китая от японских милитаристов. Тянул линии связи по некогда вражеской территории и радовался скорому окончанию всех бед и несчастий. Хлебнуть лиха довелось даже в относительно мирном Приморье, где Алексей прослужил всю Великую Отечественную.

— Я часто вспоминал украинских переселенцев, которые к нам в Поляну перед самой войной приехали, — рассказывает ветеран. — Среди них мой одногодок был, так он все время белый хлеб жевал, никак не мог ИМ наесться. У них на Родине голод страшный был, а мы в принципе неплохо жили. Зато в армии — пока в военной школе младших специалистов учился, даже масло на завтрак давали, но после перехода в обычную часть — едва не ослеп от слабости.

Потеря зрения в порядке вещей была. Помню, сержант один все не верил в слепоту среди подчиненных. Дает команду бойцу, а тот марширует прямо по лужам. Потом сам сержант этот видеть перестал. Как-то в столовой рядом со мной девушка в военной форме сидела. Смотрю — она молча рукой мою пайку берет, и в рот отправляет. Я сначала опешил от растерянности, а потом присмотрелся — она слепая. Покушала и пошла, держась за стены. Ее хлеб на столе остался. Я так же молча взял и доел его. Это гораздо позже нам виноградный лист стали заваривать и рыбий жир давать. Заместо витаминов. И хлеб тот белый во сне снился.

Однажды Алексей дежурил на кухне кочегаром. Случайно выглянул в обеденный зал, а там… младший брат. С вещмешком, в военной форме новобранца. Обнялись. Выяснилось, что Виктора только что призвали. Он взахлеб рассказывал старшему о жизни в родной Поляне, о матери… Алексей на радостях сбегал на кухню, принес младшему дополнительную тарелку жидкого супа. Тот сначала заартачился, озираясь на более опытных сослуживцев. Те хмуро посоветовали: «Жри, пока дают! Другой добавки долго не будет».

Вечером брат пришел к Алексею в сопровождении пожилого, седого мужичка. Это был отец. Семья Черепковых не видела его с 1936 года. С Виктором они встретились случайно на сборном пункте и поначалу узнали друг друга только по фамилии. Батя пытался что-то врать про секретную и длительную работу в Якутии, но вскоре выяснилось — сидел он в местах не столь отдаленных, за дела не столь праведные.

Команду Виктора отправили на фронт, туда же уехал и отец Алексея. Уже позже он получили письмо из Румынии, где довелось воевать младшему брату. Виктор сообщал как отца — уголовника сразу направили в штрафбат «искупать вину кровью». Что удивительно — отец остался в живых. Даже пытался наладить отношения с бывшей супругой — матерью Алексея и Виктора. Женское сердце отказалось его принимать — шутка ли самой поднять пятерых детей, причем в самые нелегкие годы. Своего отца братья Черепковы больше не видели…

… Получить полноценное образование в детстве Евдокия не смогла. Школа в Поляне была начальной — ребятне удавалось отучиться всего четыре класса.

— В нашей семье семеро детей росло, одежды на всех не хватало. Стаптывать последнюю обувь для походов в Серышево — на учебу, было неблагоразумно. В 43-м пошла работать. Дояркой была, да на культиваторах различных, кусторезах, которые трактора таскали трудилась. В 4-ре утра вставали, в 12 ночи ложились, — вспоминает свое житье Евдокия Сергеевна. — Однажды чуть не посадили нас с подружками. Механизаторов-мужчин после трудового дня отдыхать отправили, а нас девчонок, что на подмоге стояли, заставили в ночь остаться, новой бригаде трактористов помогать. Мы не пошли.

Утром приехали из Серышева люди в военной форме, разборки устроили. Девчонок спасло только то, что среди военных был брат Евдокии. Виновницы саботажа отделались штрафом и вновь пошли в поле — последние жилы тянуть. Самим-то мало от той работы перепадало — все на фронт отправлялось. Бывало урожай слабый уродится, и сидит Поляна всю зиму на картошке. Кто помоложе в поле бегают, из под снега остатки гороха откапывать.

— Мы в снегу найти чего-то пытаемся, а тут всадник появляется и как «жиганет» бичом по спине — что-б не воровали, — горько улыбается баба Дуся. — Но это не останавливало — в противном случае гибель грозила. Да и случаи «голодной» слепоты тоже не считались редкостью.

Планы сдачи сельхозпродукции были очень жесткими. Люди несли шерсть, молоко, яйца… Если кто зарезал собственного поросенка да обсмолил его — сразу штраф. Потому, что даже кожу сдавать полагалось на военные нужды. Туда же шел налог на бездетность. Под страхом сурового наказания расставались с последним. Сами жили на подножном корме… Весть о долгожданной Победе принесла душевное облегчение, но не сразу наполнила желудки чувством сытости…

… Алексей и Евдокия рассмотрели друг друга на лесозаготовках. Он отставной связист. Она — колхозница. Оба познали нужду и цену, заплаченную за разгром фашизма. Сегодня у них трое детей, восемь внуков и правнуков. Они улыбаются, подтрунивают и с юмором подначивают друг, друга. Скоро 60-летний юбилей совместной жизни. Той самой, что начиналась с двух подушек, соломенного матраса, домотканного отреза и снов о белом хлебе...

Которым можно наесться…

Мой дедушка тоже был Ветераном войны, к сожалению он не дожил до этого дня.

Давайте вспомним тех, кого нет рядом с нами, кто отдал свою жизнь, ради нас с вами, нашего будущего и будущего наших детей. Надеюсь нашим детям не прийдется увидеть того, что видели наши деды, а у кого-то и отцы в годы Войны.